Я отшвырнула от себя его мертвое тело. Огонь Сол прожег его насквозь и нашел каждую часть неприемлемой. Тяжкий груз свалился с моих плеч.

Ситали подошла и встала рядом со мной. Отношения между нами странным и неожиданным образом изменились. Появилась надежда на лучшее.

Я обнаружила, что Зарина в замешательстве оглядывает собравшихся.

– Если ты хоть немного предана ему, я советую тебе покинуть Гелиос. Если попытаешься причинить вред мне или тем, кого я люблю, я верну тебя обратно в песок, – предупредила я.

Никто не пошевелился и даже не вздрогнул… за исключением богини. Появилась полоска Сол, ярко выглядывающая из-за Люмоса. Она сияла над своим храмом, над своим народом и надо мной – своей дочерью.

Люди, собравшиеся у основания храма, подняли гул. Они радовались, видя, как возвращается свет их богини. Праздновали ее освобождение.

Жрецы Люмоса и Сол запели, собравшиеся стражники низко поклонились. Я повернулась к Келуму и протянула ему руку. Он вложил свою прохладную ладонь в мою. Его спокойное прикосновение умерило мой разгоряченный огонь.

Ситали не моргая уставилась на обмякшее тело отца. Она не пролила по нему ни слезинки. Я не была уверена, почувствовала ли она облегчение или все еще не до конца понимала случившееся. Иногда во время шока казалось, что трудностей на самом деле не было. Правда не выглядела реальной.

Зарина бросила на меня ледяной взгляд, тихо подобрала юбки, повернулась и пошла прочь, спускаясь по ступенькам храма. Как всегда, уходила первой. Как всегда, царственно. Как всегда, холодно.

Собравшаяся толпа подождала, пока она подойдет к ним, затем расступилась, не зная, что еще сделать.

Келум был рядом со мной. Он приобнял меня за талию, скользнул рукой по моему бедру и притянул меня к себе.

– Она могла бы заморозить самого Люмоса.

Я попыталась улыбнуться, и он тоже, но давление последних событий овладело нами. Я поняла, что быть Атоном и принять корону пламени было более тяжелым бременем, чем носить ореол Атены. Мой народ – голодающий, униженный и обиженный – теперь зависел от меня. Я должна была залечить раны, которые отец оставил на гелиоанцах и их земле.

Как только мы покинули вершину храма, я понятия не имела, что делать.

Берон подбежал к матери, которая поблагодарила его за спасение и обняла за шею. Он прижался к ней и толкнул локтем жрецов Люмоса, когда бог луны отстранился от Сол. Я чувствовала ее радость от долгожданной встречи и печаль от того, что приходилось снова отпустить его. Богиня золота не знала, сколько времени пройдет, прежде чем она сможет увидеть бога луны снова.

Сердце Сол сжалось, когда она медленно оторвалась от Люмоса.

Это чувство было мне знакомо. Я не знала, какая участь постигнет нас с Келумом. Подаренная им манжета вдруг отяжелела у меня в кармане.

Когда затмение закончилось, священники наконец встали и посмотрели на прояснившееся небо. Старшим из жрецов Сол, теперь, когда Сарик ушел, был добрый мужчина по имени Декс. Он славился своей мягкостью. Декс направился к нам, остановившись со смиренным поклоном.

– Мой Атон, – сказал он, сложив руки вместе и поклонившись еще раз. – Люмин. – Он поклонился и Келуму. – Пожалуйста, поведайте нам волю богов.

Киран присоединился к песне своих братьев, прекрасная мелодия поднималась в небеса, как грозовая туча.

Я вздернула подбородок:

– Начиная с этого момента мне нужно, чтобы жрецы Сол служили ее народу так, как они не могли при прежнем Атоне. Можете ли вы сообщить гелиоанцам, что они в безопасности, а затем убедиться, что ни один из них сегодня вечером не останется голодным?

– Да, Атон. Я прослежу, чтобы их успокоили и накормили.

– Откройте продовольственные склады. Больше не нужно откладывать то, что так необходимо народу Сол.

Он кивнул и пообещал исполнить мои распоряжения.

– Я хотела бы остаться в храме одна на несколько минут, – сказала я. – И кто-то должен отнести тело моего отца в песок.

Я отказалась выполнять это задание. Он не заслуживал ни секунды моего времени.

Жрец склонил голову:

– Я прослежу, чтобы все было сделано. Остальные жрецы будут ждать вас здесь, Атон.

Я поблагодарила его.

Вада бросилась к нам, заключив меня и Келума в крепкие объятия.

– Я так горжусь вами! – сказала она, целуя в щеку сначала сына, а потом меня.

Берон отказался отступать, пока мы не убедимся, что не будет сопротивления со стороны тех, кто все еще оставался верным моему отцу. Зуул не ушел. Он был одним из тех, кому я не доверяла. Берон почувствовал мое беспокойство.

Келум кивнул в сторону своего брата:

– Он останется здесь и присмотрит за нашей матерью и жрецами.

Я погладила его по голове:

– Спасибо, Берон.

Он уткнулся носом в мою руку, чтобы показать, что все понял.

Храм Сол был пуст. Наши с Келумом шаги эхом отдавались в похожем на пещеру пространстве. Огромные резные каменные колонны разной высоты поддерживали здание. Стены украшала расписная резьба, сделанная по заказу предыдущих Атонов, особенно первой, которая любила Сол всем сердцем.

Повсюду виднелись изображения богини, ее позолоченное лицо высоко над песками пустыни наблюдало за Гелиосом. Вырезанные люди кланялись ей и преподносили драгоценные дары.

Аромат благовоний скользнул по моей коже и впитался в волосы.

Мне казалось, что мы входим в само сердце Сол.

Богиня была здесь. Я чувствовала ее повсюду.

Огромное золотое зеркало занимало большую часть стены в самой дальней части храма. Мы с Келумом остановились перед ним, наблюдая, как золото искажает наше отражение. Пока внезапно порыв теплого ветра не заполнил пространство и зеркало не прояснило наше изображение, заменив его другим…

Сол.

Мама.

– Ты свободна, – сказала я ей. – Но мне все еще нужна твоя помощь. Твоя и Люмоса.

Келум взял меня за руку. Сол посмотрела на наши сцепленные ладони.

– Мы получили известие от Скульптора, – сказала она. Ее голос звучал как будто издалека. – Он изменит наш путь. Теперь мы будем делать то, что лучше для земли и всех облаченных в плоть духов, которые ходят по пескам под нами.

– Ты никогда больше не увидишь Люмоса? – уточнила я.

Мое сердце болело за нее. Она провела с ним всего несколько благословенных мгновений. Сколько времени пройдет, прежде чем они окажутся так близко, что смогут прикоснуться друг к другу?

Мама улыбнулась: