Кортни осторожно прокладывала путь по жалкому пространству загона, не представляя, как сможет узнать фигуру Баллантайна в такой темноте, а потому доверилась своему инстинкту. Если Баллантайн так же бдителен, как и она, и так же следит за стражниками, тогда скорее всего для него не останется незамеченным ползущий под навесом человек. Кортни очень надеялась на это. Если Баллантайн такой сообразительный, как говорил Фолуорт – а у нее не было причин в этом сомневаться, – то он уже должен совершенно точно знать, что она здесь, и постараться быстро ее перехватить.

Но рука, которая метнулась к ней и зажала рот, оказалась для нее неожиданностью, как и та, которая, обвившись вокруг ее талии, приподняла ее и бесшумно затащила в закуток, образованный двумя перевернутыми ящиками. Мужчина всем весом навалился на нее, и его пальцы мгновенно сжали ей горло, одновременно лишив Кортни возможности и дышать, и шепнуть, что это она. Она не могла разглядеть черты Баллантайна, но ей показалось, что за мгновение до того, как внешний мир закружился и у нее перед глазами поплыли красные огни, она успела заметить белую повязку на лбу мужчины.

– Какого черта!.. – воскликнул Баллантайн не громче, чем звук дыхания, когда понял, что извивающееся под ним тело не принадлежит ни одному из крепких охранников. Он отодвинулся от нее и немного разжал руку на горле, чтобы дать ей возможность вздохнуть, а затем, прижавшись губами к уху Кортни, выдохнул грозное предупреждение.

У Кортни округлились глаза, и она в ответ дернула головой. Он убрал руку, зажимавшую ей рот, и Кортни, благодарно вздохнув, оттолкнула стальные пальцы со своего горла. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем мышцы шеи обрели способность ее поворачивать, а горло смогло выплюнуть проклятия, вертевшиеся у нее на языке.

– Сукин сын! По-моему, вы должны быть связаны!

– А вы, по-моему, должны сладко спать в своей каюте, – прошипел Баллантайн. – Какого черта вы рыщете здесь в два часа ночи?

Кортни с трудом сглотнула и потерла ноющую шею. Баллантайн замолчал, и она почувствовала его руку на своем плече и пальцы, нежно поглаживающие недавно жестоко сжатые мышцы.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– Я пришла, чтобы перерезать ваши веревки, – недовольно буркнула она.

– Вы – что?

– Вы же слышали меня! – Возглас заглох под его рукой – на этот раз более нежной, – но не потерял своей выразительности. Кортни почувствовала в темноте движение рядом с Адрианом и увидела, как он повернул голову и прошептал два коротких слова. – Доктор Рутгер? – едва слышно спросила она, когда Баллантайн убрал руку с ее рта. Доктор, возможно, ответил, но она не услышала его из-за глухого стука в ушах, однако увидела, как он снова исчез в темноте, вероятно, чтобы стать на страже.

– Вы говорили?.. – Голос Адриана звучал четко, его рот находился на расстоянии доли дюйма от ее рта. – Только тихо.

– «Ястреб» готов к отплытию. Шо выводит его утром вместе с «Орлом». Это ваш последний – и единственный – шанс убежать и спастись до того, как на вас наденут наручники раба.

– Вы хотите помочь мне сбежать? – В его голосе звучала насмешка. – Почему вы решили это сделать?

– Не воображайте, что это как-то связано с тем, что произошло сегодня. Меня мало заботит, продаст ли Шо вас в рабство Караманли или Абхат-Хану.

– Тогда почему вы это делаете?

– А это имеет значение? – Она раздраженно вздохнула.

– Возможно.

– Вы боитесь, что это ловушка? – Она оттолкнула пальцы, поглаживавшие синяки на ее шее. – Вы думаете, я для этого явилась сюда, рискуя своей головой и своим положением на борту этого корабля?

– Если бы дело обстояло так, в этом не было бы большого риска, верно?

Его голос прозвучал холодно и спокойно, а его рука снова вернулась к ней на шею, но у Кортни возникло ощущение, что нежность его превратится в жестокость при малейшем намеке на предательство, и у нее сверкнули глаза.

«Я хочу помочь тебе, болван! Я хочу спасти тебе жизнь, хотя один Бог знает почему!» – хотелось закричать ей, но вслух она сказала другое:

– Давайте просто решим, что я плачу свои долги. Вы спасли мне жизнь, и я делаю вам такое же одолжение. Когда вы убежите с этого корабля, то все долги будут аннулированы. Если мы снова встретимся, мы будем врагами и я убью вас. Достаточно откровенно?

– Откровенно, – протянул он.

– Как насчет того, чтобы спрятаться в пустыне, Янки?

– Сносно.

– Не сомневаюсь. У вас есть оружие?

– Есть, – после короткой паузы ответил он, и Кортни могла поклясться, что он улыбается.

– Тогда если вы и доктор готовы...

Последовала еще одна пауза, напугавшая Кортни, но Баллантайн не стал утруждать себя вопросом о ее внезапном великодушии.

– Мэтт? – прошептал он во тьму.

Рутгер отвернулся от ограждения; он не слышал приглушенного разговора, их голоса были слишком тихими.

– Давай, Мэтт, мы уходим отсюда.

– Уходим отсюда? – Доктор вгляделся в темноту. – Как?

– Конечно, через борт. Ты готов плыть? Мэтью медлил, и Кортни начала волноваться.

– Я не могу оставить людей, – наконец ответил Рутгер. – Я единственное, что стоит между ними и парусиновым мешком. За ними и так почти не ухаживают, а если меня не будет, они не получат вообще ничего.

– Ты не сможешь ничего сделать для них, если будешь в цепях раба, – тихо произнес Адриан без всякого намека на попытку убедить друга. Он просто констатировал факт.

Кортни поморщилась, но у нее не было желания высказывать свое мнение по этому поводу.

– У вас нет времени спорить, – сердито прошептала она. – Если вы не убежите сейчас, вы погибнете.

– Значит, я погибну, – беспечно отозвался Мэтт. Кортни взглянула на Адриана, надеясь найти в нем поддержку, но он оставался неясной безмолвной тенью. Она снова повернулась к доктору, несмотря на то что с каждой секундой опасность возрастала, и в последний раз попыталась уговорить его бежать.

– Когда Шо обнаружит, что лейтенант исчез, никто не знает, какое возмездие он сочтет подходящим или на кого оно будет направлено. Я не могу знать, обратит ли он свою ярость на раненых... или на вас!

– Думаю, у меня будет возможность это выяснить, – медленно произнес Мэтью. – Адриан, желаю удачи. Бог в помощь.

– Я вернусь, – угрюмо пообещал Баллантайн и хлопнул друга по плечу, чтобы подтвердить свое обещание.

Затаив дыхание, Мэтт смотрел, как две тени пересекли большой загон и скрылись за загородкой. Он прислонился к ящикам и тихо выругался, когда грубое дерево царапнуло ему спину. «В любом случае я был бы обузой, – привел он довод в свое оправдание. – С хромой ногой и исполосованной спиной я не выдержал бы больше двух миль в таком сумасшедшем темпе. План Адриана был лучше – еслиЗы его можно было осуществить».