Вот уже несколько дней как он вернулся в Сонак. От Долины Цветов до самого Сонака пятеро юных хваранов ехали вместе, наперегонки с весной. Горный край они покинули в разгаре цветения, а в долинах их встретило жаркое лето. Ким хотел завернуть в монастырь Иголки, вернуть меч Бессмертного Воителя и поклониться могиле Чумона, – путешественники нарочно сделали крюк, – но ему не открыли даже первых ворот. Незнакомые монахи смотрели на него со стен с таким отвращением, словно перед ними стоял не красавец-юноша в роскошном кафтане, а сам владыка преисподней. «Нечестивому хварану» предложили положить меч на землю и убираться; Ким обиделся, обругал их и оставил меч у себя. По просьбе Мисук, которая тайно ехала с ними в отряде нандо, они вдвоем заглянули в разоренный грот и принесли жертву духу ее отца. Конечно, ни Кагеру, ни старицы Ямэн они там не встретили. Тошнотник тоже больше ни разу не появлялся – видно, не рискнул напасть на целый отряд.

Перед заставой Поднебесного Удела братья распрощались. Мик, Дон и Лиу отправились дальше, в запретный Небесный Город, Ким с Сеннаем свернули к дворцу Вольсон, и за первым же углом к ним открыто присоединилась Мисук. Во дворец они въехали вместе. Там их давно уже ждали…

Скрипнула тяжелая дверь. В заупокойный храм ворвался дневной свет и сразу померк. Вошел князь Вольгван. Ким взглянул на него сочувственно – он еще не успел привыкнуть к новому облику дяди: Вольгван заметно постарел. Седой и грузный, он медленнее двигался и говорил не спеша. В нем еще угадывался воин, но уже заметно было: еще лет пять-десять – и глава рода превратился в старика. Уже теперь у него возникла привычка, которой раньше не было – задумываться и смотреть поверх голов, в невидимое. С каждым уходящим годом дух поднимается над землей, отрывается от суеты, пренебрегает мелочами, сосредотачиваясь лишь на главном.

Тем не менее, взгляд воспитанника Вольгван заметил и понял.

– Годы не щадят никого, но о тебе, сынок, похоже, время забыло. Тебе сейчас должно быть около двадцати восьми, но выглядишь ты едва ли на семнадцать. Мне писали что-то о колдовстве. Не знаю, к добру или к худу такие подарки.

– Неужели вы бы отказались, дядя, если бы кто-нибудь предложил вам вернуть молодость? – спросил Ким.

Вольгван покачал лысеющей головой.

– Не знаю. Сначала узнал бы, от кого подарок. Потом спросил бы – а что взамен?

– Да какая разница? Что в этом мире более ценно, чем жизнь?

Князь рассмеялся, почти как раньше.

– И это вопрос бывшего послушника? Для монаха – душа. Для нас с тобой – клан. Жизнь клана. Честь клана.

«Так, – безошибочно понял Ким. – Начинается…»

И верно, началось.

– Что это за желтоглазая девица с гор, которая живет в твоих покоях и ведет себя так, словно она твоя старшая жена?

Ким непроизвольно расплылся в улыбке.

– Она и есть моя старшая жена. Точнее, станет ею, как только вы дадите разрешение на наш брак.

– Надеюсь, ты не забыл, что хваранам нельзя жениться до конца срока службы? Не говоря уж о том, что старшую жену всегда выбирают родители. Женитьба соединяет две семьи, она должна быть взаимовыгодной и почетной. А твоя девица – неизвестно кто, бродяжка без роду-племени. Мне доложили, что ее мать была ведьмой, а про отца наплели что-то и вовсе невообразимое… Так что помалкивай о «жене», малыш. Ты всегда поступал по-своему, но здесь и обсуждать нечего. Наложница – еще туда-сюда…

Ким разозлился.

– Дядя, о каком взаимовыгодном браке вы говорите?! Хоть я по ошибке и стал хвараном, но я по-прежнему всего лишь ваш безродный приемыш. Вы пытались упечь меня в чиновники… Хотя бы жениться-то я могу по своему усмотрению?

– Нет, – отрезал Вольгван.

Что-то в его голосе заставило Кима промолчать.

– Сразу по приезде ты спросил меня, кто твой отец. Дескать, какой-то горный дух сказал, что я могу дать тебе ответ.

– А вы возразили, что всему свое время…

Ким притих. Посмотрел на дядю, на поминальные таблички… и понял, зачем его сюда пригласили. Время настало.

– Ты зря туда смотришь, – сказал Вольгван. – Таблички твоего отца там нет. Как нет и его праха на семейном кладбище, хоть он и был Енгон.

– Почему?

– Потому что он был казнен за государственную измену.

В заупокойном храме воцарилась тишина. Под крышей чирикали воробьи. По стене с тихим шорохом пробежала ящерица.

– Он похоронен на одном мелком островке архипелага Кирим. Там же, где и твоя мать.

– Госпожа Ивовый Цвет?

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказал горный дух.

– Надо же, какой осведомленный дух. Надо будет поговорить с вонхва, чтобы у него там духи не болтали лишнего…

– Вонхва тут ни при чем…

– Пойми, Ким – то, что я тебе рассказываю, более четверти века хранилось в строжайшей тайне. Я считаю, что тебе тоже рано всё это знать. Но теперь, по милости этого «духа», ты наверняка начал бы задавать вопросы, и конечно, рано или поздно задал бы их не тому, кому нужно. Лучше тебе узнать тайну от меня, чем, к примеру, в ведомстве Внутреннего Мира и Покоя…

– Простите меня, дядя.

– Ты не виноват. Похоже, кто-то хочет, чтобы тайна твоего рождения выплыла на свет. Кто-то считает, что для этого пришло время, – Вольгван усмехнулся. – Неудобно получится, если ты узнаешь ее последним.

Ким промолчал. Он догадывался, кто этот «кто-то».

– Я хорошо помню твоего отца. Он был лихим парнем, и, помимо всего прочего, редкостным красавцем. Глядя на них с твоей матерью, невозможно было вообразить, что когда-нибудь они состарятся. Но они давно истлели в земле, а я еще жив…

– Как звали моего отца?

– Сеннай.

Ким быстро перебрал в уме всех старших мужчин рода Енгон, но единственным Сеннаем среди них был маленький хваран, его племянник. Это было древнее родовое имя, так обычно называли старших сыновей. По идее, именно так должны были назвать Вольгвана…

– Твой отец был моим племянником, сыном моего покойного старшего брата, – пояснил Вольгван. – Наследник рода. Хваран. Любимец императора. Но это всё не важно. Инаги, Госпожа Ивовый Цвет, была киримской принцессой, а потому делала, что ей хотелось. Однажды ей захотелось уйти с женской половины и погулять по императорскому дворцу. Так она и встретилась с твоим отцом. Закончилось всё тем, что они сбежали вместе. Каким образом, куда – никто не знал. То, что я тебе рассказываю, я выяснил гораздо позднее, уже на Кириме, когда нашел их… немного раньше, чем слуги императора. Им дала убежище семья Аозора. Через несколько месяцев у Инаги родился ребенок. А вскоре их обоих убили так, как убивают только на островах Кирим. Их нашли утром в своих покоях, и у обоих были аккуратно отрезаны головы.

– То есть, ни официальной казни, ни обвинения не было? – с надеждой спросил Ким.