– Не нужны мне ни император, ни Сонак! Лучше я навсегда останусь здесь, в аду, вместе с тобой.

Сахемоти удивлен.

– Ты в самом деле хочешь остаться со мной, вместо того, чтобы войти в Запретный Город? Ты готова служить мне до конца жизни? Что ж, тогда я предложу тебе другой выбор. Гора Омаэ станет твоим новым домом. Ты будешь верховной жрицей возрожденного культа. Моей жрицей.

Сахемоти плавным движением отбрасывает в сторону драконью маску.

Личина опускается в темноту и вскоре исчезает в медленном потоке ила. Потом он шагает к раковине и вынимает из ладони окаменевшего Саруды сияющую жемчужину.

В тот же миг преисподняя содрогнулась. Жемчужина вспыхнула, озарив лицо Касимы мертвенной синевой. Каменная чаша треснула и развалилась на куски. Скала задрожала и треснула сверху донизу. Потоки придонного ила забурлили, муть брызнула во все стороны. Из-под земли, стремительно нарастая, рвался глухой грохот. Тряслась земля, колыхалась вода, с каждым мгновением всё сильнее и сильнее. Касима безумными глазами смотрела на пылающую жемчужину. Потом глаза княгини закатились, подкосились ноги. Она упала бы со скалы, если бы ее не успел подхватить Сахемоти. Держа ее одной рукой, другой он выхватил небесный меч и разрубил покрытый трещинами нарост. Камень рассыпался в мелкую крошку, и из него, как цыпленок из яйца, вылупился ошалевший Саруда-хики.

– Эй, племянник! – крикнул ему Сахемоти, стараясь перекричать нарастающий грохот. – Давай за мной!

Быстрым ударом небесного меча он рассек ткань мира Донной страны, и оба бывших бога юркнули в прореху.

Море, мгновение назад мирно плескавшееся возле границы шельфа, вдруг вздыбилось водяной горой, перехлестнуло через край и огромной волной покатилось к берегу. Стена воды закрыла солнечный свет, на побережье упала тень. Через мгновение первая, самая большая волна высотой в тридцать локтей ударила в холмы так, что вздрогнула и застонала земля. Ураганным ударом воздуха снесло все деревья со склонов. Те, кто сидел на лучших местах возле сцены, так и не успели понять, что их погубило. До самого конца они видели иллюзию, и вдруг на них с неба обрушилось море. От театра не осталось даже обломков.

До вершин холмов, где разместились простолюдины, волна не достала, однако, когда перестала действовать иллюзия, началась паника, из-за которой многих затоптали в толчее. Род Касима, их вассалы и имперские чиновники погибли все, как и задумал Сахемоти.

Кагеру был среди тех, кто успел спастись. Он видел, как в начале второго действия незаметно ушел Анук, как начало отступать море, и сделал правильные выводы. Когда волна ударила в берег, он был уже по ту сторону холмов, и ощутил только подземный удар, грохот и водяную пыль. «Сахемоти добился-таки своего, – думал он, уходя через сосновый лес в сторону северного тракта. – А я так и не узнал, зачем он всё это затевал…»

Несколько лет спустя, в начале осени, рыбаки возвращались с вечернего лова, и один из них заметил на берегу, у подножия горы Омаэ, яркое пятно. Из любопытства рыбаки подплыли поближе и увидели, что яркое пятно – это одинокая девушка в великолепном платье. Она тоже увидела их и взволнованно замахала рукавами, как будто звала на помощь. «Русалка!» – подумали оба, и, не сговариваясь, взялись за весла. А кто еще, приняв обольстительное женское обличье, будет разгуливать в полном одиночестве в таком месте?

Рыбакам приставать ох как не хотелось, но пришлось – ветер так и прижимал к берегу, не давал выгрести в море.

– Помогите! – задыхаясь, бросилась им навстречу русалка. – Подскажите мне, добрые люди, что это за местность? Это ведь не может быть гора Омаэ?

Рыбаки переглянулись и подтвердили, что это именно она.

– Не может быть! Эта гора выглядит так, словно тут много лет никто не бывал. Всё заросло, одичало! И, смотрите, деревья переломаны!

– Не удивительно, что следов нет, – ответил один из рыбаков. – Место пр`оклятое, все его стороной обходят, чтобы несчастье не накликать – вот и нет следов. Если бы не ветер, нам бы тоже и духу здесь не было.

– Наверняка это Сахемоти вызвал ветер! – со смехом сказала красавица. – Он унес меня из преисподней, и я очнулась в дивном сосновом лесу, прекрасней которого в жизни не видала. Я разговаривала там с богами. Но Сахемоти сказал – тебе нельзя здесь долго оставаться, давай я верну тебя домой… И зачем-то перенес в эту пустынную местность…

Рыбаки снова переглянулись. «Сумасшедшая», – подумали они оба.

– Но если вы говорите, что это та самая гора – где театр? – не отставала полоумная. – Здесь был построен великолепный театр…

– Да, был тут балаган, – медленно сказал второй рыбак. – Много лет назад. Прежние князья, будь они прокляты, построили его на месте святилища, чтобы надругаться над нашими богами. И боги их покарали. Огромная волна смыла и балаган, и всех, кто пришел поглазеть на представление.

– Какие еще боги? Это бесы обиделись! – возразил другой. – Тут испокон веку бесы жили! Кто, по-твоему, в оскверненных святилищах селится, а?

Рыбаки заспорили, не видя, как помертвело лицо Касимы, как остановился ее взгляд. У нее закружилась голова. Что они сказали? Много лет назад? У Касимы стало темно в глазах. А когда прояснилось, всё вокруг стало иным. Она увидела на вершине сосновой горы храм. Чем-то он напоминал ее театр, но был выстроен из камня и лакированного дерева, крыт золоченой черепицей и украшен цветами. К нему вела каменная лестница, с яруса на ярус, до самого верха. Вокруг толпились люди… а на верхней ступеньке стоял Сахемоти.

– Иди сюда, принцесса! – позвал он ее.

Касима забыла о рыбаках и побежала ему навстречу.

Заупокойный храм рода Вольсон – один из самых древних в империи. Внутри – сырой камень стен, пыльный воздух и полутьма, снаружи – буйная зелень, цветение, первая настоящая летняя жара. Под крышей у слуховых окошек пищат воробьи. Здесь хранится память о предках с тех давних веков, когда в империи только начинали строить каменные храмы и вытесывать поминальные таблички. Иные семьи хвалятся, что запись их предков ведется еще раньше, со времен Желтого государя, но это они, конечно врут, ибо при Желтом государе храмы строились из прутьев и глины, а покойников оставляли на растерзание хищным птицам, чтобы те в своих желудках побыстрее донесли их до неба. Только о тех варварских временах теперь вспоминать, особенно в Небесной Городе – дурной тон. Разве могут быть предками государя Среднего мира какие-то дикари?

Ким бродил по сумрачному храму предков, равнодушно посматривал на ряды полированных каменных табличек в локоть вышиной, в золоченых и красных рамах. Перед табличками, тихо потрескивая, горели свечи. Десятки и сотни скользких черных табличек, ярусами от пола до потолка, и на каждой – имя. Здесь далеко не все предки, а лишь до пятого колена: более древние таблички переносят в другой храм, при родовом кладбище в загородной усадьбе. Пока есть хоть клочок земли, хранящий кости предков – род будет жить. «Странно, зачем дядя приказал мне сюда прийти?» – подумал Ким.