Мёртвая тишина царила во всём пражском замке. Он вымер ещё давно. В тот день, когда власти превратили дом королей в музей. Ни одна живая душа не принадлежала этому месту, и это место не принадлежало никому. Одинокое и холодное посреди историй и легенд о тех, кто когда-то жил здесь. Но ничего истинного о том, что было во время правления Отакара Пржемысла I и его названного брата Бедржиха. Хотя… кто знает, может вся история была переписана правителями стран так, как было удобно им? Чтобы народ чувствовал силу, мощь, хитрость своей родины и правителей. Даже тёмное прошлое чаще всего преподносится, как заговор конфликтующих стран. И это можно было бы назвать глупостью, но и в этом был какой-то смысл.

Смысл, который можно потерять в одну секунду, как Джакуб. Лишиться всего, даже веры в утреннее завтрашнее солнце или в то, что всё вернётся на прежнее место. Может произошедшее – страшный сон, от которого останется только неприятное послевкусие, как от невкусной еды? Или всё-таки игры сознания, в которых ты не можешь выиграть? Предполагать можно было всё, что угодно, но ничего от этого не изменится.

Беловолосый Император сидел в тишине на своём троне. Рядом стояла пустая его копия, но чайные розы позади скрашивали чувство одиночества. Зал прогревало полуденное солнце, проходя через плотные оконные стёкла. Состояние высшего не мог объяснить даже он. Уже несколько часов мужчина сидел на одном месте, закрыв глаза, и слушал. Пустоту. Ему приходилось тратить энергию для этого, казалось бы, такого бесполезного действия, но король думал иначе. Эта звенящая пустота гипнотизировала его, и все сжимающие мысли уходили в подсознание. Туда, где Альвиан мог позволить себе не слышать.

Пятьдесят лет пролетели за эти часы импровизированной медитации. Каждый день заново проигрывался, как только высший расслаблялся. Для него всё случившееся вдруг перевернулось с ног на голову. Джакуб был невиноват в убийстве. Были виноваты люди, поверившие в слова влиятельного Папы Римского. Как бы не говорила Мари, именно народ сыграл ключевую роль в убийстве короля. Ведь если бы они не захотели делать то, что твердит им правитель христианской церкви, Императорская семья осталась бы в живых. Или хотя бы Мари. Но все пошли за Фридрихом и Григорием, как стадо, не имеющее своего мнения.

И Альвиан заставил своего друга страдать за всех этих овец. Сделал из него раба без времени на отдых. Превратил в свою куклу. Король вспомнил рассказы Мари о её отце, которого она ласково называла кукловодом. Он видел схожие черты с ним, что было, к сожалению, не комплиментом.

Император лишился одного из последних близких людей, которые остались с ним. Если бы у него только была возможность вернуться в прошлое, он бы не раздумывая сделал это. Он так скучал по нему.

Двери открылись. Тяжёлые быстрые шаги в сопровождении более тихих зазвучали в большом пространстве и мыслях высшего. Мужчина на троне не открывал глаза, чувствуя энергию нежданных гостей. Выходить из полной убаюкивающей тишины не было желания, но мужской голос окончательно вырвал его из медитации.

–Ваше Величество, кхм, простите, что отрываю вас.

–Доктор Вальтер Андраш, – протянул Альвиан, ощущая кончиками пальцев колющую энергию, – С чем пожаловали?

Директор Лаборатории стоял впереди Алисы. На его молодом лице вырисовывалась тревога: морщинистый лоб, поднятые брови. С момента их первой встречи чёрных волос на его голове становилось всё меньше. От нервов и бессонных ночей. После долгих громких скандалов в его сторону состояние его здоровья ухудшилось. Он спал по часу в сутки, почти никогда не завтракал и не ужинал. Конечно же, организм за это не мог сказать «спасибо». Некогда идеально сидевший на его подтянутой худой фигуре костюм теперь висел в области плеч и рук. Изжога – вечный спутник, утреннее головокружение, как ритуал. Такое уже было однажды, когда он только решил взять на себя руководство Лаборатории.

–Я не знаю, слышали вы это или нет, но, – Вальтер тревожно взглянул на свою спутницу, – Вооружённые силы направляются сюда.

Это высший пропустил. Но критичным это событие не было. Альвиан сосредоточил энергию, вслушиваясь в мысли наступающей армии. Они были уже за Карловым мостом. Около тысячи пеших, дюжины две танков, свистящие в небе самолёты. Но все они говорили на разных языках. Вот оно что. Страны-соседи решили всё-таки устранить проблему сразу, не думая о том, что могут пострадать и жители Праги. Раз они хотели войны, то будет им война.

–Зачем вы пришли сюда? Чтобы сообщить мне об этом?

–Не будем врать, – грустно и с опаской ответила Алиса, смотря в глаза мужчины, – Вся эта ситуация очень напугала нас и всех жителей, а просить помощи мы можем только вас.

Император направил свой взгляд в пустоту. Перед ним шли вооружённые люди, а где-то позади военной техники – люди. Жители города. В их сознании не было того страха, о котором говорила девушка. Разве что убеждение в том, что они добьются своего. Он видел их глазами воображаемую битву с ним самим. И в конце люди ликуют и празднуют победу над…

–Кровавый Император? – удивился Альвиан, – Они назвали меня Кровавым Императором?

–Да, – подтвердил Андраш, – После вашего «самокоронования» они прозвали вас именно так. За показательную жестокость над Йиржи Унде и над людьми на площади.

–Я надеялся, что эта «показательная жестокость» действительно будет таковой, – скривил лицо король в гримасе отвращения, – Но видимо… всё зря.

Он встал с трона, поправляя собранные волосы. Мысли приближающихся продолжали атаковать сознание высшего. Тогда он решил поступить иначе, пустив в ход самое ужасное своё оружие, от которого он долго бежал.

–Поднимитесь наверх, в крайней зале южного крыла стоит капсула. В ней Мари. Если она проснётся, перенесите её в постель. В прочем, – мужчина в чёрном тяжело вздохнул, потирая переносицу, – вы сами всё знаете.

Через секунду его уже не было. Алиса и Вальтер обменялись тревожными взглядами, понимая к чему всё идёт, и направились к капсуле.

Альвиан внезапно перегородил путь войскам. Они стояли между собором Святого Николая и Музеем Франца Кафки. По этой дороге должны были безостановочно ездить трамваи, о чём говорили проложенные железные пути, но из-за введённого военного положения все остановили прежний режим. Из окон маленьких готических домиков выглядывали любопытные лица тех, кто не захотел покидать свои дома.

Если бы высший знал, что до этого дойдёт, то уничтожил бы всех в первый день своего прибытия. Но, кто же знал? Голоса подсознания были как-никогда громкими. Они перебивали шум огромной толпы позади всего восстания. Всё размывалось, превращаясь в живописное пятно. Глаза сами закрывались, словно готовясь ко сну. Земля уходила из-под ног, и кружила в своём сумасшедшем танце, притягивая тело высшего ближе к себе.

Стаявшие в первом ряду солдаты, собранные из разных стран, встали на одно колено, дав обзор тем, кто позади. Волна состояла из пяти линий. Одновременно зазвучали звуки снятого предохранителя и винтовки были готовы к бою. Руки некоторых солдат дрожали. К подобным ситуациям их не готовили, поэтому приходилось выходить из неё собственным умом, полагаясь на командиров. Не зря же они получили подобное звание?