Речь Брута не могла быть особенно утешительна и для изгнанных владельцев, если только они присутствовали на митинге; большим вопросом было еще, где республиканцы достанут средства для вознаграждения пострадавших. Что же касается ветеранов, то для них речь Брута была очень неприятна. Следовательно, их владения находятся под вопросом, и причина этой внезапной непрочности – смерть вождя? А убившие его сенаторы не только ничего не обещают им, напротив, со своими обещаниями адресуются к их врагам, поднимают у экспроприированных надежды на мщение?

Обыкновенно неудачу республиканцев в столице приписывают тому, что они не сумели воспрепятствовать опубликованию Цезарева завещания: когда народ узнал, что ему отписаны покойным диктатором подарки и пользование садами, и в особенности как только открылось, что убийца Децим Брут назначен в завещании одним из ближайших наследников убитого, негодованию не стало меры, и заговорщики должны были бежать из Рима и Италии. Совсем не эти чувства, конечно, решили дальнейший ход дела, а главное, не настроение римской безоружной массы было важно: решили самые определенные соображения Цезаревых солдат, которым предстояло выбрать себе из наследников Цезаря того, кто лучше всего способен был удовлетворить их. Впереди всех оказался первый фаворит Антоний, успевший завладеть главными суммами Цезарева имущества; позже явился со своими притязаниями усыновленный Цезарем внучатый племянник его, Октавий, дед которого был содержателем ссудной кассы в муниципии, а отец извлекал в Риме выгоду из ремесла дивизора в комициях. То обстоятельство, что Октавий назвался, согласно завещанию диктатора, Цезарем, само по себе едва ли очень тронуло легионы. Но в связи с произведенными им раздачами из собственного имущества и из ссуды, данной Педием, другим племянником Цезаря, имя заключало в себе программу обещаний. Октавиан (т. е. бывший Октавий) становился претендентом.

Республиканцы могли рассчитывать только на тот же самый военный материал для борьбы, но что они способны были обещать? Брут возвестил с самого начала защиту интересов Италии. Оставались только колониальные владения в качестве материала для вознаграждения легионов. Вот почему руководителям заговора 15 марта 44 г. пришлось избрать тот же путь, к которому прибег и Помпей, т. е. направиться в провинции Востока для организации защиты республики с финансовой стороны.

Империя была завоевана массой солдат, которых в течение нескольких десятилетий высылала Италия. Теперь, в эпоху перевеса цезарианцев, Италия снова испытала всю тяжесть последствий своего внешнего расширения. Цезарь и его наследники опирались на элементы, взращенные огромными предприятиями в колониальных владениях и чуждые гражданскому обществу Италии; в пользу своих военных ленников они начали и собирались докончить небывалые по размерам и произвольности конфискации.

Целый год после смерти Цезаря, с весны 44 г. до весны 43 г., проходит без столкновений, но в крайне запутанных переговорах и соглашениях вождей, перестановках командований и передвижениях легионов. Смысл сложных комбинаций очень прост и однообразен. Смерть диктатора возбудила надежды на восстановление республики у оппозиции с Цицероном во главе. Вне Рима за республику старались поднять военные силы Марк Брут и Кассий на Востоке, Децим Брут в Италии. В Риме Цицерону удалось привлечь на сторону республики умеренных цезарианцев, назначенных на 43 г. консулами, Гирция и Пансу. Но все дело состояло в том, чтобы иметь на своей стороне легионы. И вот новые претенденты, Антоний и Октавиан, с одной стороны, республиканцы, с другой, ведут спор о привлечении и объединении драгоценного воинского материала, оставленного диктатором.

В событиях 44–40 гг. еще более чем в войнах Цезаря, выступает решающая роль легионов. Четырехлетие, следующее за его смертью, представляет высшую точку в развитии военного парламентаризма, корпоративности и политического влияния солдат. Вожди являются нередко простыми исполнителями их постановлений и не раз подчиняются выработанным двумя войсками компромиссам.

Чтобы понять эту роль легионов, необходимо, прежде всего, принять во внимание количественные силы солдат, в руках которых находились в то время судьбы значительной части культурного мира. Таких военных громад не выставляло предшествующее время. Не было ничего подобного и в позднейшей империи: число ее легионов было гораздо меньше, и они стояли притом по границам, а не во внутренних областях. Осенью 43 г. после гибели Децима Брута, в момент образования второго триумвирата, у Октавиана было 10 легионов, у Антония с Лепидом 18, в это время Брут и Кассий успели сосредоточить на Востоке 20 легионов. Это составляло более 280 000 человек (считая по 6000 в легионе); в это время сын Помпея, Секст, уже собирал значительные морские силы между Африкой и Италией. После победы над Брутом и Кассием триумвиры соединили со своими армиями значительные остатки республиканских войск, которые перешли к ним, и отпустили по домам 28 легионов, оставив себе: Октавиан – 5, Антоний – 6 легионов. Но уже через год, в 41 г., для так называемой Перузинской войны, т. е. для подавления великого италийского восстания, Октавиану пришлось набирать новые силы; по окончании этой войны Октавиан располагал 40 легионами, в то время как на Востоке у Антония было свое, по всей вероятности, немалое войско. В 30-х годах накопление военных масс продолжается. После победы над Секстом Помпеем, державшим несколько лет в своих руках Сицилию и западную часть Средиземного моря, у Октавиана оказалось 45 легионов (более 250 000 человек тяжеловооруженных), 25 000 конницы, 40 000 легковооруженных. От разрушенной им морской державы Секста Помпея он удержал 600 военных кораблей, не считая массы транспортных судов. Но это была только половина военных сил Римской империи. Антоний из своего восточного царства двинул в середине 30-х годов против парфян 60 000 регулярной пехоты, 10 000 испанской и кельтской конницы и 30 000 восточных союзников; это было самое крупное римское войско, которое когда-либо появлялось на Востоке. Тот же Антоний выставил перед решительным столкновением своим с Октвавианом, при Акции, до 30 легионов и 800 кораблей. Соответственно непомерному накоплению сухопутных сил в это время растут и морские. Со времени разрушения Помпеем морской державы пиратов в 67 г. и до битвы при Акции количество кораблей военного флота поднялось с 300 до 1100.

Эти внушительные и грозные массы было очень трудно удовлетворять в смысле материального вознаграждения. Никогда солдат не был так требователен, никогда в такой мере не торговался с вербовщиками и с самим крупным военным предпринимателем, главнокомандующим. Никогда так сильно не был выражен в войске дух наемничества. В момент ссоры с Октавианом в 44 г. Антоний предлагает Цезаревым ветеранам, переправляющимся из Македонии, по 100 денариев каждому в виде задатка, если они вступят на службу к нему. Солдаты встречают предложение смехом: дело в том, что Октавиан уже обещал в пять раз больше – 500 денариев. После соглашения с Антонием и заключения триумвирата Октавиан идет на Рим и обещает каждому солдату, который за ним последует, 10 000 сестерциев в качестве окончательной денежной награды. В продолжительной и трудной войне с республиканцами на Востоке цена награды солдатам подымается вдвое: триумвиры обещают каждому ветерану при возвращении 5000 денариев (20 000 сестерциев).