— Вместо парламента я планирую создать что-то вроде сената, — любезно ответил Гуда. — Орган достаточно влиятельный, но в принципе безвредный. Вы станете одним из сенаторов, синьор генерал, получите почетную синекуру до конца жизни. Мое слово.

— Вы знаете, как нужно, Нестор, — вздохнул Махони.

— Наконец-то мы с вами говорим на одном языке, синьор генерал, — вновь рассмеялся Гуда.

— А вы станете королем всей Заграты?

— Я уже им стал, — без ложной скромности ответил адиген. Он вытащил из кармана часы, щелчком распахнул крышку, посмотрел на циферблат и предложил: — Давайте поторапливаться, синьор генерал, у меня мало времени. Но прежде чем я расскажу, что вы объявите войскам, вы должны принести присягу. Без лишней пышности, всего несколько слов, но я адиген, а значит, отнесусь к этой церемонии предельно серьезно. Вы меня понимаете?

Новая Заграта станет адигенской.

— Да, — тихо ответил Махони.

Он знал, почему Нестор заговорил о присяге — потому что за их встречей наблюдают в бинокли сотни людей. Они хотят знать, чем закончились переговоры. И сейчас они узнают. Сейчас им все станет ясно.

Сейчас.

Генерал медленно опустился на колени и поцеловал протянутую руку Нестора.

* * *

Поспать в эту ночь Феликсу и его ребятам не удалось.

Из сферопорта они отправились в «Дубовую бочку», одну из самых больших таверн Хусса, хозяин которой сдавал желающим комнаты на втором этаже. Наемники квартировали в «Бочке» с того самого дня, как появились на Заграте, но именно квартировали: ели и спали. Хранить в Хуссе оружие, вещи, а уж тем более добычу, было бы верхом неосмотрительности, для этих целей Вебер арендовал небольшой склад у братьев Доброй Дочери. Который наемники посетили после расставания с Саммером, сменив оружие и пополнив боеприпасы.

А вернувшись в «Бочку», отправились ужинать, оказавшись единственными посетителями таверны: встревоженные цепари попрятались по цеппелям, а местные почти в полном составе отправились в Альбург, вносить посильный вклад в разгром столицы. Вполне возможно, что кто-то из них попал бамбальеро на прицел и больше никогда не заглянет в «Бочку». Впрочем, такой ерундой наемники не заморачивались. Хозяин, слишком старый для нынешних дел, жадно потребовал рассказов — хусская его душа рвалась в пекло, — но удовлетворился хмурым: «Человек двадцать убили, а что?» и вернулся за стойку, грустить по сгинувшей юности за бутылкой бедовки.

Поели вулениты быстро. Даже не поели — закидали в себя плохо прожаренное мясо, которое престарелый владелец нагло именовал «замечательным загратийским стейком по-королевски», — после чего отправились наверх. А вот Веберу пришлось составить компанию Форману и какому-то лысеющему господину с остренькой мышиной мордочкой. Они появились в «Бочке» незадолго до окончания ужина, уселись в дальнем углу и заказали три маленьких пива — просто для того, чтобы на столе не было пусто.

— Разве ты не получил свою долю?

— Саммер, насколько я слышал, благополучно покинул Альбург, — улыбнулся в ответ Форман. — Ты молодец, Феликс и… добрый вечер.

— Добрый вечер, — повторил лысоватый.

Учитывая, что время приближалось к двум, наемник имел право на сарказм:

— Пришли пожелать мне спокойной ночи?

— Пришли пожелать тебе удачной работы, Феликс. — Форман стал серьезным. — Есть дело.

— Мы достаточно выудили из Саммера, — хмыкнул Вебер. — И можем позволить себе поспать. Никаких дел до завтра.

— С чего такая категоричность?

— В Альбурге слишком грязно, — помолчав, ответил наемник. — Тебе докладывали, что там происходит?

— Разумеется, — кивнул Форман, делая маленький глоток пива.

— Там сейчас можно замазаться на всю жизнь, так что мы лучше поспим. Подождем до утра и снова будем открыты для предложений.

— Перед кем вы опасаетесь замазаться, синьор Вебер? — негромко спросил лысоватый.

Наиболее подходящий ответ вуленит оглашать не стал, несмотря на то что грубая фраза почти сорвалась с уст. Медленно провел пальцем по краю бокала, после чего уточнил у Формана:

— Я должен ему отвечать?

— Ты говоришь с потенциальным заказчиком, Феликс, — с улыбкой ответил тот. — И, поверь мне на слово: с очень выгодным заказчиком.

Наемник потер подбородок, всем своим видом показывая, что его одолевают весомые сомнения, однако разговор продолжил:

— О какой сумме идет речь?

— Странно, что вы не спросили, что придется делать, — мягко произнес лысоватый. — Странно для человека, который боится замазаться.

— Я думаю, Форман изложил наши принципы, — твердо ответил Вебер. — Если вы предложите что-нибудь неприемлемое, мы откажемся.

— То есть убийство Большого Флима — дело приемлемое?

Вопрос вулениту категорически не понравился. Он чуть приподнял шляпу — ровно настолько, чтобы стали видны глаза, и, глядя на уголовника, веско произнес:

— У некоторых обитателей Отлитого Хусса слишком длинные языки.

— Я должен был показать товар лицом, Феликс, — поспешил оправдаться Форман. — Ничего личного. И синьор Зопчик дал слово, что наша маленькая тайна останется нашей маленькой тайной.

— Меня зовут Ян Зопчик, — сообщил заказчик. — Я представляю Трудовую партию.

— Всю? — саркастически осведомился Вебер.

— Можно сказать и так, — серьезно ответил Зопчик. — Я вхожу в центральный комитет партии, то есть — в ее мозговой центр. А если вы не разучились думать, то понимаете, что сейчас это мозговой центр всей Заграты. Завтра на основе нашего комитета будет сформировано правительство. Власть короля осталась в прошлом.

— Вы уверены?

— Прогуляйтесь по Альбургу и сами убедитесь.

— Я гулял по Альбургу, — медленно ответил наемник. — И хочу сказать, что правительство — это последнее, что нужно вышедшему на улицы сброду.

— Сейчас — да, — не стал возражать Зопчик. — Но беспорядки не будут продолжаться вечно. Завтра Заграта отряхнет со своих ног пыль прошлого и пойдет дальше. Заграте нужны законы и твердая власть. Новая власть. Наша власть.

Ян пронзительно посмотрел на Вебера.

— Которая рухнет, едва король вернется.

— Король не вернется, — уверенно произнес Зопчик. — Он потерпел поражение.

— Так вот в чем дело…

Феликс откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столу.

— И новая власть не забудет тех, кто ей помогал, — с нажимом закончил Ян. — Новая власть гораздо ближе к народу, чем зарвавшийся король и его клика.