— Опомнитесь, барышня! — воззвал Показушников. — Какой такой монумент! Перед нами — просто чурбан.

Он хотел было постучать пальцем по одному из предметов, но вовремя спохватился. Вдруг не угадает и покажет себя полным невеждой, не способным определить с первого взгляда истинный шедевр высокого искусства.

— Истинный мужской дух может быть везде, даже в чурбане, — назидательно заметила уралочка экскурсоводу. — Сейчас вот оживет и даст нам у-у-ух какой ответ на наш женский вопрос.

— У-у-у… — по-философски глубокомысленно поддержали подругу елочки-сосеночки.

Показушников явно впал в отелловскую ревность.

— Ха-ха, женский вопрос! — запричитал он с сарказмом. — Это же дуб! К тому же престарелый. Посему, мадам-барышни, к женскому вопросу, если мы с вами говорим об одном и том же, монумент интереса не проявляет. В печке горит, но в алькове, ха-ха, не воспламеняется.

Ловко сказано, но зря стараешься. Артемиды вошли в охотничий азарт.

— Не загорается? — вызывающе переспросила уралочка. — Смотря как зажигать. Попробуем это сделать мы. Разу меется, не по-московски, а… по-нашему.

Оба предмета — да что там предметы, теперь мы и сами вкупе с Показушниковым — стояли, как истуканы.

— Сейчас произойдет чудо, — голосом многоопытной колдуньи объявила уралочка-разведеночка и бросила лукавый взгляд на одного из истуканов. — Лука Самарыч! Вы не возражаете, если я поцелую вашу художественную копию?

Предмет, к которому обращались, ответил, естественно, молчанием, и оно, естественно, означало полное согласие. Милая волшебница лукаво улыбнулась, порхнула к другому предмету, стоящему рядом, нежно обвила руками то место, где предположительно должна быть шея, и чмокнула в то место, где игра воображения определила бы щеку. Звонко чмокнула, смачно, с полной самоотдачей.

И… вот чудо! Деревянный неотесанный чурбан мгновенно ожил. То место, которому выпала честь стать объектом поцелуя, а равно симметричный ему объект, иначе говоря, обе щеки чурбана вспыхнули и ярко запылали. Прямо как пионерский костер. Или даже как северное сияние. Наверное, даже и похлеще, но тут, правда, мы не можем дать стопроцентную гарантию, потому что северного сияния никогда не наблюдали…

Правда, Показушников пытался потом доказать, будто бы хитрая уралочка чмокнула вовсе не деревянного истукана, а его двойника, то есть Луку Самарыча. Но мы считаем, что надо верить на слово самой красавице.

— Вот видите! — торжествующе воскликнула она. — Монумент Луки Самарыча обожает женщин. Ах, сердцеед! Я влюбилась в него еще больше.

Уралочка даже схватилась за сердце. Да так отчаянно, что вырез на платье стал совсем глубоким. Если бы на месте истукана был кардиолог, он немедленно приложился бы к тому месту, где возник острый сердечный симптом. Но истукан застеснялся. Может, потому, что на нем не было белого халата. Может, потому, что сам боялся получить инфаркт.

Честно признаемся, у нас тоже перехватило дыхание. Проняло и Показушникова, который воззрился на декольте уралочки с такой пристальностью, будто он Виктор Гюго и ему предстоит описать увиденное не меньше чем в двух главах. Потом гид все-таки вспомнил, что находится при исполнении служебных обязанностей, раздраженно всхлипнул и едко спросил:

— Вы откуда, мадам-синьорина? С Урала? А позвольте уточнить, по какую сторону разделительного меридиана вы проживаете: в Азии или в Европе? Ах, в Азии! Я так и думал. В вас есть что-то дикое, ну прямо очень дикое.

— Да, нам нравится срываться с цепи, — не без гордости заявила уралочка как бы от имени всех своих подруг. — Но мы не кусаемся. Надо продолжить наш совместный эксперимент в более подходящей обстановке. Наш дружный и творческий женский коллектив назначает легендарному дубу… то есть монументу… словом, понятно кому… назначает свидание. Вечером в ресторане «Парус». Будем ждать.

Вся стрелковая рота сделала игривый реверанс и вызывающе стрельнула глазками. Дескать, теперь ваш ход, лихие удальцы.

И тут до нас дошло. Мы, как всегда, увлеклись и доигрались. Слишком круто загнули. Так, что у бедных «маршалочек» закружилась голова. Приглашать на рандеву в ресторан, то есть напоказ всему миру, монумент тире дубовый чурбан? Это все же не легенда, а быль. Хотя бы даже колдыбанская.

— От имени и по поручению монумента благодарим вас за удивительно лестное приглашение, — начал спасительный маневр автор полушедевра Безмочалкин. — Однако он, то есть монумент, не знает, как решить одну деликатную проблему. Джентльмену положено являться на свидание с букетом. Но кто же продаст цветы или даже веник деревянному джентльмену?

Артемиды не растерялись, переглянулись и…

— Вы, пожалуй, правы, но… Букет — не проблема, — отвечала за всех уралочка. — Зачем нам цветочки, когда мы сами — ягодки?

Ловко сказано. Так что и возражать неохота. Но…

— Малину и клубнику, а равно вишню и смородину наш монумент, как и сам Лука Самарыч, обожает, — вступил Самосудов. — Но, будучи деятелем правопорядка, я должен заметить следующее. Монументам, равно как и лицам в нетрезвом состоянии, в грязной спецовке, а также несовершеннолетним, вход в ресторан категорически воспрещен.

Прелестницы и тут не смутились:

— Вы опять правы: рисоваться в ресторане нашему дубу ни к чему. Пусть приходит сразу к нам. Вторая палуба, левая сторона, каюты с десятой по тридцатую.

Красиво выкрутились. А куда же вертануть нам?

— Истинные монументы обожают интим, но… — взялся за руль Профанов. — Но как просветитель должен вас просветить: во всем мире скульптурные шедевры, как и прочие предметы повышенного женского спроса, имеющие тенденцию исчезать, содержатся по ночам под особо строгой охраной.

Путешественницы знающе хихикнули; видно, были просвещенными по данной теме:

— И снова вы правы: исчезать гораздо удобнее днем. Свидание переносится на четырнадцать ноль-ноль. Сразу после обеда. В распоряжении монумента, таким образом, — около часа. Только чур, не опаздывать!

Уралочка Дуся и вся стрелковая рота строго погрозили пальцем.

— Монумент, как и сам Лука Самарыч, всегда появляется в нужном месте и в нужное время, но… — предпринял последнюю попытку выплыть Молекулов.

Но уральские и зауральские, сибирские и засибирские елочки-сосеночки стояли непроходимым бором. Точнее, их несло на вираж. На полной скорости и без всяких тормозов.

— Удалые вы наши, разудалые! — обратилась к нам по-сказочному Дуся; видно, почитывала на досуге знаменитые уральские сказы. — Сейчас произойдет совершенно особое диво. Вам будет о чем порассказать своим внукам и правнукам.

Что же она затеяла?

— Прошу крепко зажмурить глаза! — приказала нам главгероиня голосом высококвалифицированной, а еще более — высокооплачиваемой гастролерши-кудесницы. Считайте вслух до десяти. И-раз!