Каледин не знал, пользовался ли Пилат чьей-то мощной поддержкой или действовал самостоятельно как террорист-одиночка, но в момент очередного проигрыша он вдруг почувствовал, что скоро деваться Мурене будет некуда. Контрразведка словно землеройная машина без устали работает на Станции управления, проверяя каждого человека на возможную причастность к преступлению. Бывалые спецы просеивают всех через сито, отбрасывая шелуху. От опытных глаз не мог укрыться ряд случайностей, произошедших накануне страшной трагедии. Например, почему рядовой Архипкин, не раз «залетавший» на пьянке, оказался дежурным по КПП в свой день рождения? Ежу понятно, что он снова напьется… Но его поставили в наряд. Как на КПП попала водка? Имелись и вопросы посерьезнее. Скажем, по чьей преступной халатности коммуникационный колодец оказался за забором части, не залитый бетоном? Каким образом удалось обмануть сверхнадежную систему безопасности объекта? Возможно ли это без помощи извне или изнутри? Значит, речь может идти об организованной группе лиц, имеющей преступные замыслы?

С другой стороны, «неправильная» газетная статья появилась в явно оппозиционной правительству газете, принадлежащей одному из олигархов. Он и так переживает не самые удачные дни. Ему мало проблем? Вряд ли. Почему никто в редакции не может объяснить, откуда взялся «жареный» материал? А что, если олигарх действительно не имеет к статье отношения? Тогда кто из «партнеров» его подставил? Это тоже направление поиска, ведь на политическом ринге толчется не слишком много тяжеловесов.

Особую надежду полковник возлагал и на секретную взрывчатку, произведенную в «лаборатории девятнадцать». Это не килограмм гвоздей, украденных с завода, и не бак бензина, слитый шофером со служебной машины. Если взрывчатка всплыла через много лет, то у кого хранилась столько времени? Бюрократическая советская машина отличалась множеством недостатков, но несомненным ее достоинством был скрупулезный двойной-тройной учете карточками, журналами и росписью исполнителя в графе. Если архивы тех лет не уничтожены пожаром или «повстанцами» девяносто третьего, то можно копнуть и с той стороны.

Каледин хорошо знал путь, по которому он движется, и торжество правосудия или справедливости в его понимании оставалось всего лишь вопросом времени.

* * *

К метро «Парк культурно подкатил черный джип „Тойота-Лендкрузер“. Втиснувшись на стоянку, остановился. Некоторое время из машины никто не выходил, а за непроницаемыми стеклами было невозможно разглядеть никого. Однако внутри находился человек.

Неспешно осмотревшись, Пилат вылез из машины и вальяжной прогулочной походкой отправился к телефону-автомату. Только взгляд его не был беспечно-расслабленным или флегматичным. Холодные острые глаза, как рыболовные крючки, цепляли детали текущей рядом жизни, вычисляя опасность. Но все было спокойно.

Мимо проследовал сонный милицейский наряд, не обратив внимания на опрятно одетого гражданина. Ведь он не бомж, не торгует носками у метро и не похож на бандита, потому что не несет в руке автомат Калашникова или наркотики. Обыкновенный гражданин с «творческой внешностью»: хвосты на затылке часто носят рок-музыканты, писатели и менеджеры, но никак не бандиты. Уголовники любят привычные тюремные стрижки.

Пилат вошел в вестибюль и, сунув карточку в щель аппарата, набрал мобильный номер Гришина.

Начальника службы безопасности банка звонок застал в движении.

– Привет, это я, – обезличенно представился Пилат, но Гришин и так узнал его голос, потому что ждал звонка.

– Здорово, – безэмоционально ответил он, чуть снизив скорость. Темно-зеленая «Ауди» переползла в правый ряд и остановилась. Бывший военный не любил разговаривать на ходу – это отвлекает от управления.

– Нужно встретиться, – коротко сказал Пилат. – Есть тема.

– Я сейчас на проспекте Мира, – сориентировал собеседника начальник СБ. – Не раньше, чем через полтора часа, устроит?

– Давай, – согласился Пилат.

– Постараюсь не опоздать, – пообещал Гришин, кинув взгляд на циферблат дорогих часов. – Хотя ты сам знаешь наши пробки. Место прежнее?

– Разумеется…

Короткие гудки утонули в шуме текущей мимо толпы.

Пилат вышел из метро и остановился, посматривая на выстроившиеся в ряд машины. На стоянке видимых изменений не произошло. Только вместо «Волги» рядом с джипом встала синяя «Альмера» с областными номерами. От цветочного ларька отошел мужчина с букетом и приблизился к «Ниссану». Машина узнала хозяина, приветливо мигнув огнями. Мужик положил цветы на полку заднего стекла, сел за руль и через минуту уехал.

«Кажется, я стал слишком подозрительным», – усмехнулся Пилат и направился к черной «Тойоте»…

Встреча произошла в небольшом лесном массиве за МКАД. Достоинства этого выбранного Пилатом места заключались в нескольких вещах: удаление от основной магистрали и минимум случайных свидетелей, хорошие позиции для контрнаблюдения и запасной путь отступления. К тому же место это было известно всего двум людям: Гришину и ему.

Гришин немного опоздал, но Пилат не выявил слежки или нежелательного сопровождения. Значит, друг другу они еще доверяют, хотя для людей их профессии это непозволительная роскошь. Скорее делают вид. Впрочем, они давно уволены со службы и теперь не очень понятно, какая из их профессий доминирует: прошлая или нынешняя.

– Привет, Сергей, – по-деловому сдержанно произнес Гришин и тут же поймал настороженный взгляд Пилата.

– Не надо так меня называть, – предупредил тот и протянул руку для пожатия. – Ты знаешь, что Сергей умер много лет назад и его больше нет. Пилат – самое подходящее прозвище. Виртуальное, как вся моя жизнь.

– Да, извини, – согласился Гришин, не желая ворошить пепел прошлого. Зола могла превратиться в раскаленные угли и больно жечь. Бывший полковник (хотя почему бывший?) лучше других знал о том, что Пилат имеет право так говорить, а на страшное государственное преступление он пошел не только ради денег и не столько ради них, сколько от безмерной обиды на всех и вся. Но какое это имеет значение?

– Что ты хотел сказать? – спросил Гришин, переведя разговор в деловое русло.

– У меня предложение, – уверенно заявил Пилат, ступая по мягкой шелковистой травке. – Я считаю, что заработал половину причитающейся мне суммы.

– Но ты не выполнил задания, – бесстрастно, как счетная машинка, констатировал Гришин. – Заказчик вряд ли…

– К черту Заказчика! – взорвался Пилат, перебив полковника на полуслове. – Я выполнил задание, и ты знаешь это не хуже меня! Мне наплевать, кто Заказчик и зачем ему понадобились секретные цацки, но думаю, чтобы по бедности спустить их на сторону.

– Это мы не обсуждаем, – спокойно заметил Гришин. – А задание не выполнено до конца.

– Я знаю, в каком банке ты работаешь. Так же как и ты знаешь, кому он принадлежит на самом деле, и, вероятно, заходишь к хозяину в кабинет. Мы оба читаем газеты и знаем, что к чему.