Кстати, Жуков, находившийся в штабе Центрального фронта, честь и ответственность за принятие решения на открытие огня предоставил Рокоссовскому и потому задним числом позволил себе поразмышлять:

«Однако следует сказать, что к началу действий противника план контрподготовки у нас в деталях полностью еще не был завершен. Не были точно выявлены места сосредоточения в исходном положении и конкретное размещение целей в ночь с 4 на 5 июля… В результате нам пришлось вести огонь в ряде случаев не по конкретным целям, а по площадям. Это дало возможность противнику избежать массовых жертв… Конечно, артиллерийская контрподготовка нанесла врагу большие потери и дезорганизовала управление наступлением войск, но мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах».

Удары авиаторов 2-й и 17-й воздушных армий по немецким аэродромам откровенно провалились. Изначально в них предполагалось задействовать 417 штурмовиков и истребителей (бомбардировщиков-ночников по непонятной причине к операции не привлекли). Однако «сталинские соколы» не имели боевого опыта, не могли держать строй, выдерживать курс и никогда не летали в ночных условиях, «подавляющее большинство из них умело только с горем пополам взлетать и совершать полеты по кругу над собственным аэродромом». К примеру, из выпущенных в мае 1943 года 1-й запасной авиабригадой 137 летчиков-штурмовиков 48 человек успели только прослушать теоретический курс боевого применения штурмовика. В результате самолеты, назначенные внезапными массированными ударами «ослабить воздушную группировку врага», управляемые летчиками-недоучками, гробились на взлете, таранили друг друга в воздухе и терялись по дороге. На подходе к линии фронта их уже ждали вражеские истребители, наводимые радиолокационными станциями, а в районе аэродромов — мощные силы ПВО в полной готовности.

Так, из 24 боевых машин 266-й штурмовой авиадивизии 2-й воздушной армии вылететь на задание смогли 18, на цель вышли 14 самолетов, домой вернулись только три. Из сорока «ильюшиных», выделенных 17-й воздушной армией для штурмовки аэродрома в Барвенково, ввиду «сложных погодных условий» в полет отправились только восемь машин, но до цели они не добрались. В 237-м авиаполку 305-й штурмовой дивизии из двух восьмерок «горбатых», направившихся к Основе и Рогани — для двенадцати пилотов это был первый боевой вылет, — вернулся лишь один экипаж. Неграмотно действовали истребители сопровождения, зачастую просто бросавшие своих подопечных.

Всего в налетах приняли участие 250 самолетов, из них, по немецким данным, было сбито и повреждено 120, по советским — безвозвратно потеряно 50 машин, в том числе 35 штурмовиков. Командование 2-й и 17-й воздушных армий доложило о 60 самолетах противника, уничтоженных на земле и в воздухе.

На Центральном фронте, поразмыслив здраво, поднимать самолеты затемно признали нецелесообразным.

Не подлежит сомнению, что в ходе контрподготовки противник понес какие-то людские потери и определенный урон в технике, в основном в группе «Кемпф», готовившейся к форсированию Северского Донца в районе Михайловского плацдарма, что позволяло нашим артиллеристам с большой долей вероятности вычислить места «вероятного сосредоточения». Была также нарушена система проводной связи, что, правда, нисколько не задержало начало операции «Цитадель». По-настоящему огорчил немцев лишь сам факт потери оперативной внезапности. Какое-то время они ожидали, что русские покинут свои оборудованные позиции и перейдут в атаку, но такой радости им не досталось.

В целом соразмерность достигнутых результатов с произведенными затратами внушает сомнения. Во всяком случае, нанести существенный урон соединениям противника на исходных рубежах и серьезно ослабить силу его удара у наших стратегов не получилось.

В 5 часов утра, точно по плану, заговорила немецкая артиллерия.

На Центральном фронте

Артподготовка еще продолжалась, когда девять дивизий первого эшелона 9-й немецкой армии двинулись «в решительный бой».

Главный удар генерал Модель наносил силами 47-го танкового корпуса Иохима Лемельзена (6, 20, 9-я танковые, 6-я пехотная дивизии, 245-й и 904-й дивизионы штурмовых орудий — 60 тысяч человек, 283 танка и 94 САУ) и 41-го танкового корпуса Йозефа-Харпе (18-я танковая, 292-я и 86-я пехотные дивизии, 656-й противотанковый полк, 21-я танковая бригада, 216-й тяжелый танковый дивизион, 177-й и 244-й дивизионы штурмовых орудий — 55 тысяч человек, 123 танка и 258 САУ). 23-й армейский корпус генерала Фрейснера, чьей задачей было обеспечение левого фланга танкового клина, двумя дивизиями (78-я штурмовая, 216-я пехотная) нацелился на Малоархангельск. Прикрывавший правый фланг ударной группировки 46-й танковый корпус генерала Зорма, танковых дивизий в своем составе не имевший, тремя дивизиями (258, 7, 31-я пехотные) наступал на Гнилец.

Из состава четырех корпусов Модель, кроме восьми пехотных дивизий, поддержанных дивизионами штурмовых орудий, 5 июля задействовал только одну танковую — 20-ю дивизию генерала фон Кесселя (82 танка) и моторизованный полк 18-й танковой дивизии. В полосе 6-й пехотной дивизии генерала Гроссмана действовал 505-й тяжелый танковый батальон под командованием майора Сована. Пресловутых «тигров» в нем имелось 31 единица — две роты (экипажи третьей роты убыли получать новые машины и вовремя вернуться не поспели). 292-ю и 78-ю дивизии поддерживали два дивизиона «фердинандов» (89 машин) из состава 656-го противотанкового полка Эрнста фон Юнгефельда.

Дивизии первой волны должны были пробить брешь в обороне 13-й советской армии (17, 18-й гвардейские, 15-й и

29-й стрелковые корпуса) в промежутке между шоссейной и железной дорогами на Курск и проложить дорогу «панцерам». С первой минуты подтвердились опасения, что русские позиции придется «прогрызать».

Ни в одной из армий Центрального и Воронежского фронтов не было столько огневых средств и не имелось такой глубокой обороны, как в армии генерала Пухова.

«Эшелонированием боевых порядков вообще и полков и батальонов в частности выделялась 13-я армия, — отмечалось в оперативном очерке Генерального штаба. — В этой армии эшелонирование боевых порядков зачастую начиналось в роте. Взводы вторых эшелонов рот располагались в отдельных траншеях сзади и были связаны ходами сообщения с первой линией траншей. Роты вторых эшелонов батальонов занимали вторую линию траншей, а батальоны вторых эшелонов полков — третью линию траншей».

На главном рубеже оборонялись батальоны 15, 81, 148, 8-й стрелковых дивизий с сильным артиллерийским усилением. Здесь было создано 15 противотанковых районов, состоявших из 45 противотанковых опорных пунктов. Вторую оборонительную полосу занимали 6-я гвардейская, 307, 74-я стрелковые дивизии и три танковых полка, тыловую — 2, 3, 4-я воздушно-десантные дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса, 129-я танковая бригада и два танковых полка. Еще две стрелковые дивизии — 70-я и 75-я гвардейские — находились на первом фронтовом рубеже.