Оперативная группа «Кемпф» (3-й танковый корпус и корпус «Раус», 42-й армейский корпус) переходила в наступление двумя корпусами с рубежа Волчанск — Белгород на северо-восток. 3-й танковый корпус должен был выйти к Скородному, а частью сил все к той же Прохоровке. Корпусу генерала Рауса ставилась задача создать новый фронт вдоль реки Короча и обеспечить правый фланг, «но при этом действовать агрессивно». В случае успеха и только с личного разрешения фюрера предполагалось передать Вернеру Кемпфу из резерва 24-й танковый корпус и с его участием разбить подходящие с востока «танковые соединения противника». Три дивизии 42-го армейского корпуса были обязаны удерживать оборону по линии Северского Донца от Чугуева до Волчанска, причем «одна дивизия, состоявшая всего из двух пехотных полков, должна была удерживать полосу шириною 145 километров».

Таким образом «грандиозное танковое сражение под Прохоровкой» было задумано командованием группы армий «Юг» еще 11 мая, за два месяца до реальных событий. Лишь после этого должен был последовать бросок к Курску на соединение с Моделем.

Манштейн, у которого недоставало пехоты, предполагал взломать оборонительные полосы противника таранным танковым ударом, с «тиграми» и «пантерами» на острие клиньев, при поддержке самоходной артиллерии и авиации.

(Маршал Катуков занимательно рассказывает, как его штаб, проявив изобретательность и «добрую сметку», замаскировал сотни «коробочек» под крестьянские сараи, хаты и баньки. Туповатые ребята из Абвера неоднократно забрасывали в район Обояни агентов, но за три с половиной месяца никакой полезной информации добыть не сумели: «Надо сказать, что для разведки Канариса был характерен некоторый шаблон. Шпионы почему-то непременно переодевались в советскую летную форму. Как правило, при них были радиопередатчики в походных сумках, но гитлеровцам так и не удалось засечь место дислокации нашей армии».

Ох, кто бы говорил. Невольно вспоминается, как наши разведывательные отделы забрасывали на оккупированные территории диверсантов, одетых в фуфайки с лейблами «Москошвея» и датой выпуска «июнь 1943 года».

По наблюдениям противника, «некоторым шаблоном» нашей разведки было использование несовершеннолетних агентов:

«Излюбленной их практикой было привлечение мальчиков в возрасте до 14 лет, которых специально готовили для этого и перебрасывали через фронт в нашем секторе. Непосредственно перед началом наступления только в районе Белгорода они использовали более десятка мальчишек. Они все рассказали о методах подготовки и способах передачи данных. Обучали мальчишек русские офицеры, подготовка длилась 4 недели, всего курсы закончило около 60 парней. Мальчишек брали из деревень непосредственно вдоль линии фронта, поэтому они хорошо знали местность. Многие оставались у родных и знакомых на занятой немцами территории, поэтому их было нелегко обнаружить и обезвредить. Их талант наблюдателей и шпионские умения были непревзойденными. Поэтому жители населенных пунктов прифронтовой зоны были эвакуированы… в качестве предосторожности против шпионажа».

Советская сторона выселение гражданского населения из 25-километровой тактической зоны начала в конце апреля, что позволяло войскам «использовать преимущества населенных пунктов» (ну, там заминировать дом, устроить огневую точку или раскидать церковь на дзоты) и являлось «действенным средством борьбы с неприятельским шпионажем».

Нет, Катуков все делал правильно, но скрытность ему соблюсти не удалось. Немцы вели непрерывную авиаразведку, регулярно брали «языков» и точно так же использовали русских пацанов для добывания информации. В частности, в докладе генерала Гота от 20 июня сообщалось:

«За последнее время противник еще более укрепил свои позиции, значительно усилил средства обороны и, кроме того, по весьма достоверным сведениям, выдвинул 1-ю танковую армию с 3-м моторизованным и 16-м танковым корпусами в район Обоянь — Курск… Можно полагать, что после прорыва обеих оборонительных полос противника задача 4-й ТА будет состоять в разгроме 1-й танковой русской армии, ибо без ее уничтожения дальнейшее проведение операции немыслимо».

Именно на армии Катукова немцы собирались испытать боевую эффективность «пантер».)

Воронежский фронт защищал южную часть Курского выступа протяженностью 244 километра. Генерал Ватутин предполагал, что противник нанесет удар из района Белгорода на Обоянь либо на Корочу, не исключался вариант — Волчанск — Новый Оскол. Соответственно выстраивалась диспозиция. В составе Воронежского фронта было 35 стрелковых дивизий, 4 танковых и 1 механизированный корпуса, 6 отдельных танковых бригад, 10 отдельных танковых и 4 самоходных полка, 3 дивизиона бронепоездов. Войска фронта насчитывали 626 тысяч человек, 4122 орудия и 4596 минометов (плюс 1487 минометов калибра 50 мм), 272 реактивные установки, 761 зенитное орудие, 1861 танк (из них 1161 «тридцатьчетверка») и 65 самоходных установок (в том числе 11 трофейных).

Первый эшелон состоял из 38, 40, 6 и 7-й гвардейских армий. Вторые эшелоны и резервы располагались в центре и на левом крыле фронта.

Во 2-й воздушной армии (5 авиакорпусов, 2 авиадивизии и 2 отдельных полка) генерал-лейтенанта С.А. Красовского имелось 1153 самолета. Кроме того, в интересах Воронежского фронта работала 17-я воздушная армия Юго-Западного фронта.

Вот и первая, во всяком случае по мнению Г.К. Жукова, ошибка советского Генштаба: «Ставка и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка Воронежского фронта, где действовало 8 танковых, одна моторизованная дивизии, 2 отдельных батальона тяжелых танков и дивизион штурмовых орудий… Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справился с отражением наступления противника, чем Воронежский фронт».

Ничего подобного, возражает Рокоссовский: «Более удачные действия войск Центрального фронта объясняются не количеством войск противника, а более правильным построением обороны… Правильное определение наиболее опасного для войск фронта направления наступления противника, соответствующая этому группировка войск, маневр силами и средствами в процессе сражения явились основными факторами более успешных действий войск Центрального фронта, чем войск Воронежского — главные силы которого были растянуты на 164-километровом фронте, располагаясь равномерно на этом участке».

Короче говоря, воевать надо уметь, ребята! Ведь войска Воронежского фронта все равно имели количественное превосходство над противником и к тому же сидели в обороне.

С точки зрения генерала Ватутина, наиболее перспективной для вражеской атаки была 114-километровая полоса, занимаемая войсками 6-й и 7-й гвардейских армий. Однако силы и средства усиления первого эшелона были распределены равномерно по всему фронту — в составе каждой из четырех армий имелось по 7 стрелковых дивизий, одна-две танковые, одна-две истребительно-противотанковые бригады, два-три танковых, 8–10 артиллерийских полков. Гвардейские армии отличались лишь наличием самоходно-ар-тиллерийских полков. Стрелковые дивизии занимали первые две оборонительные полосы. Оборону третьего и четвертого рубежа на угрожаемых направлениях должны были обеспечить 69-я армия и 35-й стрелковый корпус. В глубине на этих же направлениях были сосредоточены подвижные соединения — 1-я танковая армия, 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса, предназначенные для контратаки в случае прорыва главной полосы обороны.