Она медленно повернула голову, осознавая новое ощущение. И не видя, она поняла, что шум станков смолк, ткачихи пропали!

Теперь Дайрин представлялось, что она была опутана невидимой паутиной и вот только сейчас сеть порвалась. Зачем ее так тянуло сюда? Почему она осталась? Ленточка шелка пропала с ее запястья – не ею ли она была околдована?

Дура. Она была лишена зрения, каким видели мир остальные. А теперь, как видно, и иные, так заботливо взращенные чувства ее подвели. Поднимаясь, Дайрин коснулась рукой станка, за которым так долго трудилась. Из любопытства она провела пальцами по сотканному полотну. Не так гладко, как та лента, но много-много лучше первой попытки.

Только вот – где же ткачихи? Тень ужасного сновидения погнала ее на поиски по всей поляне. Все станки пустовали, ткань исчезла. Что-то подвернулось ей под ногу. Дайрин пошарила руками. Мотовило для нитей.

– Где… где вы? – осмелилась она позвать вслух. Ответившая ей тишина была такой зловещей, что захотелось прижаться спиной к дереву, изготовившись к нападению. Какому нападению, кто ей грозил?

Дайрин не верила, что в лес решатся проникнуть Видрут или его люди. Но быть может, у ткачих были другие враги, от которых они бежали, забыв ее разбудить?

Часто дыша, девушка нащупала рукоять ножа за поясом. Где же они? Эхо, откликнувшееся ее зову, звучало так странно, что она не решилась больше кричать. Но, вслушиваясь, пугалась все больше. Шелест листьев. И более ничего. И разум не улавливал рядом ничего живого. Со станков снято готовое полотно – не означает ли это, что ткачихи ушли с какой-то целью, а не бежали? И как ей найти их след?

Она до сих пор не прибегала к тому второму зрению, которому обучила ее Ингварн. К тому же Дайрин знала, что у ткачих есть свои средства обороны. Хотя против нее, такой слабой, им не стоило выставлять охрану. Что, если, взяв в руки мотовило, отойти от станков как бы для обычного сбора нитей?

Прежде надо найти еду. Две кучки плодов она отыскала по запаху. Размякшие, переспелые, а от того вяленого мяса не осталось ни кусочка. И все же она съела, сколько могла.

Потом, напоказ выставляя перед собой мотовило, девушка рискнула углубиться в лес. Все нити вблизи поляны были, конечно, смотаны сборщиками, и ее ищущие пальцы не нащупали ни одной, хотя она продолжала играть свою роль на случай, если за ней кто-то следит.

А за ней следили! Не ткачихи – эти существа ощущались совсем иначе – как слабая искорка в сравнении с разгоревшимся огнем. Наблюдатели двигались вместе с ней, приближаясь, но не пытаясь пока подступить вплотную.

Она обнаружила на дереве нить. Искусно смотала ее, подхватила вторую и третью. А от следующей отпрянула. Как видно, этот конец нити кто-то потревожил, потому что в ноздри ударил едкий запах клея.

Такие же залитые клеем нити тянулись от следующих двух деревьев. Означало ли это, что они готовы захватить пленников? Дайрин чуть повернулась. Она уже оставила позади знакомую часть леса. И сейчас готова была в любой момент встретить угрозу, исходящую хоть от нитей, хоть от наблюдателей.

На следующем дереве нити не было. Доверившись чутью, она отыскала свободный просвет между стволами в надежде, что оборванные нити отмечают след. Она двигалась теперь чуть быстрее, но продолжала проверять каждое попавшееся дерево. Наблюдатели не отставали, хотя Дайрин их не слышала – просто знала, что они здесь.

Еще одно чистое дерево – ее путь вилял, как дорожка лабиринта. И пришлось замедлить шаг. Еще одно чистое дерево, а за ним, слева, она наконец услышала звук – слабый стон.

Человеческий голос – и этого хватило, чтобы в ней полыхнул страх. Все… все это чем-то напомнило ей забытый сон. В том сне она знала страдающего человека.

Дайрин замерла. Наблюдатели приближались. Она поняла, что они сгрудились между ней и тем, кто стонал. Пришлось решаться – забыть о стонущем или обойти кругом.

Не выдавай, не показывай, что слышала. Ищи нити, постарайся обмануть слежку. Все в ней бунтовало против мысли покинуть человека в беде – даже если этот человек был из команды Видрута.

Дайрин протянула руку, словно нащупывая нить и внутренне готовясь наткнуться на липкую сеть. Она чувствовала, как колеблются те, кто следил за ней. Может быть, это ее последний шанс!

Ее пальцы ухватили широкую полосу ткани. Та привела к тюку, прочно завязанному и так закрученному полотном, что ей не удалось его раскрыть. Этот мешок был очень велик и свисал с ветви. А в нем – в нем кто-то был!

Дайрин отскочила. Она не знала, кричала или нет. Тот, кто скрывался внутри, сказало ей чутье, еще недавно был жив, а теперь мертв. Она снова заставила себя пробежать пальцами по свисающему тюку. Не так велик… точно не так велик, чтобы вместить человека! Теперь, поверив, что пленник – не человек, она предпочла не знать, что внутри. Но, отступая, задела плечом второй тюк. И поняла, что вокруг таких много и в каждом – смерть.

И все же в ее ушах еще стоял стон. Человеческий стон. А преследователи наконец отстали. Как будто не посмели вступить в эти места.

Эти тюки – Дайрин противно было их касаться. Некоторые казались намного легче других и раскачивались от ее случайных прикосновений. Другие, отягощенные содержимым, висели грузно.

Стоны…

Девушка заставила себя проверить, что висит перед ней. Мотовило она уже заткнула за пояс, а в руках вместо него был нож. Коснувшись последнего мешка, она ощутила слабое движение. И в сдавленном крике ей почудилась мольба о помощи.

Она вспорола шелк кончиком ножа. Плотная ткань поддавалась с трудом, такую материю легко не разрежешь. Она резала и рубила, пока не услышала задыхающийся вскрик.

– Ради бога, Сул…

Она оттянула распоротый шелк. Внутри в самом деле был человек. Но весь обмотанный липкой паутиной, поняла она по хлынувшему ей навстречу едкому запаху. Этой нити ее нож не возьмет. Стоит коснуться, она сама станет пленницей.

Дайрин собрала складки распоротого мешка, намотала обрывки на пальцы и принялась рвать и трепать паутину. К ее радости, сеть уступила. Она чувствовала, как растягиваются пряди под ее напряженными пальцами.

И еще она узнала, кого спасает: Ротара! Не его ли она видела во сне, которого не могла припомнить?

Дайрин позвала его по имени, спросила, свободнее ли ему стало.

– Да. Но я еще вишу. Хотя теперь уже просто…

Она услышала, как рвутся нити, потом шум упавшего на землю тела. Юноша тяжело выдохнул и снова вдохнул.

– Госпожа, ты подоспела как нельзя вовремя. – Его ладонь обхватила ее плечо. Дайрин почувствовала, как он пошатнулся и тверже встал на ноги.

– Ты ранен.

– Нет. Голоден, и еще попить бы. Не знаю, долго ли я провисел в этом чулане. Капитан… Он, верно, думает, мы оба погибли.

– В чулане! – Это простое слово обрушилось на нее как удар.