В кафе вошёл высокий темноголовый парень. Осмотрелся и, заметив сидящую за столиком Аню, приветливо помахал ей рукой. Девушка выдавила улыбку и ответила тем же.

– Это кто? – поинтересовался Панама.

– Владелец лошади. Частник, как мы говорим. У меня на конюшне свою зверюшку держит… Отличный парень! – И пристально посмотрела Антону в глаза: – Это не он, честное слово! Он все эти дни, ну, когда Заказа… на моей конюшне бывал. И вообще почти каждый день…

– Аннушка, – рассмеялся Панама, – чрезмерная подозрительность – это детская болезнь начинающих следователей. Я уже ею переболел. И поправился…

Аня, никак не ждавшая подобной реакции, даже моргнула. Антон был совсем не таким, как вчера в кабинете Александра Владимировича, когда и вид его, и манера говорить, и осанка полностью соответствовали имиджу следователя-важняка. А теперь он выглядел точно как у Марины на вечеринке – весёлый, симпатичный мужчина, которого не заподозришь в обладании столь грозными полномочиями. Какой же был настоящим?.. Она читала в книжках о хитроумных следователях, ловко входивших в доверие к людям. Может быть, те, к кому они входили в доверие, тоже что-то читали… Аня посмотрела Антону в глаза и попробовала улыбнуться.

– Что касается коренастых и русоголовых… Их тоже несколько, и я ни о ком не хочу… Денис Грачёв, например. Андрей Поляков… ну ещё кое-кто, если подумать… Все держат своих лошадей. Все ими торгуют. У всех за границей партнёры. Любой из них мог в «Свободу» за лошадьми съездить… не говоря уж про Сайск. Все стараются где получше и подешевле найти. Вот и колесят…

– В данный момент мне русый менее интересен. Не он коня уводил… – И Панама оглянулся на Аниного знакомого, сидевшего за соседним столом. – Ребята, а мог, ну, скажем, лошадь присмотреть один, а вывезти кто-то другой?

– Да сколько угодно, – пожал плечами Сергей. – Каждый ведь информацией, впечатлениями делится. Я, например, очень даже хорошо знаю, где какой молодняк растёт! Земля, она слухами полнится… Так что запросто: хозяин отобрал, а наездник, который у него работает, с коневозом приехал… Коня погрузить – много умения не надо… Да и наши помогали…

– А это мысль, – поддержала Аня. – У каждого владельца опытные конники работают. Вот фотографию бы…

– Сейчас в Сайске фоторобот как раз делают. Завтра, наверное, получу.

– Антон, завтра поздно будет! – Сергей возбуждённо заёрзал на стуле. – Завтра Заказа в Швецию увезут! Надо сегодня что-то делать!.. Не знаю, может, в карантин коня объявить… Задержать… ну, время чтоб выиграть…

– В карантин?.. – Аня повернулась к нему, забыв про облюбованное пирожное. – Легче нас с тобой в карантин закатать. По документам швед ввёз сюда совершенно здоровую лошадь. Он по ним запросто может её и вывезти. Они ещё действительны. Если его спугнуть, в одночасье отгрузится… А что с кровью, Антон?

Антон вытащил из кармана платок и страдальчески высморкался.

– Извините… А что с ней… В городскую лабораторию отправили… В Москву с моей сопроводиловкой… – Панама посмотрел на часы: – В шесть утра должна была долететь. Я справлялся – насчёт ответа велели завтра звонить…

– Опять завтра! – Сергей крутанулся на стуле, словно тот его жёг. – А сегодня-то что?!.

– А сегодня соревнования будем смотреть, – спокойно ответил Панама. – Мне вчера понравилось. Честно скажу, не ожидал, что это так захватывает. Красиво…

Сергей вскочил и, не говоря ни слова, зашагал к выходу из кафе. Его чашечка так и осталась нетронутой. Не говоря уже о пирожных…

Ноги сами принесли его к боксам. Не глядя ни вправо, ни влево, он миновал посты бдительного ОМОНа и наконец очутился в привычной конюшенной суете. Поблизости от Заказа, которому он по-прежнему ничем не мог помочь, но всё-таки… Слева и справа из денников торчали любопытные, доброжелательные носы, и Сергей тотчас ощутил, как отпускает беспросветная обречённость, стиснувшая было сердце. Он почти пожалел, что ушёл из кафе. Хоть извиняйся теперь.

У денников цеэсковцев он разглядел Вовчика, хлопотавшего у открытого бокса, и не раздумывая направился прямо к нему. Увидев его, Вовчик расцвёл:

– Привет, земеля! Как отпуск?

– Зашибись, – не кривя душой, ответил Сергей.

Вовчик его интонаций не понял и продолжал по-прежнему беззаботно:

– Отпуск, это всегда дело хорошее… Как у нас говорят: «Пузо греть, не дрова тюк-тюк». Завидую я тебе, Серёга… Ничего, Василий Иваныч и меня скоро в отпуск… Обещал!.. Махну вот на пару неделек домой… в Пятигорск… Эх, гульнём!.. Поскакать-то дашь?

– А на службе не наскакался?

– Щас! Я всё больше с метлой и тачкой скачу… Знал бы ты, как по ипподрому соскучился… По ночам дорожка снится…

Как снится дорожка, Сергей сам превосходно знал. Но сейчас его грызло совершенно другое, и он спросил:

– Как этот… Сирокко? Ничего не видал?

– Ну… – Вовчик оставил ведро и совок и разогнулся, чтобы доложить тет-а-тет: – Утром выводили его. Сонный был… Как в воду опущенный… Очкарик-швед выводил. Ну, я и посмотрел. Без подков конь был…

– Точно? – Сергей ощутил новый приступ отчаяния, поняв, что из рук безвозвратно уплыл так необходимый Панаме «вещдок».

– Точно тебе говорю. Я совсем рядом прошёл. Специально смотрел – подков не было! Ни на передах, ни на задах. У него и копыта-то по полу совсем иначе стучали… Я ошибиться не мог… А насчёт возраста, так к нему в денник теперь не попасть – обе створки на замках, вот. И верхняя, и нижняя… А у кого ключи – не знаю. Да если бы даже и знал… Тут многие своих лошадей на ночь запирают. Сам понимаешь…

Сергей понимал. Он не слышал высказывания Цыбули насчёт ночёвки с ружьём в деннике у Заказа, но если бы услышал, то согласился бы полностью.

– Ну ладно, спасибо тебе… – Он уже хотел уходить, но вовремя спохватился: – Вовчик, а этот швед ни с кем из наших, русских, случаем не базарил? Может, видел чего?

Тот задумался, и Сергей уже начал на что-то надеяться… но потом Вовчик отрицательно покачал головой.

– Нет… Тут, у боксов – ни с кем. По крайней мере чтобы я замечал… Может, где ещё… – И развёл руками: – Я ведь в основном на конюшне…

– Пойду я. – Серёжа хлопнул Вовчика по плечу. – Меня девушка ждёт.

И, повернувшись в сторону шведских денников, с чувством всеохватывающего бессилия посмотрел на закрытые – это среди бела дня! – створки дверей. Кузя, Кузя, малыш, как ты там?..

И вот тут он заметил господина Нильхедена. Того самого шведа, что рявкнул на него накануне. Владельца так называемого Сирокко. Теперь Сергей знал, как его звать. Нильхеден шёл к крану, торчавшему между денниками. И так теребил себя за ухо, словно хотел оторвать.

Сергей поборол искушение подойти к нему и невинно спросить: «Well, how’s your horse?..»[47]Нет уж. Не допускать ничего, что может быть истолковано как выходящее за рамки праздного любопытства… И, соответственно, может повредить Заказу…