Матв[еевичу] его слушателей –

матросов. Он вместе с М[ихаилом] отправился в училище (319) к матросам и объяснил в каком

тяжелом положении оказался он и его друг М[ихаил], что им необходимо быть завтра утром в

Мариинском дворце, а при наступивших обстоятельствах, если бы они даже решили по[й]ти пешком, их по дороге могут двадцать раз арестовать. Матросы подумали и сказали , что они [1630] повезут

Гессена и М[ихаила] на автомобиле с винтовками на перевес, как арестованных. И таким образом их

промчали [1631] через весь Невский, занятый мятежными солдатами и подкатили к Мариинскому

дворцу… Вопиющие безобразия, происходившие в Петербурге 3, 4, 5 июля могли бы превратить в

пессимиста самого доктора Панглоса (320). Вот и рассуждайте после этого о государственном «гении»

русского народа. Русская революция, наоборот, как будто доказывает, что кутерьма и хаос наш

естественный элемент. Толпа – и солдатская, и рабочая, и крестьянская, это невежественные, трусливые и несчастные рабы, которых демагоги уверили, что сейчас за трусость, воровство, убийство

никакого наказания не будет, что на прежнее «начальство» сейчас можно «плевать», что довольно

господа и богачи обижали и грабили простой народ, пускай теперь простой народ обижает и грабит

господ… Никакого в этом греха нет, а только справедливость – пусть мол счастливые попробуют на

своей шкуре, каково жилось нашему брату… На этой веками накопленной зависти, на этой

жажде возмездия вспыхивал и разгорался пожар всей революции. В основе революции – всегда лежит

законное возмущение против царящей на земле неправды, – а трагизм революционного урагана

заключается в том, что правду эту желанную, как [1632] Синюю птицу (321), все равно на земле не

сыщешь. Вместо одного владыки будет другой, а рабство останется все тоже и хлестать и

стричь [1633] рабье стадо будут все пуще… М[ихаил] спросил одного солдата с винтовкой: – Зачем вы

пошли? Ведь нехорошо!..

Он понурил голову и тупо ответил: – Так велели…

[***]

…«Большевики» как будто на «сей» раз потерпели fiasco [1634]. Ленин «испарился». (Буржуи острят: отбыл «к себе» – в Германию). Кое-кто из его «штаба» арестован. Что за пестрая компания выскочила

на политическую арену с претензиями на роль вершителей судьбы России! Все эти Колонтаи (322), Суменсоны (323), Козловские, Ганецкие (324), Нахамкесы… «Как саранча неисчислимы и

беспощадны, как она…» (325) Чего только они не натворили в 3 ½ месяца! Армию развратили в конец.

Стыдно читать, как бегут наши «чудо-дезертиры»! 7-ой армии (326) нет, 11-ой тоже, 8-ая (327) – в

опасности, солдаты убивают своих командиров… Были случаи, когда в наступление шли одни

несчастные офицеры, предпочитая смерть от врагов, чем срам и истязания от своих осатаневших

солдат…

В «общественных» организациях и в прессе только один вой: «Революция в опасности!» Можно

подумать, что революция есть какая-то самоцель. Создан новый идол – перманентная революция!

Революция an u[nd] fur sich [1635]. О том, что погибает Россия, никто не смеет заикнуться из страха

обвинения в контрреволюции. Керенский декламирует о необходимости «правительства спасения

Революции», – и лишь в последние дни нашлись смельчаки, которые попытались изменить эту

формулу и пролепетали: правительство спасения страны, а [1636] Русские ведомости дошли уже до

такой дерзости, что прямо бухнули «Правительство спасения России» (328). Слава Богу! Догадались!

Только – не поздно ли? Призыв к «живым силам страны» встречает [1637] очень определенное

препятствие. «Кадеты» и промышленники не желают работать с «селянским» министром Черновым, а

левые не решаются «пожертвовать» этим господином. Как Николай 2-й держался за Штюрмера и

Протопопова так «Совет Рабочих, солдатских и крестьянских Депутатов» не уступает саратовского

властителя дум – Чернова…

[***]

…Мало бесчисленных «советов» и Временного Правительства. Решено созвать в Москве еще одно

«Чрезвычайное совещание» (329). Оно должно было открыться сегодня, но отложено [1638] на

23 июля.

[***]

…Очень много разговоров чисто «беллетристического» жанра. Никогда еще так не сказывалась

«мягкотелость» нашей интеллигенции. И ведь это вовсе не «рядовые», а очень и очень видные

генералы. Гессен в откровенной беседе с М[ихаилом] метко [1639] назвал их «большевики

оппортюнизма». Кн[язь] Львов (330), с котор[ым] еще так недавно все носились вдруг обвалился, как

пустой мешок. В медовые дни революции [1640] на него [1641] смотрели как на самого надежного

кормчего Временного Правительства. Но закончился «Сон в летнюю

ночь» (331), чары [1642] рассеялись и вчерашние влюбленные страшно [1643] обижены [1644], что

«Оберон» (332) – не знает географии, не знает истории, что ведь это же «средняя земская школа»!..

Конечно, это несправедливо. Кн[язь] Львов вполне порядочный человек, очень полезный член

скромной оппозиции, добрый, сентиментальный и не его вина, что он не годится

в [1645] «Наполеоны»…

Гораздо печальнее, что вокруг него скачут такие «полишинели» как Вл[адимир] Ник[олаевич]

Львов, что такой вольнопрактикующий прихлебатель всякой власти, как его называет Ос[ип]

Петр[ович] Герасимов – может занимать пост обер-прокурора Св[ятейшего] Синода! Про этого

господина и про Годнева (333) острят, что, когда они видят карету, они моментально готовы вскочить

на запятки – все равно, кто бы в этой карете ни сидел…

[***]

Понедельник, 17 июля

…Как дико читать такие телеграммы: Действующая армия. 1) Наши утомленные беспрерывным

отступлением (!) войска отошли на Збруч (334) и в ожидании сильно отставшего (!) противника

готовятся очевидно (это «очевидно» особенно пикантно) к дальнейшему движению вглубь страны…

2) Отход наших войск на австро-русскую границу завершился… без малейшего давления со

стороны [1646] австро-германских авангардов… 3) В районе Тарнополя наши войска, не ожидая удара, оставили свои позиции и отошли еще на десять верст в тыл…

Я с самого начала была против «великой, мировой, священной войны», чувствовала [1647] всем

существом своим ложь провозглашенных для ее оправдания лозунгов: «война против войны»…

«защита слабых и угнетенных народов» и т[ак] д[алее]. Но теперь, на четвертый год этой проклятой

бойни, после стольких жертв, так позорить самих себя… от этого можно сойти с ума! Есть положения, когда надо умирать на поле битвы…

[***]

Пятница, 21 июля

…Опять эта гнетущая сердце тоска!.. Три [1648] года [1649] мать-сыра земля пьет кровь своих

детей – и все еще не насытилась. И почему она мать – эта «миротворная бездна», а не чудовище, которому нужно только поглощать…

Из жизни ушла радость, ушла беззаботность, щедрость, ушла любовь… Может быть, это только на

нашу долю так пришлась и грядущим поколениям будет лучше?.. Не верится. Ведь эти поколения

будут [1650] дрессироваться (?) на новом катихизисе: борьба классов, т[о] е[сть] вековечная драка за

жирные куски… Заменить Бога «орудиями производства»,