труднее. Мне это удалось. Тем не менее я решила пока избегать города, и поэтому мне потребовалось больше времени, чтобы добраться до дворца. Моего дворца.

Белый фасад и золотые купола башен также были задрапированы черной тканью. Дворец выглядел мрачно.

У ворот не было стражи, поэтому я просто проехала через них. Спешившись, я пошла по парку, но никого не встретила. Добравшись до конюшни, я отвела Аннабель в ее стойло, прежде чем направиться в огромный дворцовый парк.

Я шла по усыпанным гравием дорожкам – и не знала, чего и кого ищу. Хотела ли я увидеть сестру? Или посетить могилы брата и матери? Я ведь даже не знала, похоронили ли их.

По правде говоря, я пыталась выиграть время, чтобы не идти во дворец. Мне хотелось прожить несколько последних спокойных минут без официального титула королевы. Я все еще уклонялась от своих прямых обязанностей.

Зайдя в небольшой огороженный садик с цветочными клумбами, я позволила себе сорвать несколько белых лилий – вдруг я наткнусь на могилу матери? Затем на лугу неподалеку я сорвала несколько синих цветков для брата. Леандер никогда особенно не любил цветы, но этим диким полевым цветкам каким-то образом удалось завоевать в его сердце почетное место. Он всегда называл их грозовиками, хотя по-научному они именовались совершенно иначе[12].

Я шла довольно долго, пока наконец не добралась до небольшой часовни. Зная в огромном парке каждый уголок, я всегда ее избегала – и сама не знала, почему. Возможно, это спокойное место совсем не подходило моей боевой натуре. Возможно, в этом месте во время исповеди говорили одну лишь правду – а я всегда была отъявленной лгуньей. Возможно, мне просто не нравилось то, что в наших часовнях и молельных домах всегда поклонялись только Богине – и никогда Дьяволу. Что ж, теперь я и сама полюбила потомка Дьявола, а еще невольно овладела даром Богини.

Мне очень не нравилась эта часовня, выглядевшая такой чистой и спокойной, когда в душе моей бушевала буря. Все во мне сопротивлялось этому, но теперь я заставила себя подойти поближе – ведь сегодня перед светло-желтым строением были выкопаны две свежие могилы. Над ними возвышались два серых каменных надгробия, украшенных цветами и венками.

Одна из надгробных надписей гласила: «Королева Сайя, Властительница Света. Навсегда в нашей памяти. 1632–1677».

На надгробии моего брата было выбито: «Вечная слава! Леандер, сын Сайи и принц Лунарии. 1653–1677».

Я думала, что смогу это выдержать. Думала, что достаточно сильна для этого. Но как только я поняла, что Леандер лежит под землей у моих ног и гниет в гробу, мне стало очевидно, что сил моих не хватит.

Я не могла больше притворяться, хотя и пыталась вести себя так, будто ничего не произошло. Мой брат, мой лучший друг, был мертв, похоронен и вскоре превратится в груду костей.

Хорошо, что меня не было на похоронах – иначе я наорала бы на всех присутствующих. Я была бы сама не своя от гнева, грусти и отчаяния. Мне не удалось бы усидеть тихо, как подобало новой королеве, пока какие-то незнакомцы, думавшие, что знали Леандера по-настоящему, произносили бы свои банальные надгробные речи и рассказывали, как сожалеют о его смерти.

Его никто не знал! По крайней мере, не так, как я!

А теперь никто и не сможет больше его узнать. Леандер мертв.

Мой родник слез наверняка наполнился по новой. Наклонившись, чтобы положить лилии на надгробие матери и грозовики на могилу брата, я снова почувствовала что-то влажное на щеках. Мой взгляд остановился на множестве разноцветных цветочных венков, на знаменах с грустными девизами, развешанных вокруг могил.

Почему все было таким красочным, когда всему вокруг стоило бы быть серым и бесцветным? Ведь смерть не имела красок.

Смерть была предательницей.

– Мне так жаль, – задыхаясь, прошептала я, зная, что простая просьба о прощении никогда не исправит того, что я сотворила. Хотя Леандер, вероятно, не слышал меня, я просила у него прощения за то, что солгала ему. За то, что не смогла защитить его, когда мне представилась такая возможность. За то, что у меня не хватало сил, чтобы пережить его смерть.

Сзади ко мне приблизилась какая-то фигура. Я поднялась, но не удостоила ее взглядом.

Тесса опустилась на колени, дабы возложить по букету белых роз на каждую из могил членов нашей семьи.

Семья. Тесса была теперь всем, что осталось у меня от семьи.

Сестра впервые на моей памяти надела черное платье. Оно было очень простым, с пояском из обычной ткани и короткими рукавами – и, невзирая на это, явно лучше соответствовало месту и времени, нежели коричневая юбка и зеленая туника, принесенные мне горничной в Черном замке. Я не знала, где моя собственная одежда. Мое оружие тоже, должно быть, осталось где-то у Люсифера.

Тесса выпрямилась и повернулась ко мне. Во взгляде сестры не было ни пренебрежения, ни жалости. Ее лицо оставалось неподвижным. Она играла роль, как и я сама.

Ее глаза на мгновение встретились с моими – и ей пришлось смежить веки, чтобы выдержать сияние моих солнечных лучей. Нерешительно протянув руку, она провела ею по моей щеке, поймав на большой палец одну из моих слез – не соленую и прозрачную, как обычные слезы, но сиявшую расплавленным металлом.

Я унаследовала от матери даже слезы! И действительно, из уголков моих глаз вытекало жидкое белое золото.

Теперь меня наверняка ничто больше не сможет удивить.

– Я так и знала.

Голос Тессы звучал спокойно и сдержанно. Ее лицо оставалось невозмутимым.

– В тот момент, когда ты наконец рассказала правду, когда поведала о своей натуре воительницы и о том, что можешь унаследовать дар матери так же, как и я… В тот самый момент я и поняла, что новой Королевой Света станешь именно ты. – Она сглотнула. – Я была слишком совершенна. Идеальная дочь. Идеальная наследница.

Не знай я столь хорошо свою сестру, я подумала бы, что она совершенно зазналась. Тесса, однако, была права – и ничуть не преувеличивала. Она действительно была идеальной – и в идеале своем уже не могла стать еще более совершенной.

– Жизнь несправедлива, – добавила Тесса. – Я не могла стать еще и Королевой Света. Это было бы слишком идеальным сочетанием. Итак, теперь дар перешел к тебе – а вместе с ним и право на престол.

На лице Тессы все еще не отражалось никаких эмоций. Чувствовала ли она ревность? Зависть? Облегчение? Или просто грусть?

– Мне он не нужен, – я была поражена, насколько спокойно и ясно, даже властно, вдруг прозвучал мой голос. – Мне не нужен был этот дар, и я тем более не хочу всходить на трон. Ты можешь стать королевой Лунарии. Этот титул для меня ничего не значит.

По лицу Тессы промелькнула искорка удивления, но сестра быстро овладела собой.

– Хорошо, – сказала она, но сквозь фальшивое самообладание я видела ее насквозь. В ее голубовато-зеленых глазах – глазах Леандера – я прочла облегчение.

– Мы обе знаем, что я была бы ужасной королевой, – сказала я. – Не притворяйся, Тесса! Тебе нужен этот трон, поэтому я его тебе отдаю – и даже ничего не прошу взамен.

Тесса медленно кивнула:

– Спасибо.

Спасибо. Я никогда раньше не слышала этого слова из ее уст. Моя гордая, неприкосновенная, неприступная сестра только что меня поблагодарила?

Нет, я была неправа. Тессе действительно удалось меня поразить – и это после всего случившегося!

Но Тесса еще не закончила.

– Я очень сожалею, – сказала она.

Какое-то доселе неизвестное мне чувство наполнило меня уверенностью, что Тесса действительно имела в виду каждое сказанное слово. Она и вправду искренне сожалела.

– О чем ты сожалеешь? – спросила я – вероятно, несколько резче, чем мне того хотелось.

Тесса, не сорвавшись на резкость сама, спокойно ответила:

– Обо всем. О том, что я была тебе такой ужасной сестрой, что постоянно издевалась над тобой, потому что не знала тебя по-настоящему или не хотела узнавать. Ты была необузданной, умной и храброй. В глубине души я всегда знала, что ты лучше меня. Что ты