— Ага! — мигом подхватил Рон. — Он живет на опушке Запретного леса. У него там маленький дом. Хагрид угостил нас чаем и кексами. И много о чем рассказал. Зря ты не пошел!

Гермиона кивнула.

— А еще!.. Я у него газету видел! Представляешь, Гринготтс кто-то ограбил!

— Волшебный банк? — опешил Поттер.

— Не ограбил, — поправила Гермиона. — Была попытка ограбления, но неудачная. Кто-то попытался проникнуть в сейф 713 31 июля, но оказалось, что оттуда всего за час до этого забрали содержимое. А в газету сообщили еще позже, несколько дней назад, когда гоблины убедились, что ничего не украдено.

— 31го? — переспросил Гарри. — Мы как раз в тот день были в банке с Хагридом. И, кажется, он что-то говорил как раз про сейф с таким номером…

Поттер весьма смутно помнил этот момент. Чужие дела его мало интересовали.

— Да? — подскочил Рон. — Так ты знаешь, что было в сейфе?

— Нет, — помотал головой Гарри. — Не знаю. Но вряд ли это что-то крупное. Оно уместилось в один из карманов Хагрида. Ну и он это забирал по поручению директора, так что, скорее всего, это или собственность Дамблдора, или школы.

Рон и Гермиона переглянулись.

— Хагрид очень разволновался, когда мы заговорили о похищении, — поделилась своим наблюдением девочка.

— Интересно, что там такое хранилось и где оно сейчас? — подхватил Уизли.

Гарри пожал плечами. У него таинственное содержимое сейфа 713 интереса не вызывало. Мало ли что там хранилось? Может, немного денег. А Хагрид волновался из-за того, что эти деньги являлись взяткой директору и лесничий рисковал выдать тайну белобородого старца? Или это был какой-нибудь артефакт, который нельзя хранить поблизости от других артефактов или денег? А то и вовсе — компромат на директора. Стопочка опасных фотографий, способных разрушить карьеру великого и светлого.

«От последнего я бы не отказался», — подумал Гарри. Дядя Вернон не раз повторял, что честность в делах — это хорошо, но если кто-то использует грязные методы, то ему можно ответить тем же. Пусть Поттер и не особо любил родственника, но не отрицал, что многие его высказывания прочно засели в голове.

— А у вас тоже вчера было зельеварение, да? — сменила тему Грейнджер. — Это ужасно сложный предмет. Я выучила всю книгу, каждый рецепт, но все равно не смогла получить наивысший балл за свое зелье. Вряд ли у профессора Снейпа вообще возможно получить «Превосходно».

— Да, — подхватил Рон. — Снейп — жуткий тип. Его если разозлить, он может серьезно навредить! Да и вообще!.. Он только слизеринцам баллы начисляет.

Гарри тихо хмыкнул, но свое мнение оставил при себе. Эти двое были не теми людьми, с которыми Поттеру хотелось откровенничать.

Отвязаться от гриффиндорцев удалось лишь в половину одиннадцатого. И то мальчик и девочка вернулись в школу вслед за Гарри, а Рон всю дорогу уговаривал рейвенкловца еще погулять. Поттер почему-то решил не говорить им про осмотр. Если те сами ничего не знали, то и Гарри не собирался их просвещать. В конце концов, это дело его факультета, а не всей школы.

Заглянув в свою башню и оставив там вещи, мальчик отправился в Больничное крыло. Оказалось, что очередь двигалась чуть быстрее, так что Гарри впустили раньше срока.

Осмотр проходил без лишних свидетелей. Только декан, колдомедик и профессор зельеварения. Прежде Поттеру не приходилось проходить ничего подобного даже в старой школе, а потому он немного смутился, когда получил указание раздеться до нижнего белья. Благо все происходило за ширмами и от входа в Больничное крыло никто не смог бы увидеть ничего лишнего.

Мадам Помфри как-то странно взглянула на Гарри, когда он встал на мягкий теплый коврик в одних трусах. Но ничего не сказала, лишь принялась махать палочкой, набрасывая на мальчика петли каких-то заклинаний. Те ощущались как легкий холодок и были в основном зеленого цвета. С каждым новым заклинанием лицо женщины странно менялось, а под конец у нее в глазах и вовсе стояли слезы.

— Поппи? — осторожно позвал профессор Флитвик, заметив состояние колдоведьмы.

— Можете одеваться, мистер Поттер, — сдавленно произнесла волшебница и взмахнула палочкой, занося результат на пергамент. — Я… я сообщу вам через декана, какие зелья стоит пропить для укрепления здоровья.

Гарри нахмурился, но кивнул. Он кое-что читал про диагностические чары, но весьма смутно представлял, что именно использовала мадам Помфри на нем. Оставалось лишь надеяться, что ничего ужасного не обнаружилось.

* * *

— Поппи? — вопросительно изогнул бровь Филиус, стоило Гарри Поттеру покинуть зал. — Что ты там такое увидела?

Волшебница молчала, глядя на то, как на пергаменте строчка за строчкой появляется результат.

Поппи Помфри работала в Хогвартсе не первый год и видела всякое. С каждым годом она надеялась, что душа зачерствеет, что колдоведьма перестанет так остро реагировать на болезни детей, но ничего подобного не происходило. И даже в те минуты, когда женщина строгим голосом выдавала детям указания, в душе она вместе с ними переживала каждую их простуду, каждый ушиб и каждый перелом. Дети в мире магии всегда были наивысшей ценностью, а клятвы, которые давали все медики, обостряли чувство сострадания.

В свое время Поппи кого только не выхаживала. Тот же Снейп, ныне профессор и мастер зелий, все еще помнился ведьме слабым и болезненным мальчиком, который не редко становился жертвой проклятий в стенах школы, а с каникул не раз и не два возвращался в синяках и ссадинах.

— Хроническое недоедание… — выдохнула Помфри, зачитывая самые проблемные моменты. — Перелом лучевой кости правой руки, переломы пальцев левой… Ребра… Сотрясение мозга не менее пяти раз. Воспаление легких в возрасте до двух лет.

Мужчины переглянулись. За этот день — а осмотр прошли почти все воронята! — это был самый внушительный список пережитых ребенком травм.

— Удивительно, что при этом у него развитие магического ядра выше среднего, — с толикой яда выдала мадам Помфри. — А магические выбросы, судя по всему, не нанесли какого-либо урона самому мистеру Поттеру.

— Эти травмы… — тихо начал профессор чар. — Это последствия какого-то одного происшествия, Поппи?

— Нет,