Уже на следующий день записи всех разговоров, которые велись на жуковской даче, лежали на столе у Сталина. Тот решил, что уже пора поставить зарвавшегося маршала на место. Однако, учитывая немалый вес и популярность Жукова в народе, решил ударить по нему рикошетом, затащив в дело очередных «вредителей». Таковые моментально нашлись в военной авиации и военной промышленности. В соответствии со сталинским сценарием, чекисты арестовали главнокомандующего ВВС Главного маршала авиации А. Новикова и командующего 12-й воздушной армией маршала авиации С. Худякова. Последнего взяли в начале 1946 г . И уже через месяц полностью сломали, заставив сознаться «в шпионской связи с англичанами». Однако вся эта белиберда требовалась для получения других, более нужных Сталину показаний, подводящих «под монастырь» большую группу генералов ВВС, деятелей авиационной промышленности и замарывающих Жукова. Сломленный под пытками Худяков обвинил главкома Новикова, наркома авиационной промышленности и других сотрудников, что они проводили «в ВВС преступную линию приема от авиационной промышленности некоторых типов самолетов и моторов, имевших крупные производственные дефекты, что приводило к большому числу катастроф с человеческими жертвами» [136]. Нетрудно заметить, что, по существу, это было то же самое обвинение, которое еще накануне войны справедливо бросил самому Сталину предшественник Новикова на посту главкома ВВС – П. Рычагов. За что и был расстрелян. Так что Вождь, верный своей многолетней методе карать за собственные грехи других, направил старое оружие на новую жертву. В битве «сталинских следователей» со «сталинскими соколами» все преимущества в виде зверских побоев, «постановки на конвейер», пытки бессонницей и угрозой расправиться с близкими оказались на стороне первых. Из боевого, заслуженного военачальника разжиревшие на тыловых харчах лубянские «сыскари» выбили нужные для «заваливания» Жукова сведения. Оказывается, непомерно амбициозный маршал «стремился приблизить к себе и Новикова, и ряд других высших военачальников», «не стесняясь, выпячивал свою роль в войне как полководца» (что действительно имело место в рассказах о его «решающем участии» в проведении операции под Сталинградом и ликвидации гитлеровской группировки в Крыму). А самое главное – «критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего» [137]. Критика, кстати сказать, была совершенно обоснованной. Но по тем временам являлась самым страшным преступлением. И поэтому следователь с нескрываемым удовлетворением заносил в протокол жуковские формулировки типа «Сталин неправильно поступил» и «в присущем ему высокомерном тоне заявлял…» В конце концов, нужный материал для ареста Жукова был собран. Но Сталин, хорошо понимавший, что огромный авторитет видного советского военачальника «работал» и на его собственный авторитет как Верховного Главнокомандующего, поступил хитрее. На основании «чекистских мероприятий» Сталин вместе с двумя своими помощниками – маршалами Булганиным и Василевским – изготовил более чем унизительный для Жукова Приказ министра Вооруженных Сил СССР от 9 июня 1946 г . В этом документе, снабженном грифом «Совершенно секретно», Жукову ставили в вину то, что вокруг него собираются «провалившиеся и отстраненные от работы начальники», что он противопоставляет себя правительству и Верховному Главноко-мандованию[138]. После чего начались аресты генералов, связанных по службе с Жуковым (в частности, в 1948 г . был взят посмевший открыто защищать маршала генерал-лейтенант, член Военного совета Советских оккупационных войск в Германии К. Телегин). Самого Жукова освободили от должности Главнокомандующего Сухопутными войсками, заместителя министра ВС СССР и отправили командовать Одесским военным округом. Уже вдогонку, в феврале 1948 г . на Пленуме ЦК ВКП(б) маршал был выведен из числа кандидатов в члены ЦК. После чего его отозвали из Одессы и назначили командовать еще менее значительным военным округом на Урале.

В те времена такие решения чаще всего предшествовали аресту. К тому же на Жукова уже было заведено новое дело – с обвинением «в грабеже, мародерстве на территории Германии» [139]. 12 января 1948 г . последовало объяснение маршала в ЦК ВКП(б), а в начале февраля по 14 описям состоялась передача этого имущества управлению делами Совмина СССР. Заодно был конфискован личный архив маршала.

Однако ареста не последовало. А все потому, что Сталин решил: сосланный на Урал и слегший с инфарктом Жуков больше ему не опасен. Да и главного Вождь уже добился: позиции Жукова в армии были подорваны, значительная часть офицерства посажена, гордые поставлены на место, пугливые – еще больше запуганы…

В еще не залечившей свои раны стране победителей вновь воцарилась атмосфера большого страха, в которой Сталину было так комфортно царить и править.

Разгар «дела авиаторов» и выход следователей на Г. Жукова удивительным образом совпали с моментом, на много лет вперед предрешившим судьбу героев нашей истории.

Кремль наконец-то окончательно решил, кому из них выдать путевку в обустроенное будущее, а кого оставить с отточием в биографии и даже, может быть, поставить точку. В мае 1946 г . указами Президиума Верховного Совета СССР целой группе участников штурма Рейхстага и водружения над ним красного знамени были присвоены звания Героев Советского Союза.

В списке награжденных, конечно же, оказались М. Егоров и М. Кантария.

О капитане В. Макове и его «четверке» – Г. Загитове, М. Минине, А. Лисименко и А. Боброве – даже не вспомнили: очень уж не вписывался их подвиг в созданный постфактум сценарий. Заодно не помянули и других первых – тех, кто под пулями в ночь с 30 апреля на 1 мая донес до Рейхстага свои ротные, батальонные, полковые флажки.

Зато отметили «Золотой Звездой» аж восемь человек из другой штурмовой группы – майора М. Бондаря. Того самого – помните? – которого в 12 часов ночи 1 мая сержант Минин провел на крышу Рейхстага к водруженному «маковцами» флагу. Бондарь тогда не растерялся и приказал сопровождавшим его бойцам приладить рядом и свой стяг. Теперь, если верить наградным документам, участники его группы «первыми взобрались на скульптурную группу… и подняли над Рейхстагом Советский флаг». А главное, в отличие от «маковцев», сделали это в «правильное время» – 30.04.45 в 14.25…

Вообще, ситуация, при которой живых людей стали оценивать не по их поступкам, а отведенным сверху ролям, породила какие-то диковинные, не обремененные никакой логикой результаты.

По праву, конечно, получил «Героя» комбат В. Неустроев, чье подразделение вместе с батальоном В. Давыдова вынесло основную тяжесть борьбы во время штурма. Но почему вместе с ним не отметили его боевого зама – лейтенанта А. Береста, совершенно не ясно. Говорили потому, что Берест был политработником, а Жуков этот контингент не жаловал и лейтенанта из наградного списка еще в мае 1945 г . вычеркнул. Но ведь в середине 1946 г . маршал, собиравшийся когда-то в этой истории внимательно разобраться, из процесса был устранен. А Берест – что было, то было – серьезно раненный, но не вышедший из боя, достойно проявил себя во время рискованной парламентерской миссии в подвале у гитлеровцев.