— Я принес послание от моего господина, сэр, — заговорил паж, переводя взгляд с Роберта на Элизабет, которая обхватила голову руками. — Он говорит, что король приказывает вам выступить в поход вместе с ним и сэром Ральфом де Монтермером.

— В какой еще поход?

— Мой господин просил передать вам, что вы не должны уезжать в Тернберри, как собирались. Он сам вам все объяснит в свое время.

В душе у Роберта зашевелились дурные предчувствия, когда он спросил себя, почему именно его король выбрал для какого-то нового задания, если уже разрешил ему отлучиться.

— Очень хорошо. — Он постарался ничем не выдать охвативших его чувств, и только когда за пажом закрылась дверь, ударил кулаком по раскрытой ладони. — Проклятье!

Его крик заставил Элизабет вздрогнуть. Подняв голову, она стала смотреть, как он меряет шагами комнату.

Спустя мгновение Роберт остановился. Если в поход отправляется Ральф, значит, ему должно быть известно о его цели. Он был уверен: стоит немного поднажать, и рыцарь расскажет ему все.

— Я должен отлучиться ненадолго.

Элизабет молча кивнула.

Роберт свернул в коридор, в который выходила дверь комнаты, предоставленной Ральфу. Дойдя до нее, он постучал, намереваясь получить ответ от рыцаря во что бы то ни стало. Но ответа не последовало. Он постучал вновь. По-прежнему никакого ответа. Разочарованный, он повернулся, чтобы уходить, как вдруг изнутри донесся приглушенный смех. Охваченный подозрениями, он нажал на ручку двери, и та отворилась.

В комнате у одной стены стояла кровать с соломенным тюфяком и смятыми простынями. У другой громоздились сундуки, а на столике рядом с двумя кубками и кувшином мерцала свеча. В центре комнаты сплелись в объятиях две фигуры. Одна стояла к нему спиной, но Роберт узнал Ральфа по темным вьющимся волосам. Вторую, женскую, он распознал не сразу. Это была Джоан Акрская, старшая дочь короля. Они увлеченно целовались. При появлении Роберта влюбленные отпрянули друг от друга, словно их двигали невидимые руки.

— Господи… Роберт! — прошипел Ральф, загораживая Джоан собой.

На принцессе была одна лишь прозрачная сорочка, через которую просвечивала ее упругая грудь. Лет тридцати с небольшим, ровесница Ральфа, она оставалась изящной женщиной с такими же длинными ногами, как у ее сестры, Бесс. Черные волосы рассыпались по плечам, укрывая ее сверкающим водопадом.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Лицо Ральфа побагровело.

За его спиной Джоан подбежала к кровати и схватила подбитую мехом горностая мантию, которую и накинула на плечи, плотно запахнув ее на груди.

Роберт поднял обе руки, как будто сдаваясь.

— Мои извинения, Ральф. Леди Джоан, — добавил он, приветствуя принцессу, которая наградила его гневным взглядом. — Я постучал, но мне никто не ответил.

Джоан молча проскользнула мимо Ральфа и направилась к двери. Роберт отступил в сторону, и она заспешила по коридору прочь, застегивая мантию поверх сорочки.

— Закрой дверь, ради бога, — проворчал рыцарь, поворачиваясь и подходя к столику, с которого взял кубок и одним глотком осушил его. Ворот его нижней рубашки был распахнут, и грудь Ральфа блестела от пота, хотя в комнате было прохладно.

Закрыв дверь, Роберт смотрел, как Ральф наливает себе еще вина. Он был ошеломлен. Долгие годы зная Ральфа, он ни за что бы не подумал, что тот способен на столь опасную интрижку. Рыцарь короля, обесчестивший дочь самого монарха? Да за это Эдуард прикажет содрать с него шкуру живьем!

— Поклянись, что не расскажешь об этом ни единой живой душе, — потребовал Ральф, допив вино.

— И давно это продолжается?

Рыцарь покачал головой.

— Вот уже несколько лет, — сказал он наконец. — Со дня смерти Гилберта де Клера. — Швырнув пустой кубок на кровать, он взъерошил волосы. — Я люблю ее, Роберт.

— Ты совершаешь адюльтер.

Роберт недовольно скривился.

— При дворе это никого не смущает. У большинства графов Англии где-нибудь в поместьях преспокойно живут незаконнорожденные дети.

— Сомневаюсь, что их матерями были дочери короля. Джоан — не какая-нибудь обычная девушка, Ральф. Она — бесценное сокровище самого Эдуарда.

Ральф шумно выдохнул и взглянул ему в лицо.

— И что ты намерен делать?

— Буду держать рот на замке, вот что я намерен делать. — Видя, что на лице Ральфа отразилось облегчение, Роберт предостерегающим жестом выставил перед собой руку. — Если ты скажешь мне, для чего мы отправляемся в поход по приказу короля. Меня отправляют куда-то вместе с тобой и Клиффордом. Полагаю, тебе известно, куда именно и зачем?

— Разумеется. — Ральф выглядел удивленным, но явно расслабился, услышав столь пустяковый вопрос. — Один из пленных, захваченных в Камберленде, дал нам описание лагеря Уоллеса в Селкирке. Король хочет, чтобы мы возглавили конный рейд в Лес. Мы должны окружить и захватить вожаков мятежников, Уоллеса и Джона Комина, после чего уничтожить сам лагерь.

Роберт постарался ничем не выдать охвативших его чувств.

— Значит, конец войны уже близок?

— Если будет на то Божья воля. — Ральф помолчал. — Есть кое-что еще, о чем ты должен знать. Я расскажу тебе в обмен на твое обещание молчать. Включить тебя в отряд предложил Эймер. Насколько мне известно, он умолял короля позволить ему самому возглавить рейд, чтобы проверить твою лояльность. Король отказал ему в просьбе; ему, как и всем нам, уже начала надоедать ненависть, которую питает к тебе Эймер. Но король Эдуард ожидает, что ты будешь преследовать своих соотечественников столь же безжалостно и неумолимо, как и все мы.

Роберт кивнул:

— Благодарю.

— Ты клянешься? — окликнул его Ральф, когда Роберт повернулся, чтобы уйти.

— Клянусь. — Открывая дверь, Роберт сообразил, что теперь перед ним в долгу один из приближенных короля. И он оказался не единственным обманщиком в этой стае волков.

Эймер де Валанс шагал по коридору на негнущихся ногах. Решение короля отправить Клиффорда и Ральфа в Селкирк привело его в бешенство, поскольку было явно принято ему в пику. Он не мог взять в толк, почему король не оценил его намерений, которые должны пойти им всем только на пользу? Роберт Брюс был змеей подколодной, волком в овечьей шкуре, Иудой. Почему никто, кроме него, этого не видит?

Конечно, в Камберленде Брюс, не раздумывая, вступил в схватку с Комином, но ведь это не было настоящим испытанием его верности, потому что Уоллес скрылся с поля боя до того, как в битву успел ввязаться Брюс. А вот в Селкирке он окажется лицом к лицу с главарем мятежников — с человеком, к которому присоединился во время своего первого дезертирства и которого собственным мечом сделал рыцарем впоследствии. С другом, короче говоря. Эймер не сомневался, что, столкнувшись с необходимостью захватить Уоллеса в плен и уничтожить лагерь мятежников, Брюс выкажет свою подлинную сущность. И он хотел быть рядом, чтобы увидеть, как спадет маска, которую, по его твердому убеждению, носит этот ублюдок. Но раз Эдуард решил иначе, ему придется удовольствоваться малым.