Кроу остановился перед пленником, разглядывая его со зловещей ухмылкой на лице. Обычно он так себя не вел, и пленник забеспокоился.

— Пришло время, скотт, сказать мне, где скрывается этот сын шлюхи, Уильям Уоллес.

Пленник слабо покачал головой.

— Я не могу сказать вам того, чего не знаю. — Голос его прозвучал хрипло, с надрывом. — Почему вы мне не верите?

Кроу улыбнулся.

— Ты с самого начала знал, что это неправда. А теперь об этом узнали и мы. — Он вытащил из-за пояса кинжал, висевший в ножнах рядом с мечом. — Один из твоих дружков, какое-то отребье из Галлоуэя, которое мы соскребли с поля под Камберлендом, признался мне в этом сегодня утром. Он сказал, что именно с тобой можно поговорить о лежбище Уоллеса в Селкирке.

— Мне ничего не известно о лагере. Я присоединился к отряду Уоллеса в Аннандейле за несколько недель до того, как мы вторглись в Англию. Он обманул вас.

— Я чую правду, когда ее шепчет умирающий. Это было последнее, что он мне сказал, прежде чем испустил дух. Он истек кровью. — Кроу кивнул на окровавленный стол. — Вон там.

Пленник понял, что он не лжет. За те несколько недель, что они провели здесь после той злосчастной битвы, несколько пленников, которых отвели к Кроу на допрос, обратно не вернулись. Он знал, что их смерть ничего не значила ни для этих людей, ни для их господина. Все они были простыми крестьянами или мелкими торговцами, как он сам, ученик кожевника, и никто не собирался платить за них выкуп. Равным образом на них не распространялись и правила рыцарского поведения.

Кроу шагнул к нему, и пленник понял, что не может отвести глаз от лезвия кинжала. Оно было тонким и острым, как бритва.

— Теперь я знаю, что могу не тратить время на остальных, и займусь тобой.

— Нет, — выдохнул пленник и забился, как пойманная рыба, пытаясь отодвинуться от палача как можно дальше.

— Ты будешь висеть здесь, а я буду пытать тебя и не дам тебе умереть, пока ты не заговоришь. Ты понял меня, скотт? Пока не заговоришь. — Кроу кивнул своим товарищам. — Держите его.

Пленник закричал и отпрянул, но стражники крепко схватили его с обеих сторон, зажав его голову ручищами. Он чувствовал их дыхание. Эль на завтрак.

Кроу подошел к нему вплотную, поигрывая кинжалом, и приставил острие к уголку глаза пленника.

— Сначала я выколю тебе глаза. — Он провел острием вниз, по правой щеке. — Потом отрежу уши. Пальцы на руках. На ногах. К тому времени как я с тобой покончу, от тебя не останется и половины, но я обещаю тебе, что ты будешь еще жив.

Пленник задыхался, на губах у него появилась пена. Он завопил во весь голос, когда лезвие вернулось к его глазу. На сей раз Кроу воткнул ему в уголок глаза большой палец и потянул веко вверх, так что глазное яблоко обнажилось полностью. А потом он начал медленно протыкать его острием кинжала. По щеке пленника потекла струйка крови, смешанной с сукровицей. Пленник взвыл, как раненое животное:

— Я все скажу! Остановитесь! Клянусь Богом, я скажу все!

Кроу убрал кинжал. По щеке скотта стекала кровавая слеза. Он судорожно хватал воздух открытым ртом, обмякнув на веревках.

— Я знаю, где находится лагерь.

— Где?

— Не могу сказать. Стойте! — завопил он, когда кинжал поднялся вновь. — Я не могу объяснить, но… — Он умолк, и голова его бессильно упала на грудь. В конце концов страх победил стыд. — Я могу нарисовать карту.

Король Эдуард стоял у окна, глядя на пейзаж за стенами Данфермлина. Складки местности, укрытые снегом, сбегали к заливу Ферт-оф-Форт, темные воды которого тускло блестели под свинцовым небом. Вдали, на другом берегу эстуария,[45]смутно виднелись черные утесы, ограждавшие Эдинбург.

Эдуарду казалось, что холод этого замерзшего ландшафта поселился у него в жилах. Теперь он хуже переносил зиму, по утрам суставы ныли, а в груди ворочалась ледяная глыба. Но внешне он оставался все таким же, несмотря на снежно-белые волосы и морщины на лице: высоким и мускулистым, как в молодости. Годы войны и упражнений закалили его. Но он знал, что слабеет.

Взрыв смеха заставил его обернуться. В комнату вбежал его трехлетний сын Томас, за которым смешно ковылял его брат Эдмунд. Они подбежали к матери, которая читала, сидя у камина. Перед самым Рождеством королева Маргарита вместе с другими женщинами прибыла сюда из Йорка в сопровождении рыцарей. Шотландия был почти покорена, и Эдуард хотел, чтобы семья была рядом, когда он окончательно раздавит врага, сопротивлявшегося целых восемь лет. Он смотрел, как Маргарита целует мальчиков во встрепанные светловолосые макушки, и тут в комнату вбежала нянечка.

— Прошу прощения, миледи. Милорд, — выдохнула она, склоняя голову перед Эдуардом. — Они для меня слишком шустрые. — Она принялась подталкивать детей к выходу из комнаты, закрыв за ними дверь, за которой тут же раздался новый взрыв смеха.

Эдуард задержал взгляд на жене, которая опять взялась за книгу. Сестре короля Филиппа исполнилось всего семнадцать, когда он женился на ней в Кентербери. Ее называли Жемчужиной Франции, застенчивую девочку удивительной красоты с молочной кожей. Сейчас, в возрасте двадцати одного года, после рождения двух сыновей, ее хрупкие черты обрели женственную округлость. Но ее молодость лишь заставляла Эдуарда острее ощущать себя стариком; тем не менее, понимая, что время его уходит, он лишь стремился во что бы то ни стало достичь того, чего хотел, прежде чем тело окончательно изменит ему и земля примет его в свои объятия.

Его двоюродный дед, король Ричард, заслужил прозвище Львиное Сердце. Его дядя, французский король Людовик,[46]был канонизирован. Крестоносец и Святой — вот какими их запомнили. Эдуард хотел, чтобы и его имя осталось в веках. Человек, которому покорилась вся Британия, став объединенным королевством. Король, о котором будут говорить как о новом Артуре. Величайший король-воин из всех живущих на земле.

Маргарита заметила, что он смотрит на нее.

— Вы выглядите задумчивым, муж мой. — Ее французский серебристым колокольчиком разлетелся по комнате.

Эдуард вздохнул.

— Я думаю о грядущей кампании. Боюсь, взять замок Стирлинг будет нелегко.

— А разве вы не можете перекрыть им подвоз припасов? Разве не так вы уже поступали раньше, с неизменным успехом?

Он слабо улыбнулся. Ему нравился интерес, который проявляла королева к его стратегическим планам.

— На это уйдет слишком много времени. Стирлинг располагает достаточными припасами и прекрасно защищен. — Эдуард протянул ей руку.