Сэлинджер не просто закрывал двери перед старыми знакомыми. Он запирал их на замок.

В 3 часа 13 минут 13 февраля i960 года Сэлинджер снова стал отцом. В возрасте 26 лет Клэр родила сына, Мэтью Роберта Сэлинджера, в виндзорской больнице, маленьком деревянном здании, построенном как частный дом в 1836 году. С самых первых дней жизни сына Сэлинджер увидел в нем отражение как своих сильных сторон, так и недостатков. Он говорил, что понятливость и веселый нрав буквально светятся в его глазах, однако беспокоился, что Мэтью выглядит еще более хрупким и уязвимым, чем его сестра Пегги. Заглядывая в будущее, в годы его отрочества, Сэлинджер представлял себе Мэтью «худым, робким, очень лохматым и нагруженным кипами книг», то есть почти что зеркальным отражением самого себя в этом возрасте.

Радость, которую принесло Сэлинджеру рождение сына, была несколько омрачена личным и профессиональным потрясением, ожидавшим его в апреле 1960 года. Не считая Уильяма Шона, самым надежным из друзей-редакторов был для Сэлинджера его британский издатель Джейми Хэмилтон. Сэлинджер был вынужден бдительно следить за каждым шагом «Литтл, Браун энд компани» и «Сигнет букс», чтобы защитить свои произведения от вмешательства. Хэмилтон же, наоборот, всегда проявлял величайшее уважение к желаниям Сэлинджера и заслужил доверие автора тем, что внешний вид его изданий всегда сохранял верность их духу. Соответственно Сэлинджер дал Хэмилтону почти что карт-бланш при принятии решений.

Еще в феврале 1958 года Сэлинджер обмолвился Роджеру Мэчелу, что получил контракт от английского издателя на издание «Девяти рассказов» в мягкой обложке под заголовком «Дорогой Эсме с любовью — и всякой мерзостью». Несмотря на нелюбовь к массовым тиражам Сэлинджер хоть и неохотно, но все же подписал документ, поскольку проект осуществлялся под эгидой издательства «Хэмиш Хэмилтон». Больше об этом эпизоде он не вспоминал, но, когда Мэчел передал в Лондон пожелания Сэлинджера, Джейми Хэмилтон пришел в ужас. Он не предполагал, что Сэлинджер получит экземпляр контракта, и специально утаил обстоятельства, касающиеся британского издания. На самом деле, если бы Сэлинджер вник во все условия контракта, он никогда бы не подписал его, и Хэмилтон знал это.

Сборник «Дорогой Эсме с любовью — и всякой мерзостью» был выпущен массовым тиражом в мягкой обложке в конце 1959 года, однако Хэмилтон не отослал экземпляр Сэлинджеру. До апреля 1960 года автор все еще не видел нового издания своей книги, хотя до него уже стали доноситься слухи о ее несколько странном оформлении. Они с Клэр собирались отпраздновать Пасху на Парк-авеню, где мать Сэлинджера уже предвкушала, как будет нянчить своего новорожденного внука. Сэлинджер радостно готовился к встрече в Нью-Йорке со своим другом Роджером Мэчелом, представителем Хэмилтона в Америке.

У него была лишь одна просьба: чтобы ему наконец показали английское издание «Дорогой Эсме». И хотя книжка принадлежала ему, Сэлинджер высказал свое пожелание почти что извиняющимся тоном и обещал, что не оставит ее у себя. Так сильна была его вера в английских партнеров по бизнесу.

Но пасхальная встреча с Мэчелом так и не состоялась. К тому времени он сам купил книжку. И когда увидел ее, пришел в ужас. Сборник рассказов был оформлен как дешевое бульварное чтиво. С ярко-желтой обложки на читателя зазывно глядела женщина, во много раз старше Эсме. На случай если ее соблазнительный взгляд покажется недостаточно откровенным, издатели поместили над ее головой жирную надпись, объявлявшую книгу «портретной галереей мечущихся и мучающихся мужчин, женщин, подростков и детей». Сэлинджер был убит. Он еще в 1953 году пререкался с Хэмилтоном из-за названия сборника и разрешил назвать его по заголовку одного из рассказов только из дружеских чувств. Теперь же, увидев соединение пошлой картинки с зазывной надписью, Сэлинджер решил, что Хэмилтон с самого начала задумал представить «Девять рассказов» как дешевку с целью извлечь большую прибыль.

Хэмилтон защищался и уверял, что вина не его. Он говорил, что предлагал сборник издательству «Пингвин», которое со вкусом оформило британское издание «Над пропастью во ржи», но там от него отказались. Пришлось продать права «Харборо паблишинг» и их филиалу по массовым изданиям «Эйс букс». Когда «Эйс» выпустил книгу с (как позднее выразился Хэмилтон) «удивительно вульгарной обложкой», он сам пришел в ужас, но уже ничего не мог изменить. Но, по правде сказать, если Сэлинджер и оставался в неведении относительно продукции издательства «Эйс», когда поспешно подписывал договор, то этого нельзя сказать про Хэмилтона. К тому же против Хэмилтона говорит хотя бы тот факт, что его сделка с «Эйс букс» оказалась намного прибыльнее всех прочих, связанных с изданием произведений Сэлинджера.

Сэлинджер в очередной раз ощутил себя преданным издателем, которого глубоко уважал и как коллегу, и как друга. Он был в ярости и чувствовал себя оскорбленным. Хэмилтон умолял понять его и простить. Его жена Ивонна и Роджер Мэчел оба обратились к Сэлинджеру по его просьбе, сам он предложил приехать в Америку, чтобы все обсудить, если только Сэлинджер согласится встретиться с ним. Сэлинджер всем отказал. И хотя «Хэмиш Хэмилтон» имел права на первую английскую публикацию следующего произведения писателя, он передал Хэмилтону, что лучше останется ненапечатанным в Англии, чем позволит ему изуродовать еще одно свое произведение. Это были последние их переговоры после почти десятилетия близкой дружбы. С тех пор Сэлинджер не обменялся с Джейми Хэмилтоном ни единым словом.

При всех трудностях в общении с издателями и при всех его жалобах на их методы работы Сэлинджер на протяжении всей карьеры инстинктивно тянулся к определенным редакторам в поисках поддержки, часто смешивая личные взаимоотношения с профессиональными. В результате чисто деловые решения, которые его шокировали, воспринимались им как личное предательство. Он много раз обжигался, попадая в схожие ситуации, но уроков никаких из этого не извлекал. В 1961 году он посвятит «Фрэнни и Зуи» Уильяму Шону, называя его «мой редактор, наставник и (да помогут ему небеса) ближайший друг». И Шон окажется единственным, кто таковым навсегда и останется. После казуса с Джейми Хэмилтоном подозрительность по отношению к редакторам, и до того бывшая второй натурой Сэлинджера, превратилась в пунктик. Отныне Сэлинджер будет следить, чтобы в договоре на любое издание, англоязычное ли, переводное ли, оговаривалось его право вникать в мельчайшие детали оформления. По этой причине почти все последующие издания Сэлинджера лишены иллюстраций, рекламных текстовок, информации об авторе, за исключением предоставленной им самим, и, что менее всего удивительно, его фотографий. Мало кто из писателей так беспокоился о своих книгах. И хотя многим его придирчивость. казалась блажью, Сэлинджер всегда считал, что таким образом всего лишь защищает целостность своих произведений.

Весной 1960 года Сэлинджер решил, что пришло время выпустить новую книгу, но не обещанный ранее роман о семье Глассов. Он предпочел бросить вызов своим критикам, объединив под одной обложкой «Фрэнни» и «Зуи». Его амбиции в очередной раз перевесили нежелание иметь дело с издателями, и он вступил в переговоры с Недом Брэдфордом, заменившим в «Литтл, Браун энд компани» умершего Джона Вудберна. При всех стараниях находиться как можно дальше от издательского процесса, Сэлинджер настоял на том, чтобы реклама и оформление книги были с ним до мелочей согласованы. Через Дороти Олдинг он выставил целый ряд требований к «Литтл, Браун энд компани» и поручил адвокатам из «Гарольда Обера» иметь дело непосредственно с издателями. И все-таки через пару месяцев слух о готовящейся к печати книге Сэлинджера просочился наружу и вызвал целую вакханалию в прессе. Причем уровень газетно-журнальной шумихи не мог не вызвать у писателя желания задаться вопросом, тем ли путем он идет.