— А кому бы не надоело? — поднял брови Аверин. — Кому нравится, как дураку, три часа торчать в катамаране, разукрашенном розами, посреди озера?

— Почему посреди озера? — удивилась Оля. Данка отвернулась.

— А потому что все думали, что это зона для фотосессий, а ваш падишах — фотограф. Лезли к нему фотографироваться, вот и пришлось отплыть. Почему ты тогда не пришла на свидание, Дана? А когда он тебя на веранду пригласил с живой музыкой? Веранда вся в цветах, музыканты во фраках. Зато Даночка наша дома сидит, да? Баграев тогда психанул, цветы сказал выбросить, местные бабки еще неделю под рестораном этими цветами торговали. И сколько еще таких свиданий ушло коту под хвост?

Данка упорно молчала.

— А не надо было слушать дебильные советы, — ехидно заметила Оля. — И вообще, откуда такая страсть к театральным постановкам?

— Нормальные советы, — сварливо возразил Аверин, — большинству женщин такое нравится.

— Мне не нравится, — тихо сказала Дана, — когда все напоказ. Мне один раз хватило публичности, Костя. С головой.

— И мне не нравится, — поддержала сестру Оля. — Если есть чувства, то о них не обязательно орать на весь мир.

Аверин ненадолго призадумался.

— Вот как? Что ж, возможно, я был неправ. В любом случае, тебе просили передать… — он протянул Данке продолговатый конверт, а следом ее собственный загранпаспорт. Данка даже не стала спрашивать, откуда он у него. — Ты начала делать американскую визу, почему до ума не довела?

— Там проходил языковый форум, у меня было приглашение, но Никитка заболел, пришлось отменить. Я все равно собиралась получить на всякий случай…

— Хорошо, вышло добить по дипломатическим каналам. Главное, что ты успела пройти собеседование, так что визу тебе дали. В остальном смотри сама, лететь или не лететь – это уж тебе решать.

Данка открыла конверт. Самолет в десять вечера, две пересадки — в Стамбуле и Токио. Длительность полета — двадцать пять часов. В десять утра самолет прибывает в Гонолулу, штат Гавайи...

— Данчик, лети, я с детьми что-то придумаю.

— Ты берешь отпуск, Оля, — вмешался Аверин и уточнил: — Он уже подписан.

— Какой же ты невозможный, Аверин! — пораженно уставилась на него Ольга.

— Спасибо, Костя, — благодарно взглянула Данка.

— Я только визу делал, остальное твой Баграев. Надеюсь, ему не придется сидеть на серфборде, обвешенному розами, посреди Тихого океана, — ворчливо проговорил Аверин.

— А разве на Гавайях растут розы? — спросила Оля.

— Не знаю, погугли, — лениво откинулся на спинку стула Костя. — Что-то же у них там растет... Ну что, девочки, пьем кофе и едем собираться?

От охватившего ее оцепенения Данка очнулась только, когда села в самолет. И до самого Стамбула не могла осознать, что все это наяву, и что это она летит к Даниялу. Одна.

Она была рада, что впала в такой ступор, иначе точно никуда бы не полетела. Ни разу с тех пор, как появились дети, Дана не оставляла их больше, чем на день. И сейчас под дулом автомата бы не призналась, что решилась только потому, что с Олей и детьми остался Аверин.

Не то, чтобы она не доверяла сестре, скорее, жалела ее. А с Костей намного спокойнее…

— Выспись в пути, детка, — на прощание сказал он ей, — и меньше думай.

Дана так и делала. Спала или просто лежала с закрытыми глазами. Совсем не думать не получалось, но думать она старалась не только о Данияле, а обо всем сразу.

Ощущения были необычными, как будто ей снова восемнадцать и она торопится на свидание. Далековато свидание, конечно, но это всего лишь подтверждало, как за последние месяцы расширились ее горизонты.

А вот вспоминать она себе не запрещала. С замиранием сердца вспоминала первые, самые трепетные свидания с Даниялом, когда он не позволял ничего лишнего, при этом глаза так и пламенели желанием. В сотый раз задавала себе Дана вопрос, как сложилась бы ее жизнь, не вмешайся в нее люди, чьи планы она разрушила.

Ответа не было. Одно она знала точно: спустя пять лет это была бы совсем другая Данка. Лучше или хуже, не важно, но другая. Точно так же, как и Даниял.

К ее удивлению, в аэропорту Гонолулу ее ждали. Невысокий смуглый мужчина с шапкой черных волос держал в руках табличку с надписью «Dana Bondar». Встречающего звали Макайо, и он улыбался так широко и радостно, как будто встретить Данку было самым большим счастьем в его жизни.

Конечно, это было приятно. Через десять минут они с Макайо уже болтали как старые приятели, точнее, рот не закрывался у Макайо. Он рассказал о себе — не женат, но есть трое детей, чем сразу же напомнил одного доброго знакомого.

Макайо надавал Данке всяких дельных советов, надоумил на все случаи жизни говорить: «Алоха!» — и пообещал научить играть на укулеле, миниатюрной четырехструнной гавайской гитаре. Она и не заметила, как приехали в отель.

Дана вошла в номер, ключ от которого ей выдали на ресепшене. Она догадывалась, чей это номер, но на пороге все равно замерла, уловив знакомые нотки.

В воздухе витал не просто парфюм Данияла, здесь все им пропахло, этим знакомым и приводящим в трепет ароматом. Администратор сообщила, что номер забронирован на них двоих, только вот Данку ждали двумя днями позже. Сегодня ветрено, и господин Баграев ушел с самого утра на пляж Банзай Пайплайн.

Дана быстро приняла душ, предварительно нанюхавшись Даниялового имбирного геля для душа. На широкой кровати, от одного вида которой сладко защемило внутри, нашла небрежно брошенную черную футболку. Не удержалась, потерлась щекой о мягкую, пахнущую Даном, ткань, и как наяву услышала ехидное:

«Может, лучше потереться сразу об ее обладателя? А то попахивает фетишизмом, детка».

Данка даже отшатнулась, а затем со вздохом сложила футболку на краю кровати. Если внутренний голос говорит с интонациями Аверина, это явный признак того, что к внутреннему голосу следует прислушаться.

Переоделась в сарафан и отправилась к океану. Океан был неспокоен, Макайо говорил, что сегодня хорошая волна, и Данка с замиранием сердца вглядывалась в горизонт. Вот только…

Она ожидала увидеть ту ужасную огромную трубу. Сейчас волны, конечно, были довольно большими, но ничего похожего на видео, которое показывал Костя. Правда, двое или трое серферов успели свалиться в воду, Данка вздрогнула и зажмурилась.

Надо как-то убедить Данияла, отговорить, если он хочет что-то доказать, совсем не обязательно это делать в такой вот форме. Вот только как до него добраться?

Дана вошла в воду — теплая, Макайо хвастался, что она такая круглый год, приглашал приезжать зимой. Если подойти ближе и позвать, интересно, Дан услышит? Она зашла по грудь, набрала побольше воздуха и крикнула: