* * *

Ларец с зельями похоти ей так дорог был, что ставила она его перед собой на стол по вечерам и за стаканом вина доставала флаконы и разглядывала, как переливаются лучами они в свете свечи. Это были первые трудные зелья. Зелья, которые варились без нужной посуды, без весов. Не в маленькой печи, какая изображена на картинке в книге, а в большом камине. Но, тем не менее, они получились. Вышли такими, какими и нужно.

В этот вечер она уже думала о том, куда поехать, где и как их лучше использовать, чтобы заработать денег. Тут девушка услышала, как кто-то ломится в ворота. И Зельда с Утой тоже были тут, они услыхали стук. Смотрели на нее, ожидая распоряжения.

— Ута, возьми лампу и позови Игнатия, идите, поглядите, что за наглец на ночь глядя ломает ворота.

* * *

А стук в ворота продолжался. Стучали борзо. Еще и ругались в темноте.

— Вот я стукну сейчас, я стукну, — гаркнул Игнатий, беря на всякий случай палку с собой.

— Открывай, говорю, — заорали за воротами.

И так заорали, что Игнатий малость и притих, уж больно голос был дерзок.

— А кто там? Вы кто? — спросил он.

— Господин кавалер Фолькоф, хозяин дома, вот кто! — донесся из-за ворот звонкий молодой голос. — Отворяй немедля.

— Ну, раз так, — Игнатий отодвинул засовы.

Сразу же въехали люди, въезжали так словно не первый раз тут они. Один тут же спрыгнул с коня, стал другому помогать слезть, а тот как слез сразу сказал Игнатию и Уте:

— А ну-ка, вы двое, ко мне подойдите.

Третий приехавший тоже с лошади спрыгнул, у Уты лампу забрал и стал ее к ней и к Игнатию, к лицам подносить, разглядывать, сказал:

— Ишь ты, вон они какие, а этот и вовсе зарос как зверь, а ну, говорите, кто вы такие?

— Я служанка госпожи Агнес, — отвечал Ута, приседая, видно, она признала Волкова.

— Конюх госпожи Агнес, кучер еще, — сказал Игнатий.

— Этого я знаю, — произнес Максимилиан, приглядевшись. — Кажется, его Агнес от виселицы забрала.

Волков пригляделся к конюху, тот стоял, не шевелясь, ждал, что дальше будет, но кавалер ничего не сказал, пошел в дом.

Там на хозяйском месте во главе стола сидела Агнес с вином, ларцом и книгой.

Как увидела Волкова, так сразу вскочила, пошла к нему, присела так низко, что почти села на пол перед ним:

— Рада видеть вас, господин.

— Здравствуй, Агнес, — отвечал кавалер и кивнул на Зельду, что стояла, в почтении склонив голову. — Это еще кто?

— То кухарка моя, Зельда.

— Прислуги у тебя больше, чем у меня, — сказал Волков и пошел к тому месту, где только что сидела Агнес.

Уселся на стул, заглянул в книгу, что была раскрыта, чуть почитал и вытянув ноги сказал:

— Агнес, слуги у меня нет сейчас, помоги-ка сапоги снять.

Ута и Зельда видели, как без разговоров и вопросов высокомерная суровая их госпожа пошла к гостю и, став на колени перед ним, стала снимать с него сапоги. А он морщился от боли. Агнес как увидала, что он боль терпит, так отбросив сапоги, тут же стала ему по ноге руками водиться, гладить и мять место чуть выше левого колена.

И суровый муж на глаза тут же подобрел. Даже госпожу Агнес погладил по голове, словно дочь свою, и спросил:

— Ну, как ты тут без меня?

— Справляюсь, слава Богу. Все, слава Богу, хорошо у меня. Молюсь за вас. Поминаю вас ежечасно.

— Да? А денег хватает тебе? — сказал он и снова поглядел на книгу, что лежала на столе перед ним.

— Хватает, — отвечала Агнес. — Больше не трачу денег я понапрасну.

— Значит, хватает? — Перепросил кавалер, видимо, не веря девушке. — На слуг, на дом, на коней и на книги такие?

— Всего у меня в достатке, — отвечала та спокойно. — Нужды ни в чем нет.

Волков открыл ларец и взял один из флаконов, что лежал в ларце:

— А это что? — рассматривая флакон, спросил он.

— Духи, господин, — тут же отвечала Агнес. — Благовония. Сама варила.

Она уже ругала себя за то, что не спрятала их с глаз долой.

— Духи? А не из этой ли книги эти духи? — с интересом спрашивал он.

— Из этой, господин.

— Дороги ли такие духи, сколько стоят, талер?

— Тридцать, господин, — отвечала Агнес, говорила то с умыслом, чтобы господин больше не спрашивал, откуда у нее деньги на слуг и коней.

— Тридцать? — удивился Волков, еще внимательнее разглядывая флакон. — Что ж в них такого?

— То госпожи покупают, коли на себя ими брызнут, так у мужей любовный раж просыпается, какого прежде и не было, — врала девушка, ни одного флакона она не продала.

— А ты проверяла? — спросил Волков.

— Конечно, — Агнес кивнула. — На горбунью свою брызгала, так конюх мой ее тут же на пол повалил, скакал на ней не хуже, чем на лошади. Она три дня потом счастливая ходила. Теперь только о муже и мечтает.

Волков посмотрел на Зельду, та стояла вся красная, глаза потупила. Руками платок комкала. Видно, про кучера не врала Агнес.

— Заберу себе один, — сказал Волков. — И, притянув к себе Агнес, тихо добавил суровым голосом: — Не вздумай на мне сие пробовать.

— Я бы не посмела, — так же тихо ответила девушка.

— Ладно, вели своим людям воду мне греть и ужин давать, устал я с дороги.

Зельда оказалась хорошей кухаркой. Ужином он остался доволен, пирог с кроликом и мягким сыром был хорошо выпечен, жирен и прян, хлеб свеж, а вино Агнес покупала хорошее.

Пока он ел, ему согрели воду, Игнатий наносил из колодца большой чан, Агнес его мыла сама, а Ута и Зельда помогали ей. Любое его желание выполняюсь беспрекословно. А как иначе, хозяин приехал.

Пока мылся, он говорил с Агнес про дела, про цены, про коней и про то, что банкиры за аренду стали больше просить. И Агнес говорила с ним обо всем разумно. Скоро ей шестнадцать лет должно уже быть, не ребенок уже. И то, что она не ребенок, глазастая Зельда заметила, когда Агнес господина мыла. Видно Зельде было, что для Агнес кавалер не просто господин, уж очень ласково она ему помогала. Старалась не от услужливости. Что рада она оттого, что так близко к телу господина допущена.

Но на мытье все и закончилось. Спать кавалер ушел в свои покои один. А Агнес уже в своих покоях надавала пощечин Уте, видно, та