Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, после возвращения с Востока Лэйнг становится не то чтобы менее радикальным, он просто утрачивает интерес к той тематике, которая занимала его прежде. Он начинает говорить о том, к чему он приблизился несколько месяцев назад, и ведет себя, следуя доктрине непривязанности и недеяния. Попросту говоря, ему неинтересно то, что он делал раньше, он уходит от борьбы, и ему теперь просто плевать на все.
В январе 1973 г. в Вестминстер-холл Лэйнг читает лекцию «Размышления о медитации»[412]. Когда он поднимается на сцену, он видит фортепиано, и его словно подменяют. Не думая ни о чем, он усаживается за него и несколько минут играет Джорджа Гершвина. После того как он полностью выложился за исполнением, он все же решил прочесть лекцию, и лекция эта – один из немногих источников информации об интересах и идеях Лэйнга того периода.
Лэйнг отталкивался от того факта, что последние годы отмечены повышением интереса к природе обыденного сознания, и в рамках этого поворота к сознанию множество людей открывает для себя удивительные моменты немышления, недеяния и нечувствования. Эти моменты, как вспоминает он, мы часто переживаем в детстве – погружение в чудесное пустое и бесконечное состояние блаженства, иногда нам приходится переживать такое и во взрослом возрасте. Такие состояния, отмечает он, могут возникнуть внезапно, а могут быть сознательно культивированы различными способами.
Лэйнг рассказывает о собственном пути. Он говорит, что наше обыденное восприятие мира является результатом многочисленных наслоений, за которыми скрывается мир вещей как таковых, и именно на него нужно направить свое сознание. Совмещая феноменологический взгляд с буддийской отстраненностью, он поясняет, что нужно, «глядя на феномены, как бы заглядывать за них, увидеть их как таковые, какими бы они ни были, не превращая их в вещи: просто направляя свое внимание на них как таковые»[413]. Именно такая стратегия, на его взгляд, показывает чистый феномен, который необходимо узреть, и умственные конструкции, от которых необходимо избавиться. Лэйнг отмечает, что именно так он работал на Цейлоне. К примеру, он несколько дней медитировал, глядя на кончик своего носа, и только спустя некоторое время почувствовал, что добрался до сути. Поэтому, говорит он, он сам лишь немного преуспел на этом долгом пути. В ответ после окончания его речи какая-то женщина в зале прокричала «Но доктор Лэйнг, какова цель медитации?». «У нее нет никакой цели», – коротко ответил он.
Мэгги Скарф впоследствии рассказывала об одной из подобных лекций того периода, лекции в Йельском университете в Нью-Хэвене, Коннектикут:
Я пошел послушать, как он говорит перед большой аудиторией… Сидя на сцене на большом, похожем на трон стуле, перед полной аудиторией людей, казалось, добродушно расположенных к нему, он выглядел смущенно-нерешительным, практически сбитым с толку. Он начинал предложение, а затем в середине наступала пауза, во время которой он выглядел сбитым с толку, будто не был уверен, куда приведет его эта мысль. Много времени было потрачено на очень утомительные и, казалось, бесконечные рассуждения об одной из процедур медитации – полной концентрации на кончике носа… Самого Лэйнга, по видимому, не очень увлекало то, о чем он говорил. На лицах сидящих рядом со мной людей появилось замешательство. Приблизительно через полчаса после начала Лэйнг исчерпал всю энергию и остановился. Он посмотрел на аудиторию и тихо сказал: «Что же каждый из вас может сделать со всем этим материалом, касающемся медитации? Я не знаю. Я еще не нашел ответа. Я пытался услышать какие-то ответы во время этой лекции. Но еще ничего не услышал». Эта фраза спровоцировала несколько скептических смешков. То там, то тут люди вставали со своих мест и покидали аудиторию[414].
Деятельность Лэйнга в эти годы была связана в основном с Филадельфийской ассоциацией. Правда, сама она была уже совсем не той, что прежде. 21 марта 1973 г. из нее ушел Сидни Брискин. В разные годы ассоциацию оставили Реймонд Блейк, Джоан Канноулд, Бен Черчилл. В ней уже давно не было Эстерсона и Купера, и ядро в те времена составляли Лэйнг, Хью Кроуфорд, Джон Хитон и Леон Редлер, именно они были членами Управляющего совета. Сама же ассоциация преимущественно реализовывала себя как учебный центр, организовывая тренинги, лекции и семинары.
1973 и 1974 гг. прошли в профессиональном отношении без изменений: без книг и без новых проектов. Самое примечательное событие было связано с уже вышедшей книгой – «Узелками». «Radio Times» решило сделать по книге радиопостановку: диалоги подходили для этого как нельзя лучше. И 27 марта радиоспектакль «Узелки» вышел в эфир. Годы после возвращения с Востока – это годы без книг. Сфера его интересов теперь все меньше соприкасается с психиатрией. Лэйнг попросту не знает, о чем писать:
То, что я написал в 60-х, было уже в прошлом, и я хотел двигаться дальше, но понял, что мне трудно вновь обрести дар речи, собственный стиль. Мне хотелось выразить определенное видение, передать определенное ощущение…[415]
Не лучшие времена Лэйнг переживал и в семейной жизни. В конце весны он узнает, что у Ютты роман с телевизионный продюсером, и эта новость повергает его в длительный эмоциональный кризис. Большую часть лета он проводит в загородном доме одного из своих секретарей, он много пьет и пишет поэтические пассажи. В августе на фотографии в журнале «Rolling Stone» поклонники увидели его с потухшими глазами и одутловатым лицом. От того молодого худощавого и источающего свет Лэйнга, каким он вернулся с Востока, не осталось и следа. Лэйнг хотя и был человеком свободных взглядов и полностью признавал за Юттой право на отношения с тем, с кем она желает, просто не мог жить с женщиной, совершившей предательство. Одновременно он понимал, что у них было двое детей, что отпустить ее, а именно этого ему и хотелось, значит бросить уже вторую семью и оставить без отца уже семерых детей. Он переживал мучительные времена.
В феврале 1974 г. Лэйнг едет в двухнедельный лекционный тур по Канаде. Его сопровождает Барри Ренолдз, директор PR-фирмы из Торонто. Этот тур напоминал тур по Америке: плотный лекционный график, общение с телевидением и прессой. В газете, сообщавшей о его лекции в университете Торонто, общавшийся с ним журналист писал:
Когда мы прощались с ним, он сидел в своем сьюте, попивал воду «Виши», курил сигарету и, вероятно, медитировал. Я спросил одну из девушек-репортеров по имени Кэтти, как ей ее интервью с Лэйнгом, она ответила: «Разочарована. Казалось, что он говорил в пустой комнате». «Это точно, – поддержал ее 22-летний журналист Шелли, – но мне кажется, что именно это он и имел в виду, когда говорил, что обрел собственное прибежище»[416].
