превосходную шею, развитую холку, хороший верх и спущенный круп. Ноги у нее были чрезвычайно сухи, задними она стояла широко. Несмотря на свой рост (не менее 5 вершков), Желанная-Потешная была достаточно глубока.

Залётная (Быстрый – Краюшка) – гнедая кобыла, р. 1885 г., завода С.Д. Коробьина. Не бежала. Измайлов купил Залётную после смерти Коробьина в 1890 году, когда ей исполнилось 5 лет. Она была определена в матки еще самим Коробьиным и пришла в Дубровку жеребой от хреновского Уверенного. А.М. Быков рассказывал, что с двухлетнего возраста Залётная была любимицей Коробьина. В то время Коробьин не ходил уже на конюшню и часто приказывал подводить к окну кабинета своего любимца Бедуина-Молодого, а также Залётную. Она была дочерью Быстрого, родного брата Бедуина-Молодого. Мать Залётной Краюшка принадлежала линии Полканов и приходилась Ворону 3-му внучкой. Бабка Залётной была кругом от лошадей Н.И. Тулинова, то есть шишкинских корней, имела инбридинг на Кролика и была кобылой выдающегося происхождения. Слияние таких имен, как Кролик, Точёный, Полкан 5-й, Ворон 3-й, Бедуин, Усаниха, Краюшка, Озарная, и создало такую необыкновенную кобылу. Предки Залётной происходили из лучших рысистых заводов того времени. Какая это была удивительная, непостижимая лошадь! Как мало было счастливцев, в чьих заводах рождались подобные лошади, и как трудно описывать таких лошадей! На глаз ни один знаток не определил бы верно ее рост, так ладна, складна и гармонична она была. Масти Залётная была скорее темно-гнедой, чем гнедой, густой и приятной по тону, с едва просвечивающими яблоками. Кобыла была прямо-таки невероятной длины (и при этом верх как по линейке), глубины удивительной. Фундаментальный и объемистый корпус был посажен на низких, тростистых и богатых костью ногах. Значительный фриз украшал низ ноги, и, что замечательнее всего, кобыла не была сыра; правда, в ней не было чрезмерной сухости восточных лошадей, но не отмечалось и неприятной рыхлости. Я бы сказал, что Залётная имела настоящие рысистые ноги. По ширине с Залётной в Дубровском заводе могли конкурировать немногие кобылы. Замечательнее всего у Залётной были голова и шея. Шея, приятно подымаясь от холки, образовывала мягко изогнутую и красиво закругленную линию, а густая черная грива ниспадала прядями. Голова была средней величины, с большим глазом и такой могучей челкой, которая, когда, бывало, тряхнет головою Залётная, закрывала ей глаза. Эту челку заплетали в косу, и кобыла так и ходила на пастбище. Да, таких кобыл, как Залётная, было немного в России! Я не могу простить Измайлову, что он ни разу не представил ее на выставке. Мотив: она не наша, а коробьинская. Эгоистично и не по охоте! В дубровском табуне – Залётная, у Куприянова – Чудачка, в Быках – Громада, у Коноплина – Потеря, у Лейхтенбергского – Мечта и Хозяйка, в Хреновом – Лыска, у Афанасьева – Победа, в Прилепах – Летунья. Вот лучшие по себе рысистые кобылы, которых сохраняет моя память. Равных им я не знал и не знаю.

На заводском поприще Залётная вполне себя оправдала. Она дала двух производителей: Аиста, лошадь по себе замечательную, и Бедуина-Мимолётного, который не давал резвых детей, но был так хорош сам и давал таких замечательных жеребят, что был продан за большие деньги на Дон производителем в верховой завод. Невероятно, но факт! О двух других сыновьях Залётной – Хохлатом 4.492/8 и Быстролётном 4.47¾ – я уже говорил ранее. Резвость, кроме них, показали еще следующие дети Залётной: Аист 2.26½, Бескрылая 1.54½ и Калачиха 2.25¼. Лучшими дочерьми Залётной были Прибылая, мать трех безминутных лошадей, и Кряжебыстровна, во всех отношениях замечательная кобыла. Обе они получили заводское назначение еще при Измайлове. Залётная была особенно драгоценна тем, что решительно на всех своих детей накладывала собственный отпечаток.

Комета (Утёс – Туча) – белая кобыла, р. 1884 г., завода М.Е. Константиновича. Утёс был одной из замечательнейших рысистых лошадей своего времени. Его дочь Комета свои высокие качества, несомненно, получила от него, и с этим соглашался не только Карузо, но, с некоторыми оговорками в пользу Бычка, и сам Измайлов. Утёс родился в Хреновском заводе и был сыном Усердного и Ветки. И сам Утёс, и его родители имели серую масть. Усердный был одним из лучших производителей Хреновского завода, а Ветка – дочерью Варвара 1-го и серой Ура, дочери серого Усана 5-го и Данной от серого Летуна 3-го и серой Отмены, дочери Полкана 3-го. Таким образом, по женской линии Утёс происходил из замечательной семьи.

Яковлев рассказывал мне, что в 1882 году Утёс и Воробей были назначены в Смоленскую заводскую конюшню. Этой конюшней управлял тогда знаменитый коннозаводчик Д.А. Энгельгардт. Утёс и Воробей прибыли в Смоленск в августе. Их вели из Хреновой до самого Смоленска в поводу, так что жеребцы сделали по шоссейным и грунтовым дорогам 800 верст. В сопроводительной бумаге управляющий Хреновским заводом рекомендовал Воробья как весьма резвого жеребца. Энгельгардт на следующий же день после прибытия жеребцов в Смоленск нашел возможным прикинуть их на бегу, и Утёс прошел версту в 1.59½, а Воробей очень тихо – в 2.30.

Энгельгардт признал Утёса классным рысаком и не только оставил его на центральном пункте, но и обратил на него внимание смоленских коннозаводчиков. По его указанию Константинович покрыл Утёсом свою Тучу, которая и принесла ему Комету. С 1884 года Утёс в течение четырех лет находился на пункте в Витебской губернии, где крыл кобыл на небольшом заводе Л.И. Писарева. Здесь от Утёса родилась белая Унеси-Горе, много лет спустя показавшая выдающуюся резвость. К сожалению, успехи Унеси-Горе были показаны, когда ее отца уже не было в живых. Писарев взял к себе на пункт Утёса только потому, что Энгельгардт высоко ценил этого жеребца и всем говорил, что покроет с ним лучших своих кобыл. Однако Энгельгардт продал свой завод в январе 1883 года, а в апреле того же года умер. Писарев, памятуя разговоры с Энгельгардтом, поспешил взять Утёса к себе на пункт. Будь жив Энгельгардт, судьба Утёса была бы иная.

Утёс родился в 1877 году и пришел в Смоленск 5 лет; когда же ему минуло семь, ушел на пункт к Писареву. Он вернулся в конюшню одиннадцатилетним. К тому времени уже успели забыть слова Энгельгардта, и Утёс четыре года трепался на крестьянских пунктах, получил запал и в 1892 году был продан. Таким образом, эта замечательная лошадь никогда не была в сколько-нибудь хорошем заводе. Тем не менее Утёс дал такую кобылу, как Комета, и такую призовую знаменитость, как Унеси-Горе. Унеси-Горе Измайлов купил для Дубровского завода, но, придя в завод, она неожиданно пала.

Яковлев так описывал мне формы Утёса: «Имел длинный корпус,