– И эта информация также есть в архиве? – уточнил Джек.

– Очевидно, он защищался после неспровоцированного нападения.

– Да, такое случается. Как себя чувствует полковник Муркрофт?

– Его жизнь вне опасности, но в целом состояние тяжелое.

– Передайте ему слова поддержки, если у вас будет такой шанс. И благодарю вас за ваши сегодняшние труды.

– Я должна перед вами извиниться, майор, – сказала Салливан после некоторой заминки.

– Вовсе нет, – возразил ее подзащитный.

– Благодарю вас. Но вы все еще должны мне тридцать долларов.

Ричер представил себе Тернер в штате Виргиния, в Берривилле, после того как они вышли из хозяйственного магазина – в новых брюках и в его рубашке, свободно болтающейся на теле.

– Это были лучшие тридцать долларов из всех, что я когда-либо имел, – искренне сказал он своему адвокату.

Джек и Сьюзан отпраздновали эти новости самым надежным способом, который знали, а потом было уже слишком поздно снова ложиться спать, поэтому они встали и приняли душ.

– И как ты себя теперь чувствуешь? – спросила Тернер.

– Как и раньше, – ответил Ричер.

– Почему?

– Я знал, что не делал этого, так что не услышал ничего нового и не почувствовал облегчения, поскольку с самого начала не был расстроен – мне все равно, что думают другие люди.

– Даже я?

– Ты тоже знаешь, что я этого не делал. Как и я знаю, что ты не брала сто тысяч.

– Я рада, что она извинилась. И ты был очень любезен, когда сказал, что в ее извинениях нет необходимости.

– Вежливость тут ни при чем, – улыбнулся Джек. – Я лишь констатировал факт. Ей действительно не следовало извиняться. Ее исходное предубеждение было правильным. А мне не следовало говорить, что я не трогал Большого Пса, потому что чудом удержался. На самом деле еще минута – и все, что написано в аффидевите, стало бы правдой. И не из-за того, что автоматическое оружие появилось на улицах Лос-Анджелеса. Это меня не тревожило. Требуется немалая сила и тренировка для того, чтобы правильно использовать такое оружие. За ним необходимо ухаживать. Пулемет должен достаться лучшему бойцу твоего взвода, а не худшему. Я не сомневался, что в руках уличных бандитов пулеметы выстрелят один раз и дальше станут якорями для лодок. Так что насчет них я не беспокоился. Меня заботили ручные гранаты и противопехотные мины. Вот с ними не нужно особых умений, но если использовать их в городе, неизбежен сопутствующий ущерб. Невинные прохожие, возможно, дети. А этот наглый мешок сала заработал целое состояние, которое тратил на наркоту, шлюх и двадцать больших гамбургеров в день.

– Давай позавтракаем, – предложила Тернер. – И не будем сюда возвращаться. Второй раз все уже будет не так.

Они положили зубные щетки в карманы, надели куртки и направились на парковку. Уличные фонари были все еще ярче, чем небо.

Их машина оставалась на прежнем месте, через пять комнат от их номера.

И на ней было что-то написано.

Короткая фраза на ветровом стекле со стороны пассажира. Кто-то толстым пальцем написал грязью два слова. Десять букв: «ГДЕ ДЕВОЧКА?»

Саманта Дейтон проснулась рано, что случалось довольно часто, и по узкой лестнице спустилась вниз, чтобы выглянуть в окно гостиной. «Хаммер» уехал. Очевидно, посреди ночи укатил на базу. На его месте стоял бордовый «Додж Чарджер», слишком классный, чтобы быть полицейской машиной. Тем не менее так и было, если смотреть в корень вещей. Технически это машина федерального агента, решила девочка. Агентство по борьбе с наркотиками, АТО или ФБР. Саманта уже обнаружила цикличность в их поведении. И водителя этой машины она узнала.

Чуть дальше, на своем обычном месте, стоял небольшой белый автомобиль, который представлял собой настоящую загадку. Эта машина не могла принадлежать полицейским. Почти наверняка ее взяли в аренду в аэропорту, в «Херце» или «Ависе». Но ведь у всех агентств есть свои офисы в Лос-Анджелесе, с достаточным парком собственных машин… Следовательно, парень из белой машины принадлежал к организации, достаточно важной, чтобы принимать участие в операции, но слишком маленькой, чтобы иметь здесь локальный офис. Значит, он прилетел из другого места – скорее всего, из округа Колумбия, средоточия всех тайн.

Саманта приняла душ, надела свои любимые черные брюки и джинсовую куртку, свежую голубую футболку, и к ней – голубые тапочки. Потом причесалась и посмотрела в зеркало. Приближался, как она это называла, час «зеро». Дважды в день белый автомобильчик уезжал – очевидно, чтобы водитель мог поесть или сходить в туалет, а «Хаммер» и «Чарджер» примерно четыре раза менялись местами. При этом агентства не были связаны между собою, потому что раз в день, ранним утром, все они куда-то отправлялись минут на двадцать. Агенты «зеро», час «зеро»… В это время улица принимала свой обычный вид. Начинала работать логика или простая математика, как в школе, где есть «х» машин, «y» мест для парковки и «z» часов, которые необходимо контролировать. Чем-то нужно пожертвовать.

Сэм выглянула в окно и увидела, что белый автомобиль уже уехал, а «Чарджер» отъезжал от места парковки прямо у нее на глазах. Водитель завел двигатель и умчался прочь. На улице стало спокойно. Наступил час «зеро».

Ричер еще раз проверил свои прежние рассуждения: 75-е подразделение военной полиции и ФБР ведут наблюдение за домом Саманты и особенно тщательно следят за возможным вторжением большого одинокого мужчины.

«Я туда не пойду, как и Шраго, потому что никто из нас не сможет незаметно проникнуть в дом».

– Это блеф, – сказал Джек вслух. – Он хочет нас выманить. Ничего больше. Он не может подобраться к девочке.

– Ты абсолютно уверен? – уточнила Сьюзан.

– Нет.

– Мы не можем туда поехать. Ты все еще в списке разыскиваемых лиц, пока Салливан не доведет дело до конца. А я в этом списке, наверное, навсегда.

– Мы можем съездить разок.

– Нет, нельзя. Они видели нашу машину. Или даже два раза. Мы не сможем ей помочь, если нас арестуют.

– Мы можем взять другую машину. В аэропорту Бербанка. Шраго узнает об этом в течение часа, но часа нам хватит.

Завтрак всегда представлял собой проблему для Сэм. В доме практически никогда ничего не было, к тому же ее мать поздно вставала. Она очень уставала, постоянно находилась в состоянии стресса, и ей не нравилось, когда на кухне с утра шумели. Так что завтракать приходилось вне дома. Каждое утро Саманте предстояла экспедиция, а это слово ей всегда нравилось. Она считала, что оно происходит от латинских слов – «ex» означало наружу, «ped» – ноги, как педаль, педикюр или пешеход, и вместе получалось «наружу пешком». Именно так обычно она и поступала, потому что не могла водить машину: ей было всего четырнадцать, хотя скоро должно было исполниться пятнадцать.