– Вот наш курс. Давай, жми на железку.

Пилот кивнул, лицо его выразило облегчение.

Онго смотрел вниз. Люди уже превратились в движущиеся точки, но он успел еще заметить, как над кораблями забелели лоскутки парусов.

А потом внизу неожиданно близко оказались горы, и Онго невольно крикнул пилоту:

– Давай повыше, ты что, решил Пешком по этим камням идти?

И начал всматриваться в поисках того люка в навесе, в который надо было опуститься, чтобы посадить машину на плато..

Они нашли люк через двадцать минут. И начали снижаться. Но когда стало возможно разглядеть отверстие в маскировочном тенте, которое разведчики помнили как круглое, Онго схватил пилота за плечо:

– Погоди. Смотри, что там делается!..

И в самом деле, круглого отверстия, в которое разведчики собирались спуститься, больше не было. Круг превратился даже не в овал, а в какое-то подобие восьмерки, зато там, где тент примыкал к скальной гряде, часть тросов лопнула и образовался просвет; но к сожалению, проскользнуть в узкую щель агракор никак не смог бы. Таковы были последствия того же странного проявления стихий – гравитационной аномалии – которая сбросила группу с плато на берег. И тут пока никто, похоже, еще не старался восстановить условия для спокойного приземления.

– Отставить посадку, – сказал Онго с досадой.

– Куда теперь?

– Давай над тентом – вдоль него, в горы еще выше нам забираться ни к чему. Пролетим до перевала, там великая портянка (он ткнул пальцем вниз, имея в виду все тот же тент; изрядно потрепанный на всем своем протяжении, он все же продолжал укрывать от взглядов сверху все, что происходило там – или, во всяком случае, могло происходить) кончится, тогда и сядем, как только найдем подходящее местечко.

– Задача ясна, – кивнул пилот, не оборачиваясь.

* * *

Сури все еще мутило, но он всячески старался подавить скверное ощущение больше всего потому, что два человека, сидевшие напротив него в тесной каютке, не сводили с него глаз, и ему очень не хотелось показаться им слабым человеком и плохим солдатом; он ясно ощущал их враждебность, и она вызывала у него одновременно злость.и страх, и чтобы подавить второе, нужно было усиливать первое, но так, чтобы оно не стало слишком заметно его собеседникам. Именно собеседникам, потому что они разговаривали с ним.

Начал тот, что был, похоже, постарше возрастом, а также ниже ростом и значительно плотнее телосложением. Это была, пожалуй, единственная разница между обоими, так как оба были в общевойсковой форме без всяких знаков различия, и оба, судя по их манере разговаривать и по тому, как уверенно они держались, были людьми, привыкшими командовать и не приученными к возражениям.

Больше ничего он сказать о них пока не мог. А они о нем?

– Итак, подофицер, – так начал разговор старший (его свира выдавала человека образованного, столичного жителя), – вы были в составе группы, высланной в горы Институтом Прогнозирования. И, судя по вашему багажу, отвечали в ней за связь и за все, связанное с компьютерами. Это так?

Сури, немного подумав, ответил:

– Как я ни стараюсь вспомнить, ничего не получается. Я не помню, кто я и откуда. Помню только, что лежал на кровати в каком-то домике и спал; меня разбудили, и вот я здесь. Простите, но я не знаю, как следует к вам обращаться.

– Бедный, он напрочь лишился памяти, – сказал второй. Он говорил с легким акцентом, но совершенно свободно. – Ай, как плохо.

– Очень плохо, – согласился первый. – Я даже не знаю, можно ли это вылечить. Может, у вас умеют справляться с такой болезнью?

– Это мы всегда умели, – ответил второй и усмехнулся. – Легкое – как это называется по-научному? – хирургическое вмешательство, вот.

– Делаете трепанацию, а?

– Нет, зачем? Мы… как это… ампутируем голову. И по этой части у нас есть великие мастера. "Бузгар-уша" они называются. Может, отдашь его нам? Он недолго будет болеть, клянусь тремя именами Создателя.

– Пожалуй, так и придется сделать, – сказал первый, пребывая как бы в нерешительности. – Знаешь, бывает, что в последний миг, когда клинок уже занесен, память возвращается к ним, но они не успевают ничего сказать. Жалко, не правда ли?

– Слушай, зачем он тебе? – сказал второй. – Давай мы мигом его вылечим, а потом пустим поплавать: его с одного борта, голову – с другого, и посмотрим – удастся ли ему отыскать ее. Это будет очень смешно, вот увидишь.

– А сам ты как думаешь?

И одновременно с этими словами четыре глаза, а показалось, четыре лазерных пистолета вонзили в него свои лучи. Сури даже вздрогнул, не смог удержаться. И лишь собрав все силы, заставил себя в ответ пожать плечами:

– Думаю, вам виднее.

– Ах, как с ним плохо, – вздохнул второй собеседник. – Так мне его жалко, сердце рвется на куски. Такой молодой, а? И такой красивый. Но с такой болезнью, как у него, нельзя оставлять в живых, он ведь и других заразить может. А что тогда будет, ты понимаешь? Вдруг все мои люди потеряют память, и все твои тоже потеряют, что тогда с нами будет? Совсем конец.

– Да, – сказал первый тоном, свидетельствовавшим, что всякая нерешительность покинула его. – Ладно, ты меня уговорил. Зови своих головорезов. Я было совсем уже решил испробовать другое средство: усадить его за компьютер и заставить поработать, может, в привычной обстановке и память у него восстановится. Но вот о заразе я не подумал.

– Слушай, а почему ты так уверен, что он смыслит в компьютерах?

– Да потому, – сказал старший, – что этот парень уже с начала войны числится в нашей картотеке: он был направлен служить в компьютерный блок Прогнозистов, откуда его скорее всего и послали в разведгруп-пу. У меня-то с памятью все в порядке, и я могу весь этот их блок перечислить поименно.

И снова повернулся к Сури:

– Так что же, линком-техник, хочешь посидеть за компьютером? Это ведь не шутки насчет головорезов. Для него ты – вражеский солдат.

Сури вспомнил головы в яме на перевале Ур-Обор, близ караульного помещения. Проглотил комок. Кивнул:

– Пусть лучше компьютер…

Старший кивнул, словно другого ответа и быть не могло.

– Сделаем так, – сказал он второму. – Дай шестерых своих, а с моей стороны все равно пойдет вся смена, что прилетела со мной. И пусть его доставят туда, на место, самым быстрым путем. Сколько времени на это потребуется?

– Если отправлять из Малоя – двое суток.

– Много. Сейчас каждый день, каждый час… Сам понимаешь. Быстрее нужно!

Второй помолчал, опустив глаза, поджав губы. Наконец, проговорил негромко:

– Да уж и не знаю…