Винта глядела на ларрину эквилибристику, вытаращив глаза и зажав ладонью рот. Подпирающий косяк муж изо всех сил пытался сохранить серьёзность. Я его понимала — смотреть без смеха на представление, которое устроила Ссэнасс, было невозможно.

* * *

Через два дня мы отбыли из Сафрины по южной дороге.

Винта, которую мне таки ж удалось убедить надеть юбку и говорить потише, ехала в одной карете с нами. Единственно, было не очень удобно, что в присутствии девочки представлялось невозможным ни прижаться к мужу, ни положить ему голову на плечо, ни говорить о делах. А язык чесался и любопытство мучило. Я так и не узнала, нашёлся ли ньер Бернали, что стало с градоначальником Сафрины и другими чиновниками, удалось ли освободить кого-то из девушек, уже перевезённых в Симиру. И, наконец, в полный рост встал вопрос: за кем же я замужем? Если лен Холт — это только одно из имён со стороны отца.

Карету потряхивало. В левом окошке мелькала полоса не голубого сейчас, а тёмно-серого моря с широкой белой полосой прибоя вдоль берега. Шум от набегающих на каменистый пляж волн — прошедший пару дней назад шторм ещё не совсем утих — достигал дороги и смешивался со стуком копыт и колёс, делая невозможным тихий разговор. Вздохнула — совершенно непонятно, чем заняться. Читать не выйдет, слишком тряско, а остальное… посмотрела на играющую с Ссэнасс Винту. Мышка, почувствовав мой взгляд, оторвалась от ларры и неуверенно улыбнулась в ответ.

Похоже, муж тоже был не слишком доволен путешествием. По виду не заподозришь, а вот по ауре — заметно. Держался Холт ровно, дружелюбно, рассказывал нам с Винтой о местах, по которым мы проезжали. Мы даже сделали небольшой крюк, чтобы взглянуть на горный подъёмник и водопады Ардаса. Я впечатлялась — до того я никогда не видела ничего подобного этим огромным механизмам, состоящим из колёс, валов, шестерней и тросов. Тут кипела жизнь и работа. Река не спит никогда — и Холт объяснил нам, что подъём грузов на плоскогорье продолжается и ночью. Для безопасности и из технических соображений трасса была разбита на три отрезка с пологими проездами между ними.

— Смотри, это сделано не только для страховки. На террасах устроены промежуточные склады для ценных товаров. Иначе, чем на подъёмнике или по узким крутым тропам, туда не попасть. А охрана тут — сама видишь — более чем серьёзная.

Ещё интересным показалось то, что лошадям и волам перед подъёмом накидывали на головы чёрные мешки.

— Панораму они вряд ли оценят, — усмехнулся муж, — а испугаться пролетевшей мимо вороны и шарахнуться — могут.

Я кивнула.

Рейн даже предложил подняться и спуститься, чтобы рассмотреть и механизмы в действии, и упомянутую панораму, но я отказалась. Это задержало бы нас на несколько часов, да и Соль не нравился шум вокруг. Зато Ссэнасс была в восторге.

Вечером у трактира я заметила, как Винта гладит морду одной из заводных лошадей и скармливает той сорванный с обочины пучок зелёной травы. Дело ясное, одинокие дети часто тянутся к животным — вот и Винта ищет тепла и у Ссэнасс, и у этой гнедой. Хотя — пригляделась, — возможно, тут нечто большее. Подошла ближе:

— Винта, а ты умеешь ездить верхом?

— Не-ет… — протянула девочка разочарованным голосом.

— А хотела бы научиться?

— Да!!! — Восклицательных знаков в коротенькой реплике было явно больше одного.

Я обернулась к Рейну, который слушал наш разговор. Тот понял, коротко кивнул и обратился к лейтенанту Кийту, осматривающему копыта своего жеребца.

— Ньер Кийт, вы не станете возражать, если я попрошу ньера Ферандо преподать юной ньере несколько уроков верховой езды, пока мы в пути?

Лейтенант не стал. Подозреваю, что Холт мог бы просто приказать или поставить того в известность о своём решении, но Рейн практически всегда был вежлив и корректен. Немного подумав, я вспомнила, что вежливость вежливостью, но, кроме того, существует такая вещь, как «цепочка командования». Указание ньеру Ферандо должен дать его командир. А если это сделает сам Холт, то поставит авторитет этого командира под сомнение.

Умно.

И выбор Холта я одобряла. Ньер Ферандо был уже не молод, наверное, ближе к сорока, чем к тридцати. Очень спокойный, с обветренным загорелым лицом и щёткой усов непонятного цвета под крупным носом. Мне импонировала солидная невозмутимость, основательность и неторопливость этого гвардейца. Но при том всё, что ему поручали, исполнялось аккуратно и в должный срок. Я не раз замечала, как два самых молодых члена отряда — блондин Риардо и темноволосый Картенс — приходили к Ферандо за советом, и тот всегда встречал их доброжелательно. Я и сама в случае надобности обращалась именно к нему. Вот как тогда, когда мы искали Кайту. Кстати, это ещё один аргумент в пользу выбора Холта — ньер Ферандо показал сострадание и сочувствие к жертвам, и он знает, что мама Винты тоже пропала. То есть отнесётся к девочке мягче и с пониманием.

Ньер Ферандо действительно принял поручение охотно. Незаметно подмигнул нам и строгим голосом сообщил Винте, что на срок обучения та принята в гвардию, а потому должна слушаться и стараться. Завтра в шесть утра ей надлежит быть на конюшне, чтобы посмотреть, как лошадей чистят и седлают. А как освоится — будет помогать.

Мы угадали — Винта просто захлебнулась от восторга. А кроме того, верховая езда принесла ей дополнительный бонус. Мышка обернулась ко мне с сияющим лицом:

— Теперь я снова буду носить штаны!

Последними осчастливленными оказались мы с Холтом. Поскольку оба считали, что Винта вцепится в лошадь, как блоха в собачий загривок, — не стряхнёшь. И, следовательно, мы опять останемся в карете вдвоём.

Тем же вечером Винта преподнесла мне ещё один сюрприз, заставив открыть рот и захлопать глазами.

Ночевали мы в смежных комнатах — Рейн в одной, я с Соль и Мышкой — в соседней. Ссэнасс болталась между нами, как ей больше нравилось. Где интереснее — там и серая морда.

Так вот, я сидела на кровати, расшнуровывая высокий дорожный ботинок, когда Винта неожиданно выдала:

— Ньера Сита, а вы — жена погибшего брата ньера Холта?

Вот тут я и открыла рот. Даже больше, как поэтично выражалась Вилька, уронила челюсть на пол.

— Почему ты так решила?

— Он очень нежно относится к вам и к маленькой, но… — Винта смутилась и замолчала.

— Что «но»? Говори уж.

Винта сглотнула, а потом выдавила еле слышно:

— Видно, что вы никогда вместе не спали. И ночуете вы в одной комнате со мной. Значит, вы ему родственница, но не жена.

Нет. Одной потерянной челюстью тут не отделаешься… Но откуда она взяла погибшего брата?

Надо объяснить, вот только непонятно как… Следует ли говорить этой пусть милой, но чужой девочке, что Холт — не отец Соль? Да, это будет честно. Но если однажды, через годы, эта честность бумерангом ударит по Рейну и дочке? Ведь муж принял Соль как родную. И относился к ней как к родной. А вот от родного папочки нам обеим, однозначно, стоило держаться подальше.