Вся троица расхохоталась. Гай растерянно огляделся.

— Я послан в Факторию Августа, — пролепетал он, — по делу государственной важности!

— Слазь, — буркнул бородатый.

Двое других легионеров помогли Гаю спешиться — попросту сдернули его с седла и отобрали меч.

— Я скажу, кто ты и куда послан, — усмехнулся бородатый щербатым ртом. — Ты — лазутчик Оролеса и вынюхивал, много ли тут наплавили золотишка! Где ты видел, вонючий варвар, чтобы патриции ходили в заношенных шкурах и ездили на конях с клеймом Оролеса?! А насчет золота. Что тебе сказать. Много его добыли! А теперь добудут еще больше — с твоей помощью! Ювений, отведи лазутчика к управителю. Он вчера жаловался, что рабов нехватка, так пусть попользуется этим. Парень вроде крепкий и по-нашему балаболит.

Названный Ювением ткнул мечом Гая в бок и молча указал, куда идти.

— Постойте! — растерялся легат. — Вы что делаете?!

Ювений не стал объяснять суть своих действий, а врезал Гаю по зубам. В последнюю секунду легат увернулся и спас резцы и коренные, но тут же заработал такого пинка, что пропахал сугроб головой.

— Иди давай!

Подчиняясь насилию, легат пошел. Случившееся с ним было настолько невероятно, настолько не ко времени, что Гай скривился и замычал. Легионеры не препятствовали — рабочей скотине и положено мычать.

Привели легата в теплое бревенчатое строение, где обитал толстяк в шерстяной тунике, в кожухе и мятых галльских штанах.

— Рабы нужны? — весело спросил Ювений. — Вот, поймали одного!

— Ага! — сказал толстяк и оглядел Гая. — Годится! Определите его к Диурпанею, в крутильщики. Скажете, я послал.

— Сделаем.

И Гая повели дальше. Мимо черных зияний штолен, пробитых у подножия скалистых холмов, из которых то и дело вылезали мальчишки-оборванцы, бледные и нечесаные, волокущие салазки, полные рыжеватых кусков золотоносного кварца.

Упитанные надсмотрщики пощелкивали плетьми, и дети поспешали, напрягая все силы, подтаскивали салазки к огромным деревянным коробам и пересыпали в них породу. Взрослые рабы оттаскивали короба к мельницам. Крутильщики, прикованные цепями к деревянным маховикам или рамам из брусьев, вращали базальтовые жернова, размалывая хрупкий кварц в песок.

Командовал мельницами длинный, как жердь, дак по имени Диурпаней. С неприязнью оглядев Гая, он указал на мельницу под навесом из камыша.

— Туда его! — приказал он. — И привяжи покрепче. Кузнеца не будет до послезавтра, а как явится, прикует этого молодчика.

— Понял… — буркнул Ювений, без особого желания подчиняясь даку, и потащил легата к свободной мельнице.

Вернув Гаю Антонию отнятые ранее рукавицы, легионеры прикрутили его руки к рукоятке мельницы и посоветовали крутившемуся поблизости надсмотрщику направлять рудокопов к новому рабу. Гая как кипятком ожгло. Он — раб?! Да как боги могли позволить такое?

Вскоре до него донеслась громкая брань надсмотрщика, и двое изможденных пацанов подтащили короб с рудой. Напрягшись так, что задрожали коленки, они опрокинули его, загружая мельницу рудой.

— Крути! — злобно сказал один из мальчишей, белобрысая личность с обветренными скулами. — Плетей ждешь?

Гай напрягся и стронул с места жернова. Пришлось как следует поднатужиться, чтобы куски кварца перетерлись в крупный песок.

Напарник белобрысого, черненький и худой, как скелет, воспользовался мгновением для отдыха. Сквозь дыры его изношенной куртки были видны ребра.

— Как вас звать? — просипел Гай, дрожа от натуги, но проворачивая громадное колесо маховика.

— А тебе какое дело? — буркнул отчужденно белобрысый.

— Вы же тут не по своей воле, верно?

— И что? — глянул белобрысый исподлобья.

— Нам надо бежать отсюда! У меня срочное донесение для наместника, а эти. Короче, помогите мне — и я помогу вам!

Мальчишки переглянулись, и белобрысый сказал отрывисто:

— Ты крути пока, мы вернемся с рудой, тогда скажем. Гай ничего не ответил, только приналег на рукоятку так, что явившийся по его душу надсмотрщик лишь крякнул довольно.

— Верти, верти, — хихикнул он, — скорее сдохнешь! Гай только зубы сжал. Он с усилием толкал рукоятку вверх, выпрямляя ноги, и тянул ее вниз, приседая. А тут и взрослые рудовозы появились, притащили здоровенный короб с рудой и с грохотом опорожнили его в приемный бункер мельницы. Поднялось облако удушливой пыли, и Гай понял, почему рабы обматывают тряпками рты.

Силы его быстро иссякали, а несмолотой руды меньше не становилось. И вот по снегу заскрипели салазки, влекомые давешней парочкой.

— Мы согласны, — отрывисто сказал белобрысый, — иначе Сасса, — он указал подбородком на товарища, — не переживет зимы.

— Быстрее надо! — вырвалось у Гая.

— Раньше вечера — никак! — сердито ответил белобрысый. — За тобой придет Адномат, это надсмотрщик из бастарнов, чтобы отвести в барак. Тебе надо будет его убить, тогда некому будет поднимать тревогу.

— Чем убить? — хрипло спросил Гай и неловко потерся лицом о рукав куртки, снимая капли пота.

— У нас есть нож.

Легат мигом приободрился и осведомился:

— А потом как? Где взять коней?

— Коней!

Белобрысый тихо засмеялся, чернявый Сасса поддержал его бледной улыбкой.

— Пешочком пойдем! Тебе куда надо?

— В Факторию Августа!

— Так это рядом совсем! — удивился Сасса. — Чего ж тебя сюда занесло?

— С дороги сбился…

— Гета, — робко спросил чернявый белобрысого, — а нам разве можно в Факторию?

— Можно, — буркнул Гета, — если хотим клеймо получить на лоб.

— Доверьтесь мне! — твердо сказал Гай.

— А с чего бы это?

— А с того, что я патриций и сын сенатора и не позволю клеймить ни себя, ни двух своих юных слуг!

— То есть нас? — повеселел Сасса.

— Ну да!

Мальчишки переглянулись и кивнули друг другу.

— Работать! — завопил надсмотрщик, и свистнувшая плеть огрела худую спину подвернувшегося подносчика руды.

Сасса и Гета мигом впряглись в салазки и порысили к штольне.

Начало смеркаться, и вдоль всего берега реки запылали костры. Готовясь к побегу, мальчишки и Гай берегли силы — легат вращал жернова впустую, а пацаны сваливали руду не в бункер, а рядом. Все равно темно, не видно.

И вот издалека донесся долгожданный звон бронзового била — работе объявлялся конец до раннего утра.

Переваливаясь, приплелся коренастый Адномат. Засопев при виде ремней, стянувших руки Гаю, он перерезал их и отступил в сторону.