Они сняли с Миранды модное платье из зеленого с белыми полосами муслина, а также нижнюю юбку, лифчик и украшенные кружевом панталоны. Затем князь стащил с ее ног черные туфли, а Саша – белые шелковые чулки. Проделав все это, оба на мгновение замерли, разглядывая лежавшую перед ними обнаженную женщину.

– Как она красива, – тихо произнес Саша. – Взгляните, как прекрасно она сложена. Несмотря на такие длинные ноги, тело кажется совершенно пропорциональным!

Князь протянул руки, приподнял сложенными «лодочкой» пальцами груди Миранды и тяжело вздохнул.

– Эх, Саша, думаешь мне легко отказывать себе? Ты же знаешь, я всегда лично пробую тех, кого отправляю на ферму. Но эту производительницу придется пропустить. Рисковать нельзя. Я, к сожалению, черноволос, а она нужна мне для того, чтобы рожать рабынь с серебряными волосами.

– О, вы прекрасный хозяин… – прошептал Саша. Он медленно опустился на колени и, обнимая князя за талию, уткнулся лицом ему в пах. – Позвольте же мне?.. – произнес Саша с мольбой в голосе. – Позвольте своему Саше доставить вам удовольствие. Разве не для этого я появился на свет и вырос рядом с вами? Разве не я всегда был тем, кто по-настоящему любит вас?

Князь Алексей Черкесский погладил черные кудри слуги.

– Конечно, позволяю, мой дорогой Саша, конечно… – пробормотал он, чувствуя сладостную истому от того, что верный раб уже начал делать то, о чем просил.

Через несколько минут чувственное напряжение, возникшее при виде обнаженной женщины, было снято, и князь Черкесский со своим верным холопом вновь принялись за дело. Они надели на Миранду нижнюю и верхнюю юбки, а также блузку и войлочные полусапожки – все тоже самое, что обычно носили русские крепостные крестьянки. Потом Саша заплел длинные волосы пленницы в косы, концы которых перевязал разноцветными шерстяными нитями. После чего они отнесли ее обратно в карету. Внезапно заметив блеснувшее на пальце Миранды кольцо, князь воскликнул:

– Проклятье! Чуть не забыл об украшениях! – Он стянул кольцо с пальца пленницы и вынул из ее ушей серьги. – Что-нибудь еще есть? – спросил князь Сашу.

– К ее платью приколота камея, а больше я ничего не видел, – ответил слуга.

– Принеси из колодца немного воды, – приказал князь. – Если мы хотим, чтобы твоя пассажирка ехала спокойно, то самое время дать ей первую дозу настойки опия. Она уже начинает шевелиться.

Князь смешал в серебряной рюмке воду и коричневый опийный настой. Затем Саша усадил глухо стонавшую Миранду на каретный диванчик, а князь аккуратно, стараясь не пролить ни капли, влил жидкость ей в рот. Миранда, испытывавшая ужасную жажду, с жадностью проглотила прохладную жидкость. На какое-то мгновение она пришла в себя, но потом вновь погрузилась в уютную тьму.

Внезапно послышался шум экипажа, и князь, выглянув в окошко, увидел приближавшийся к домику элегантный фаэтон.

– А вот и Борис Иванович… Отлично! Как раз вовремя! – воскликнул он с улыбкой. – А теперь слушай меня внимательно, Саша. Прямо сейчас ты отправишься в мое южное поместье. Никуда не заезжай, ешь на почтовых станциях, когда будешь менять лошадей. В общем, сделай все, чтобы ехать как можно быстрее. Ты должен добраться до фермы не позже чем через две недели. А потом дай ей несколько дней на отдых – и пусть начинает спариваться. И запомни: чем дольше придется ждать нужного нам результата, тем дольше мы будем находиться вдали друг от друга, мой любимый Саша.

– Я должен оставаться там до того, как она родит ребенка? Нельзя ли уехать, когда она забеременеет, а к родам вернуться?

– Нет, – решительно заявил князь. – Я хочу, чтобы у нее не было ни единого шанса уклониться от родов. Она очень ценная рабыня, Саша. И пусть живет в одном доме с тобой, не надо, чтобы она общалась с другими женщинами. Она не такая, как эти чертовы крестьянки. Они могут разозлиться на нее из-за того и сделать с ней… что-нибудь нехорошее. Давай ей все, что она захочет. В разумных пределах, конечно. Желательно, чтобы она чувствовала себя счастливой.

Саша с обожанием посмотрел на своего повелителя, затем схватил его руку и стал покрывать ее поцелуями.

– Мы еще никогда не разлучались надолго, любимый хозяин. Каждый день без вас покажется мне вечностью!

– Но ты единственный, кому я могу доверять. Сделай это для меня, мой любимый Саша, – сказал князь.

Еще раз поцеловав руку повелителя, Саша вышел из кареты, затем вытащил из нее Миранду и перенес ее в фаэтон, который почти сразу же тронулся с места. Князь же, сев в карету, отправился в свой дворец, где его ждала Джиллиан.

– Где ты был? – спросила она, с обидой надув губки. На ней, как всегда, было полупрозрачное платье, практически не скрывавшее женские прелести.

Вместо ответа князь притянул ее к себе и запечатал ее раскрытый рот поцелуем. Мгновенно возбудившись, Джиллиан сладострастно прижалась к нему всем телом. И еще больше возбудила ее боль от шлепков по ягодицам, которыми князь награждал свою любовницу. Потом он толкнул Джиллиан на кушетку и, опустившись рядом на колени, с минуту разглядывал ее возбужденное интимное место. После чего вдруг прильнул к нему губами. Женщина громко застонала, и в тот же миг князь стремительно поднялся с коленей и оправил на себе мундир.

В течение нескольких секунд Джиллиан лежала неподвижно, а затем, приподнявшись, разразилась проклятиями.

– Негодяй, ублюдок, – кричала она, – как ты смел так завести меня и бросить?!

Князь коротко рассмеялся и проговорил:

– Вечером, душечка. Я берегу силы для вечера. Я готовлю для тебя нечто такое, чего ты никогда еще не испытывала и больше не испытаешь. Да-да, обещаю. А сейчас придется тебе самой довести себя до кульминации. Давай же!.. Я люблю наблюдать, как ты это делаешь.

– Мерзкий ублюдок! – огрызнулась Джиллиан. Однако ее пальцы уже были во влагалище, и она начала двигать ими, возбуждая себя. Конечно, это совсем не то, что заниматься любовью с мужчиной. Но, возбужденная князем, Джиллиан просто не могла больше терпеть: ей казалось, что она может разорваться от распиравшего ее желания.

А князь Черкесский зажег тонкую черную сигару, присел на стул и, покуривая, наблюдал за корчившейся перед ним любовницей. Пожалуй, она была самой ненасытной из его любовниц – тоже своего рода дар! В постели Джиллиан готова была выполнять любые его желания и всегда делала это с величайшей охотой. Несомненно, ему будет ее не хватать, но оставлять Джиллиан рядом с собой уже не следовало – это было бы слишком опасно. Князь знал, что она собиралась принудить его жениться на ней, однако сам он не собирался делать княгиней Черкесской эту высокородную английскую шлюху, шпионившую в пользу Наполеона против собственной страны. Эта честь была приготовлена для юной кузины царя Татьяны Романовой. Об этом в Санкт-Петербурге пока не знал никто, кроме ее будущих царственных родственников. Тем не менее уже было решено, что в следующем месяце, когда Татьяне исполнится семнадцать, в царском дворце объявят о помолвке, а еще через месяц князь с ней обвенчается. И конечно же, перед столь важными событиями следовало все хорошенько подчистить. Прежде всего это касалось Саши. К счастью, с ним все получилось прекрасно, и Саша сейчас ехал на юг, выполняя при этом крайне важное задание. Безусловно, ему обязательно надо написать о Татьяне. Однако сделать это можно будет лишь после того, как царская племянница родит нескольких детей. Да, Саша, возможно, являлся единственным человеком, которым он действительно дорожил, но обеспечить продолжение рода князей Черкесских Саша, естественно, не мог.