– Да не должно бы, – зар с саблей посмотрел в лобовое стекло на небо. – Но Инга права, чем быстрее мы отсюда улетим, тем безопаснее. Половина Москвы видела, как вы сюда летите. Может быть, за нами уже следят. Даже наверняка следят, и к следопытам кто-нибудь побежал, докладывать!

– Тогда набираем высоту четыре тысячи метров, чтобы нас не достали, и полетели! – террористка решительно направилась к штурвальному колесу, и обсуждение на этом закончилось.

К домодедовскому аэропорту дирижабль приблизился через час, потому что на высоте четыре тысячи метров обнаружился довольно сильный встречный ветер, и скорость полета упала. Зато за это время зары, или, как теперь их про себя называл Димка, пациенты, связали из курток и прочего тряпья подобие флага, чтобы подавать земле сигналы. Дирижабль завис над аэродромом и начал снижаться. Вскоре стало ясно, что домодедовские зары заметили его ещё на подступах, и сейчас на летном поле нет ни одной лошади, зато полно вооруженных бойцов, старательно рассредоточившихся за замаскированными под растительность мешками с песком. Поэтому состряпанное пациентами полотнище оказалось кстати – когда высота понизилась до двух тысяч, Николаев распахнул люк и стал размахивать флагом. Глядя на это, Димка надеялся, что, во-первых, Николаев не выпадет за борт, потому что сейчас эксцессов с террористкой только и не хватало, а, во-вторых, что бойцы там, внизу, верно истолкуют данные сигналы.

Внизу истолковали верно. Огонь никто не открыл, дирижаблю позволили сесть и даже помогли закрепить якорь. К тому моменту, когда летающий гроб надежно заякорили на земле и весь его экипаж вылез наружу, вокруг собралась здоровенная вооруженная толпа в неизменных пятнистых одеждах, пошитых из восстановленной военной формы старого времени. Смотрели все совсем не добро, Димке сразу стало не по себе, но другого выхода всё равно не было. Он торопливо всматривался в злобные рожи заров, пытаясь увидеть знакомые лица, но не мог никого найти.

– Вы меня узнаете? – Димка пошел ва-банк, потому что напряжение нарастало с каждой минутой. – Я Дмитрий Малинин! Я улетал отсюда в прошлом году на самолете, на Готланд, вместе со Штурвалом и Олегом Семеновичем! Мы полетели за антивирусом искать лабораторию Вильмана!

– И где Олег Семенович? – с нескрываемой угрозой в голосе поинтересовался один из заров, выходя из толпы. – Где Штурвал? Где самолет? Ты их предал! А я предупреждал, что так будет!

Толпа заров вскинула оружие, и все стволы почему-то уставились именно на Димку.

– Подождите!!! – У Димки от ужаса внутри словно всё оборвалось. – Не стреляйте! Мы нашли антивирус! Олег Семенович умер, как только приземлился, прямо в самолете, он даже из кресла не встал! А Штурвал погиб в лабиринте Вильмана! Но мы нашли антивирус и вернулись!

– Правда? – Злобный зар недоверчиво окинул взглядом экипаж дирижабля, и его соплеменники опустили оружие от неожиданности. – Антивирус действительно существует?

– Это не совсем антивирус! – за каким-то чертом влез в разговор Николаев. – Он не спасает от смерти раз и навсегда…

– Я же говорил, что он врёт! – взревел злобный зар, и все вскинули стволы, собираясь изрешетить Димку сотнями пуль. Димка едва не умер от страха. Почему именно его?!!

– Стойте! – взвизгнула террористка, вонзая в Николаева гневный взгляд. – Володя, перестань!!! Мне это надоело! Ты обещал! – Она перевела взгляд на злобного зара и продолжила: – Это гораздо лучше, чем просто антивирус! Это бессмертие! Никаких мутаций, никаких болезней, никаких проблем с ранениями! Дай мне нож! – Она требовательно протянула руку. – Не бойся, вас же много!

Злобный зар нехотя отдал ей свой нож, террористка быстро закатала рукав и с тихим выдохом глубоко рассекла себе предплечье. Хлынула кровь, и она вытянула руку.

– Смотрите! – Террористка продемонстрировала всем кровоточащий порез в десяток сантиметров.

Обильное кровотечение начало замедляться, потом прекратилось, и рана начала медленно затягиваться прямо на глазах у изумленных заров. Через пять минут на предплечье террористки остался лишь красный воспаленный шрам, и она для большей убедительности стерла ладонью остатки крови, чтобы ни у кого не возникло вопросов.

– Вот такие способности дает устройство, которое мы привезли! – подвела итог террористка, возвращая нож злобному зару. – Если вы примете нас в своё племя, то мы проведем процедуру обработки крови этим устройством любому, кто пожелает, хоть всем! У процедуры есть один побочный эффект, но это вопрос решаемый, и он уж точно лучше, чем жизнь в ожидании ежесекундной мутации! Мы всё подробно расскажем и покажем, но сначала я хочу услышать ваш ответ: мы можем рассчитывать на вашу помощь?

– Пусть докажут! – потребовал кто-то из толпы. – С тех пор, как Ольга мутировала, в санчасти не осталось опытных врачей. Богдан умирает, три медсестры заразились от него и тоже слегли! Пусть они вылечат их, тогда я поверю!

– Не проблема! – Димка обрел второе дыхание. – Отведите меня к ним! И сможете убедиться!

Толпа военных заров разделилась надвое. Одна часть осталась сторожить дирижабль и его команду, другая повела Димку в санчасть. Там Димка провел больным обработку и произвел фурор, мгновенно став общепризнанным героем. К дирижаблю толпа вернулась вместе с излеченными пациентами, и спустя минуту экипаж дирижабля был единогласно принят в состав племени.

Следующие сутки Димка и террористка не выходили из санчасти. Поток желающих пройти обработку иссяк лишь тогда, когда в племени не осталось ни одного обычного зара. Ставший ещё мрачнее Николаев пытался агитировать домодедовских против обработки, но никто не хотел его слушать. Закончилось тем, что террористка грамотно устроила ему истерику, и Николаев, как всегда, покорился. Вскоре его мнение и вовсе мало кого интересовало, потому что обработку прошли все. Зато Димка стал авторитетным членом племени, ему выделили роскошный, по местным меркам, офис из трех комнат с собственным санузлом, и даже приставили двоих телохранителей. Домодедовские зары оказались очень практичны, они быстро разобрались не только в том, кто есть кто и что такое вакцинаторы и проводимая ими обработка, но и пришли к выводу, что к процедуре вторичной обработки необходимо готовиться заранее. Чтобы исключить любые накладки.

Домодедовские развили бурную активность. Они атаковали несколько ближайших племен, захватили пленных и начали использовать их на строительстве новых объектов. Планы были более чем масштабными: выкопать новые и усилить старые подземные помещения, чтобы в случае чего «Искандер» взорвал только внешние постройки, а все укроются под землей. Помимо этого шло усиленное строительство резервации для будущих доноров, для чего домодедовские решили приспособить неиспользуемые до этого момента постройки и здания аэропорта. Параллельно создавались мобильные отряды на лошадях и конных повозках, которые нападали на примитивные племена и захватывали доноров. За донорами необходимо было следить, вовремя уничтожать мутировавших и пополнять численность, так что работа кипела днем и ночью.

Единственным, кто был вечно недоволен и со всем не согласен, оказался Николаев. Но он был в меньшинстве, да и террористка держала его в кулаке. Димка прекрасно видел, что если бы не она, домодедовские быстро избавились бы от Николаева, потому что он всех достал. Его терпели только из уважения к ней, потому что у неё был вакцинатор, и без её участия не обходилось ни одно совещание, как и без Димки. Димку тоже уважали, но террористка была в племени старше всех, кроме Николаева, и потому все быстро признали за ней роль лидера. И было ясно, что как только её женский интерес к Николаеву пропадет, его быстро уберут. Но пока у террористки любовь, все его терпят, тем более что она заставила Николаева обучать домодедовских всему, что он знает. Она вообще манипулировала этим болваном очень круто, и даже развела его на его же собственных пристрастиях: убедила, что вакцинаторы не должны стать предметом всеобщего пользования, ведь это вызовет повальную добычу доноров, и поэтому пациентами должны быть только те, кто уже прошел обработку. Остальным знать о вакцинаторах нельзя. Болван Николаев с последним тезисом согласился и создал штаб противодействия Чистым. Отныне всё держалось в строжайшей тайне, и каждый соплеменник следил, чтобы ни примитивные, ни следопыты не смогли узнать ничего о новой жизни, в которую вступили домодедовские.