Преобразования такого масштаба невозможно объяснить просто действиями одного человека. Еще меньше для их оценки годятся суждения, подсказанные заботами более поздних времен, в особенности потому, что эти суждения часто могут зависеть от религиозных, политических и общественных критериев, которые сами могут быть оспорены. По каким критериям нужно сравнивать церковь Ланфранка с церковью Алдреда, духовное совершенство Иоанна Феканского и Вулфстана, добродетели и пороки англо-нормандских аристократов и их английских предшественников? Как можно вынести окончательное суждение о сравнительных достоинствах политических связей средневековой Англии с Францией и со Скандинавией? На каких весах литературное творчество Эльфрика может перевесить творчество святого Ансельма? Как сравнить достоинства написанных на английском «Англосаксонских хроник» и написанной на латыни большой истории Ордерикуса Виталиса, который, кстати, тоже был англичанином, и определить, что весомее? Самое большее, что можно сделать для оценки этих перемен, – рассмотреть их в контексте их времени. Нормандское завоевание Англии было подготовлено историческим ходом событий. Оно стало возможным благодаря возвышению уникальной в своем роде провинции и развитию той политики, которую она проводила. Поводом к нему послужило сложное переплетение политических взаимосвязей, возникших накануне 1066 года и связавших Францию, Скандинавию, Италию и значительную часть Западной Европы. Завоевание (чем бы его ни считали – добром или злом) имело не только светские, политические, но и социальные, религиозные и культурные последствия. Создание англо-нормандского королевства изменило политическое равновесие в Европе, обусловило многие события в последующей истории Франции, привело к изменениям во внутренней структуре средневекового западного христианства и в его влиянии на внешний мир.

Длительный кризис, охвативший королевство в середине XI века, представлял собой комплекс сложных причин и имел такие всеобъемлющие последствия, что никак не может быть отнесен к деятельности одного человека, кем бы он ни был. Тем не менее, принимая во внимание это замечание, трудно объяснить результаты происходившего тогда развития, если не учитывать личное влияние Вильгельма на каждый из тех политических процессов, о которых шла речь в этой книге. Место человека в истории определяется тем, в какой степени он может формировать запросы времени и одновременно откликаться на них. Способность действовать таким образом определяется личными качествами человека, и возможности для этого бывает больше в те времена, когда управление страной базируется на принципе личной власти. Именно поэтому личность и характер Вильгельма должны привлекать к себе внимание, раз они были одним из факторов, повлиявших на формирование Англии и Европы.

Как выглядел человек, который производил такое сильное впечатление на своих современников? Изображения Вильгельма на гобеленах из Байе, на его английской печати и на монетах, отчеканенных по его указанию, когда он был королем, слишком стилизованы и потому не дают ни малейшего представления о его внешности. Но литературные свидетельства рассказывают об этом яснее. Один монах-нормандец, который вполне мог лично видеть Вильгельма, описывает его как крупного, высокого, склонного к полноте силача воина с резким гортанным голосом, который вовсе не казался неуклюжим. Английские авторы свидетельствуют, что Вильгельм выглядел величаво «и когда сидел, и когда стоял», хотя нет сомнения, что уже в среднем возрасте он начал страдать от полноты, которая потом его обезобразила. Пишут, что он до конца жизни отличался прекрасным здоровьем, и часто упоминают о его необычной физической силе. Вильгельм Пуатьеский и Вильгельм Жюмьежский много рассказывают о его доблести на поле боя, и известно много примеров его способности переносить огромные физические нагрузки. Это описание, составленное по большому количеству источников, заслуживает доверия. Более того, оно может быть дополнено еще одним свидетельством особого рода. Когда в 1522 году впервые открыли могилу Вильгельма, то обнаружили, что тело в каменном гробу хорошо сохранилось, и, согласно старинному свидетельству, это было тело крупного человека с необычно длинными руками и ногами. Это предположение нашло подтверждение, поскольку единственная сохранившаяся после вандализма кальвинистов бедренная кость была измерена, и оказалось, что она принадлежала человеку ростом примерно пять футов десять дюймов (один метр семьдесят восемь сантиметров). В том же 1522 году с останков был написан портрет на деревянной доске, который был повешен над гробницей. Со временем он тоже был уничтожен, но в Кане сохранилась замечательная картина начала XVIII века, которая может быть копией с портрета XVI века. На картине изображен крупный телом монарх, властный, дородный, с пухлыми щеками и рыжеватыми волосами. Он одет как король XVI века и очень похож на знаменитые портреты Генриха VIII Английского, написанные при его жизни. Разумеется, подобного рода изображения требуют критической оценки, но если рассматривать его вкупе с другими свидетельствами, то есть достаточно оснований предположить, что оно в какой-то степени отражает, как выглядел Вильгельм Завоеватель.

По своим физическим данным Вильгельм был полной противоположностью своей жене, с которой был так близок. Современники, сознававшие, насколько велико было ее влияние, пишут о ее добродетелях, но никогда о ее внешности. Однако и в этом случае можно использовать специфические данные. Могила Матильды в церкви Святой Троицы в Кане подверглась такому же тотальному разрушению, как и могила ее мужа. Гроб, в котором покоилось тело, был уничтожен, но ее останки спасены и перезахоронены под той же каменной плитой, что и раньше. В 1961 году была проведена эксгумация. Результаты оказались удивительными. Кости принадлежали женщине очень маленького роста, едва ли выше пятидесяти дюймов (один метр двадцать семь сантиметров). Образ, который можно себе представить по этим данным, несомненно, будоражит воображение. Интересно также поразмышлять и о том, что знаменитая герцогиня и королева, которая успешно справлялась с функциями регента Вильгельма в Нормандии и по меньшей мере один раз воспротивилась воле своего грозного мужа, могла быть дамой такого крошечного роста. Величаво восседая на тронах, облаченные в парадные одежды, Вильгельм и его жена должны были выглядеть поистине замечательной парой.

Что касается характера Вильгельма, то незачем повторять здесь на удивление различные оценки, которые в течение веков создавала пропаганда. Но, к счастью, уцелели два описания, сделанные современниками Вильгельма, которые были знакомы с ним лично. Одно из них было составлено вскоре после смерти Вильгельма монахом из Кана. Оно заслуживает пространного цитирования: «Этот король превосходил в мудрости всех государей своего поколения и среди них всех выделялся величием духа. Он никогда не позволял себе отказаться от осуществления какого-либо предприятия из-за большого труда, которого оно требовало, и никогда не страшился опасности. Он с таким мастерством умел оценить истинное значение любого события, что мог одолевать превратности судьбы, а во времена процветания полностью использовать обещания непостоянной судьбы. Он был велик телом и силен, высок ростом, но этот рост не делал его неуклюжим. Он также был умерен в еде и питье – особенно в питье, поскольку все люди были для него отвратительны, когда пьяны, и в особенности он презирал пьянство в себе и своих придворных. Он употреблял так мало вина и других напитков, что после еды редко пил более трех раз. Речь его лилась легко и была убедительной, причем он хорошо умел все время давать понять, какова его воля. Голос его звучал резко и грубо, но то, что он говорил, всегда было уместным. Он строго исполнял христианские обряды, чему был обучен еще в детстве, и, если позволяло здоровье, с большим благочестием присутствовал на церковных службах каждое утро и каждый вечер на мессе». Это замечательные слова. Конечно, нужно учитывать происхождение его автора и не все принимать на веру. Но простота и подробное описание обстановки вызывают доверие к нему, так что его нельзя просто отложить в сторону. Этот текст нужно считать данью уважения, которую принес Вильгельму человек, не понаслышке знавший, о чем пишет.