— Правда, — продолжал Берк, — для тебя это ничего не значит.

Кейт бросила на него испуганный взгляд.

— Что? Что для меня ничего не значит?

Берк снова пожал широкими плечами:

— Ну то, что говорят люди, конечно.

— Ты что, сошел с ума? — спросила Кейт. — Конечно же, это многое значит. Это значит все на свете.

— А я думал, ты не желаешь иметь ничего общего с такими, как я. — Берк говорил бесстрастным тоном, его лицо сохраняло равнодушное выражение. — Во всяком случае, ты говорила это сегодня утром, не так ли? Мне кажется, ты ясно дала мне понять, что не можешь вернуться. Что ты предпочитаешь в бесчестье растить нашего ребенка, нежели жить среди людей, которые поверили, что твой отец виновен, прежде чем он предстал перед судом, а потом позволили его убийце остаться безнаказанным.

Кейт почувствовала, что ее лицо начало гореть, и с ужасом поняла, что краснеет. Это казалось невероятным, что она способна покраснеть после всего, что у нее было с этим человеком, но, оказывается, было еще несколько вещей, которые могли заставить ее смутиться.

«Это не больше того, что я заслужила», — подумала она.

— Берк! — взволнованно воскликнула она. — Я знаю, что именно это говорила утром. Но я поняла — еще до того, как появился Дэниел, — что все это пустяки. Важно лишь то…

Но он снова перебил ее.

— Должно быть, приятно, — сказал он, — доказать, что все вокруг ошибались. Я бы хотел хоть однажды в жизни почувствовать такое.

Она во все глаза смотрела на него.

— Ты?

— Конечно. — Он посмотрел на свои руки, которые лежали на коленях. — Вряд ли ты настолько была занята своими проблемами, что не слышала пересудов обо мне, Кейт.

Кейт потупила взгляд.

— Я слышала кое-что, — пролепетала она, избегая смотреть на него. — Но я не верю сплетням. Вот почему я хочу, чтобы ты знал…

— Но они, знаешь ли, могут быть довольно полезными, — заявил он. — Сплетни, я имею в виду. Особенно в моем случае.

Она рискнула взглянуть ему в лицо. Он смотрел на нее, и на его лице переплетались горечь и страдание. Она, смутившись, снова стала смотреть в сторону.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — быстро проговорила она. — Берк, я…

— Да все ты понимаешь! Уверен, что твой приятель Фредди рассказал обо мне все. Бездушный маркиз Уингейт, выбросив любовника своей жены из окна, затем сделал все, чтобы не дать матери вновь увидеть ее дитя. Так ведь?

Кейт тихо сказала:

— Ну, кажется, я слышала что-то вроде этого…

— Конечно, слышала. Знаешь, мне хотелось, чтобы ты услышала это. Потому что порой, Кейт, сплетни… добрее правды. — Он, должно быть, заметил, что она сбита с толку, и, вздохнув, продолжил: — Я никогда не запрещал матери Изабель видеть ее, Кейт. Да, я выбросил ее любовника из окна. Это я могу признать. Но что касается всего остального… Если бы Элизабет хоть когда-нибудь выразила желание увидеть свою дочь, я бы сделал все, чтобы это устроить, даже если бы мне пришлось везти Изабель хоть в Италию. Но она этого ни разу не захотела. Элизабет была равнодушна к Изабель. Во время судебного процесса — по разводу — единственная вещь, которая ее волновала, были деньги. Сколько денег я собираюсь ей оставить. И все. Ни слова, ни полслова об Изабель! Вот почему некоторое время спустя я начал даже поощрять эти сплетни. Я хотел, чтобы Изабель услышала их, поверила им. Вот почему я никогда не оспаривал их. Сплетни были лучше правды. Я считал, что пусть уж люди считают меня негодяем, укравшим у матери ее дитя, но зато не станут говорить правду, которая заключалась в том, что мать Изабель недостаточно любит свою дочь, чтобы сделать хоть малейшую попытку вновь увидеть ее.

— Ох! — У Кейт снова перехватило дыхание. Но на этот раз не оттого, что кто-то пытался задушить ее. — Я… я теперь понимаю.

Берк посмотрел на нее, в его взгляде сквозила странная отрешенность. Ей показалось, что он сейчас не видит ее.

— Теперь ты все знаешь, — закончил он, — всю мою маленькую печальную историю. Во всяком случае, то, что тебе хотелось услышать. Правда интересно? Я имею в виду разницу между нами. Ты питаешь отвращение к лондонскому обществу за лицемерие и сплетни, а я эгоистично купаюсь в них в своих целях. Что ж, теперь это не имеет значения. — Берк внезапно поднялся. Кровать, освободившись от его веса, облегченно скрипнула. — Ты сделала свой выбор. И все-таки жаль, что мы не смогли прийти хоть к какому-то взаимопониманию, ты и я. Так как думаю, что вместе мы смогли бы поставить на место всех этих погрязших в самообмане глупцов. Но ты говоришь, что так будет лучше. А теперь, полагаю, нам на сегодня хватит волнений. Тебе следовало бы поспать. — И Берк направился к двери.

Кейт сбросила с себя одеяло и сползла с кровати.

— Постой! — вскрикнула она.

Он уже почти дошел до двери, но остановился и, обернувшись, посмотрел на нее.

— Кейт, — улыбнулся он, — тебе нужно отдохнуть. Возвращайся в кровать.

Но Кейт не сдвинулась с места, в волнении сжимая и разжимая пальцы.

— Нет! — выпалила она. — Я должна поговорить с тобой. — Она кивнула на кровать. — Ты не присядешь еще на минутку?

Он взглянул на нее, словно хотел что-то сказать — возможно, снова возразить, — но промолчал и, обойдя Кейт, опустился на кровать.

— Итак? — спросил он. Когда он сидел, его лицо находилось лишь немногим ниже лица стоящей рядом с ним Кейт. — Что ты хотела сказать?

Кейт было ужасно трудно смотреть ему в глаза. Во-первых, ее волновала его близость. Хотя они и не прикасались друг к другу, у Кейт тем не менее было такое чувство, что он как бы обволакивает всю ее. Ее чувства подвергались атаке со всех сторон. Она ощущала жар, шедший от его бедер и от V-образного выреза его халата, в котором была видна обнаженная грудь. К тому же от него исходил аромат чистоты. И конечно, его фигура, такая мучительно мужественная, такая сильная… и в то же время — беззащитная.

— Я… — Кейт искоса взглянула на него. В его глазах было столько надежды, что она больше не могла смотреть в них, и вместо этого начала внимательно изучать пол. Однако ее совершенно сбило с мысли то обстоятельство, что его халат снова приоткрылся в одном месте, а именно прямо над узлом пояса. — Я… я хочу извиниться, — наконец удалось выговорить ей.

— Разве ты уже не сделала этого?

Она взглянула ему в глаза и на этот раз не пожалела об этом. В них было понимание. Но было там и еще что-то. Нечто, не поддающееся описанию. Однажды, давным-давно, отец подарил Кейт на день рождения кольцо с изумрудом, и он был такого же цвета, как глаза Берка. В центре изумруда, как она заметила после нескольких часов изучения камня, имелась точка. Крошечная трещинка. Вот что, показалось ей, она увидела в его глазах. Едва заметную трещинку, через которую, Кейт была в этом уверена, если хорошенько приглядеться, можно увидеть его душу.