Сдержала усмешку — вот уж кто — кто, а Воронцов только подтверждал слова клиентки.

— Итак, значит, картины отдаем ответчику, — записала я. — Что с остальным имуществом?

— Делайте, что хотите, — беззаботно отозвалась Ольга. — Мне все равно. Только я бы оставила у себя пару гипсовых статуэток. Они мне всегда нравились.

— А почему вы не составили брачный договор или соглашение о разделе совместно нажитого имущества? — не могла не спросить. Насколько я знала, обеспеченные люди не любили рисковать. А после развода можно потерять многое…

— Да был он, — повела плечом Ольга. — Только расторгли уже.

Итак, после встречи с Ольгой я поняла одну вещь, которая завела меня в тупик и в корне меняла всё. Чтобы выиграть дело, мне нужно проиграть. И судя по всему, сам Воронцов об этом не имел ни малейшего понятия до сегодняшней встречи с Ольгой.

По крайней мере он бы сказал о такой небольшой детальке. Договаривались ведь — честность и искренность… А еще в деле наличествует липовое заключение эксперта, и кажется мне, что это только начало.

И главный вопрос дня я все-таки задала Воронцову на обратном пути в мой дом.

— Итак, Кирилл Романович. И что мне нужно сделать, чтобы выполнить условие нашего соглашения? Выиграть дело или его проиграть?

— А это вам решать, — усмехнулся Воронцов, а я постаралась испепелить его взглядом. Жаль, что не ведьма.

Глава 14

— Вы знали, что Ольга заинтересована в проигрыше?

Кирилл давно уже подъехал к моему дому, но я продолжала выпытывать у него информацию по делу. Сейчас, когда я смогла спокойно подумать, то поняла, что опять влипла в весьма неприятную ситуацию. Несмотря на внешнюю открытость Ольги, она лгала… или сама заблуждалась. Ловушка? Но зачем? В чем смысл Ольге подставлять собственного представителя? И еще этот эксперт… не связывают ли ее и двоюродного брата мужа гораздо более личные отношения, чем Ольга хотела показать? Она доверяет ему, а, учитывая ее замыслы, доверие — роскошь.

— Понятия не имел, — напряженно отозвался Кирилл. — Я не занимался этим делом до того, как передал его вам.

— Беспечно, — покачала я головой. — До суда осталось мало времени.

— Я в курсе, — выдохнул начальник и повернулся ко мне. — Значит так, я изменяю условия нашего соглашения. Мне придется помогать вам гораздо в большем объеме, чем я мог подумать. Мне не нравится эта ситуация. Ольга лжет, а подставлять вас под удар я не собираюсь. Признайтесь же, возникла эта мысль? Я отойду в сторону, а в случае неблагоприятного исхода вы останетесь крайней?

Неловко усмехнулась. Согласна. Появилась такая мысль. А что еще прикажете думать? Когда, казалось бы, простое дело оказывается не только не простым, но и витиевато — запутанным.

— Возникала, — тихо прошептала я, испытывая легкое неудобство. Вот сейчас он подумает, что я в нем усомнилась и что я ему не доверяю.

— Вы меня обижаете, Кира. Я не такой мерзавец, каким вы меня представляете. Что касается условий… Моя прямая помощь больше не возбраняется и не отрицает ваших знаний. Самой вам не разобраться. Согласны?

Задумалась. Интересное предложение. Хотелось бы начать бахвалиться и отказаться, но… нет, Воронцов прав — Ольга — слишком крупная рыба. А они умеют кусаться. Я же… пока я питаюсь червяками и не представляю опасности.

— Хорошо, — чуть замявшись, кивнула.

— Вы молодец, — ободряюще улыбнулся Кирилл. — Пока вы действовали вполне профессионально, за исключением некоторых моментов. Но Ольга — подруга Лины, а к разозленным девушкам я привык относиться с опаской. Мстительность — ваша отличительная черта. А женский ум позволяет придумывать весьма изощренную месть.

— Выяснили на собственном опыте? — усмехнулась я.

— Именно так, — отозвался Кирилл. — Вы не могли не читать статеек семилетней давности.

— Кирилл Романович, а можно вопрос? — несмело спросила я.

— Задавайте, — хмыкнул Воронцов. — Искренность и честность. Я помню.

— Что тогда произошло на самом деле? Неужели Кристина действительно решилась подставить вас, чтобы развлекаться с любовником?

Журналисты могли написать все, что угодно. Я не надеялась, что Кирилл ответит, и тем более бы не стала отрицательно реагировать на его отказ.

Но начальник усмехнулся и, заглушив все еще работающий двигатель, начал говорить.

— Тогда я был очень похож на вас. Молодой, совсем еще зеленый, только что закончивший университет. Я считал себя великолепным юристом. На то ведь были основания, как мне казалось. Семейное дело, преемственность поколений… Дурак. Рядом — прекрасная женщина, поддерживающая во всем, — Воронцов улыбался, но глаза его оставались серьезными.

Теперь я действительно убедилась в мысли, что Кирилл врал о своем отношении ко мне. Рассказывать о прошлом постельной девочке он бы не стал. И я бы не стала на его месте. А сейчас… неужели решился довериться? И для меня это значило многое. Не могло не значить. Поделиться своим прошлым, своей неудачей… своим позором — нелегко. Зная Воронцова, я была уверена — мало кто знает истинную историю. Непоколебимость и твердость — хорошие качества для мужчины, но Кирилл перебарщивал. И вот теперь еж Кирилл Романович Воронцов опустил колючки.

— Я скажу вам так, Кира. Я до последнего закрывал глаза на очевидные вещи и никогда не верил тем, кто называл Кристину продажной стервой. В итоге же она сама показала мне истинное лицо. И да, я знал о поддельности заключения. И рассказал о нем Кристине специально.

Зачем? Как оказалось, девушка скомпрометировала себя несколько раньше — Кирилл узнал о том, что она спит с другим, за несколько дней до того, как открылась поддельность заключения. И тогда, семь лет назад, Воронцов понимал, к чему приведут его действия. Почему решился именно таким образом «ославить» Державину, подставив под удар «Немезис»? Действовал на эмоциях, веря, что фирма отца выстоит.

Я слушала начальника внимательно, ловя каждое его слово. Пока он открылся, у меня есть возможность узнать его настоящего. Не того холеного и безразличного ко всему профессионала, чью маску Воронцов носит. Ведь не может человек по — настоящему быть настолько… холодным и циничным. Тут уж лукавила. Конечно, может, но почему — то я не видела таким Кирилла. Не видела с того момента, как нашла фотографию и прочитала статью.

Начальник признал, что был виноват сам. И журналист лишь немного приукрасил события. Как-то незаметно ладонь Воронцова оказалась на моем колене, но, я своему стыду, не убрала ее. Зачем — то накрыла своей рукой, вызвав у мужчины неподдельный интерес.

— Вас подставили, Кирилл Романович, — попыталась оправдать начальника я.

— Нет, Кира, — усмехнулся он. — Я подставил себя сам. Не