— Нужно действовать так. Вначале как можно отчетливей представь себе место, куда хочешь перенестись. Потом сосредоточься на этих линиях, проводи по ним взглядом, справа налево…

Он перевел взгляд с листа на базу.

— Они могут быть повсюду, — заметил он.

Чарис промолчала. Ланти знает местность лучше нее. Возможно, и ему не нравится бездеятельность. А если рисунок на листе сработает, он может побывать на базе и вернуться, и никто ничего не заподозрит. Да и вообще, если его увидят, зрелище человека, материализовавшегося ниоткуда, хоть кого приведет в замешательство, и Ланти успеет снова исчезнуть.

Выражение лица Ланти изменилось. Он принял решение.

— Пора!

Чарис в последнее мгновение заколебалась. Как уже было сказано, слишком много «если». Но у нее нет права разубеждать его и отговаривать.

Он скользнул по противоположному склону холма, так что холм отгородил разведчика от базы, потом встал, держа лист в руке. Стиснул зубы, лицо его сосредоточенно застыло. Ничего не произошло. Ланти посмотрел на нее, лицо его стало мрачно.

— Колдуньи правы. У меня не действует!

— Может быть… — У Чарис появилась новая мысль.

— Они должны быть правы! Не работает!

— Может быть, причина в другом. Это мой рисунок, тот самый, что они дали мне вначале.

— Ты хочешь сказать, что рисунки индивидуальны… это различные коды?

— Разумно так считать. Ты знаешь их разукрашенную шкуру. На ней узоры, унаследованные от предков, но есть и индивидуальные, собственные. Они должны облегчить им использование Силы. И на дисках каждой из них свой рисунок. Наверно, поэтому они и работают.

— Тогда придется действовать более трудным способом, — ответил он. — Пойду в темноте.

— Могу отправиться я, если ты дашь мне точку опоры, как тогда, когда мы явились сюда.

— Нет! — Отказ прозвучал категорично; во всей позе разведчика она читала упрямое несогласие.

— Тогда вместе, как пришли сюда?

Он взвесил лист в руке. Чарис понимала, что и на это он хочет ответить решительным «нет», но в ее втором предложении есть преимущества, которые он не может не увидеть. Она воспользовалась его нерешительностью. Конечно, ей совсем не хотелось отправляться в лагерь врага, но еще больше не хотелось оставаться одной и, возможно, стать свидетельницей пленения Ланти. По ее мнению, вдвоем, с использованием Силы, у них больше шансов, чем у Ланти одного.

— Мы можем попасть туда — и уйти — быстро. Ты ведь согласен, что это правда.

— Мне это не нравится.

Она рассмеялась.

— А что тут может нравиться? Но мы оба согласны, что это нужно сделать. Или просто будем сидеть здесь и ждать, что они сделают? — Конечно, так подталкивать его нечестно, но нетерпение ее так усилилось, что она боялась потерять над собой контроль.

— Ну, хорошо! — Он рассердился. — Комната выглядит так. — Он опустился на колено и начертил план, коротко объясняя его. И потом, прежде чем она смогла пошевелиться, те же коричневые пальцы прижались к ее лбу, снова дали ей возможность увидеть туманную картину. Чарис вырвалась, разорвав контакт.

— Я тебе говорила — не это! Больше никогда! — Девушке совсем не хотелось вспоминать то страшное время, когда их сознания соединились, когда чуждые мысли ворвались в ее собственные мысленные ходы.

Ланти вспыхнул и отдернул руку. Тревога девушки и легкое отвращение были побеждены чувством вины. Ведь в конце концов он старается облегчить ее задачу.

— Я теперь представляю себе комнату так же ясно, как представляла это место, а сюда мы попали благополучно, — торопливо сказала она. — Пошли! — Она схватила его руку, и он сжал пальцы.

Вначале комната, потом рисунок. Это уже знакомый опыт, и она совершенно в себе уверена. Но теперь — ничего не произошло!

Она словно наткнулась на невидимую непроницаемую стену. Барьер, которым преградили ей раньше путь вайверны? Нет. Она узнала бы тот барьер. Это что-то другое, другое ощущение.

Она открыла глаза.

— Ты почувствовал? — Возможно, Ланти сам не в состоянии осуществить перемещение; но они связаны, и, может быть, он тоже ощутил причину неудачи.

— Да. Ты знаешь, что это значит? У них есть нейтрализатор, он их защищает!

— И действует! — Чарис вздрогнула, смяла лист.

— Мы и так знали об этом, — напомнил он. — Ну что ж, пойду один.

Она не хотела признавать, что он прав, но пришлось. Ланти знает каждый дюйм базы, а она в ней чужая. У захватчиков могут быть другие средства безопасности, кроме нейтрализатора.

— У тебя даже нет станнера…

— Если попаду туда, это небольшое затруднение можно будет легко исправить. Нам нужно что-то большее, чем станнер. Это можешь сделать ты. Проберись на посадочную полосу. Если я смогу вернуться, мы используем вертолет. Управлять умеешь?

— Конечно! Но куда мы полетим?

— К вайвернам. Им нужно дать понять, кто против них. Мне надо найти доказательства, что это действия компании. Я согласен, что колдуньи могут не дать тебе перемещаться их способом, но ручаюсь, помешать вертолету прилететь на их главную базу они не могут. Нужно только добраться до них, и они узнают правду из нашего сознания, даже если не захотят.

Звучит просто. И Чарис приходится согласиться, что может получиться. Но все равно остается высокая преграда из многочисленных «если».

— Хорошо. Когда начнем?

Ланти пополз на их прежний наблюдательный пункт, она за ним. Осмотрев местность, он заговорил, но не ответил на ее вопрос.

— Ты обойдешь в том направлении, досчитаешь до ста после моего ухода. На полосе мы не видели охрану, но это не значит, что они не включили сигнализацию. Возможно, даже заминировали подходы.

Неужели он сознательно старается припугнуть ее?

— Сейчас нам пригодились бы росомахи. Их никакая сигнализация не обманет.

— Взвод Патруля тоже помог бы, — ядовито ответила Чарис.

Ланти не среагировал на ее насмешку.

— Я подойду с того направления. — Он указал на юг. — Будем надеяться на свои звезды. Удачи!

И исчез, прежде чем она успела мигнуть, растворился в кустах, как будто диск перенес его в Другое-Где. Чарис пыталась подавить растущее возбуждение. Она начала медленно считать. Несколько секунд ей еще слышалось негромкое шуршание, обозначавшее передвижение Ланти, потом — ничего!

У куполов никаких движений. Ланти прав: росомахи и Тссту сейчас пригодились бы. Чувства животных гораздо острее человеческих. Девушка подумала о бомбе, соединенной с детектором сигнализации, и собственное участие в операции начало казаться ей все менее и менее привлекательным. Вертолет — слишком соблазнительная наживка: те, что внизу, должны его охранять! Может, считают, что подавили всякое сопротивление?