Я слышу насмешку в его голосе и подтягиваю колени к груди.

– Её зовут Скай.

Ну вот, теперь он доволен?

– Ты можешь лучше, Бет, – теперь в его терпеливом тоне отчётливо проступает гнев. – Расскажи мне, почему Скотт не разрешает тебе видеться с ней. Расскажи мне хоть что-нибудь. Что угодно. Однажды ты сказала мне, что ничего не боишься. Видимо, ты соврала, потому что сейчас ты просто в ужасе.

Я вскидываю голову.

– Пошёл ты на хрен!

Он даже бровью не повёл.

– Расскажи мне, почему ты вернулась в Гровтон. Почему не осталась в Луисвилле, с матерью?

– Меня арестовали, доволен?

Кровь толчками стучит во мне. Ну вот и всё, да? Последний удар, который оттолкнёт его от меня? Три дня. У меня осталось всего три дня до отъезда, и эта ночь должна была пройти совсем не так!

Райан сдвигает брови, он явно не ожидал такого ответа. Тошнота подкатывает мне к горлу. Он меня осуждает. Я это знаю. Райан хватает меня за ногу прежде, чем я успеваю спрыгнуть на пол.

– Ты отлично знаешь, как я отношусь к бегству. За что тебя арестовали?

Я вся покрываюсь потом. Я представляю, о чём он сейчас думает, и уже слышу его окончательный вердикт.

– Это имеет значение?

Он отпускает мою щиколотку, его пальцы медленно поднимаются вверх по моей ноге, массируют мою икру через ткань джинсов.

– Мне неважно, какой ты была в Луисвилле, потому что я люблю тебя такую, какая ты сейчас.

Люблю! Стоило ему произнести это слово, как моё сердце снова трепещет, а голова раскалывается от боли.

– Тогда почему ты хочешь это знать?

– Потому что я хочу, чтобы ты мне доверяла.

Ха! Доверие.

– Райан, я сижу полуголая в твоей постели. Как ты думаешь, мы не могли бы заняться чем-нибудь другим?

Правый уголок его губ слегка приподнимается в улыбке.

– Пожалуй, если ты расскажешь мне об этом, мы могли бы перейти к чему-нибудь другому.

Я занавешиваю лицо волосами. Что ему рассказать? Официальную версию или реальную историю? Райан рассказал мне о своём брате и о родителях. Я могу ему довериться.

– Моя мама разбила окна в машине своего ублюдочного хахаля, потому что он её избил. Он хотел снова её избить, но я подобрала биту и только успела замахнуться на него, как приехали копы. У моей мамы идёт условный срок, поэтому я взяла вину за повреждение имущества на себя. Моя тётя позвонила Скотту и попросила его вытащить меня из тюрьмы… – я взмахиваю рукой в воздухе. – Вот так я очутилась здесь.

Молчание. Ненавижу молчание. Молчание означает размышление, а размышление заканчивается осуждением.

Райан придвигается ближе ко мне, убирает волосы с моего лица.

– Ты позволила полицейским арестовать тебя вместо твоей матери?

Сейчас мне очень пригодилась бы майка. Я подтягиваю колени к груди.

– А ты бы так не сделал?

– Бет, – я слышу в его голосе замешательство, – то, что ты сделала, достойно восхищения, но это неправильно. Ты не должна брать вину матери на себя. Ты не должна хвататься за биту, чтобы защитить её… или кого бы то ни было.

Он выпрямляется, и я вижу, что наша поездка в Луисвилл предстаёт перед ним в истинном свете.

– Ты вообще не должна была беспокоиться о своей матери. Ты ведь знала, что она будет в баре, да? Ты знала, с чем столкнёшься. Это извращение какое-то! Твоя мать должна беспокоиться о тебе, а не ты о ней.

У меня перехватывает дыхание. Он так ничего и не понял.

– Но я беспокоюсь о ней! Она не может без меня.

Райан проводит рукой по лицу, встаёт с кровати. Он принимается расхаживать взад-вперёд по комнате, и всё его тело пульсирует опасной энергией.

– О чём ты спорила с Исайей в тот вечер на парковке?

– Ни о чём.

Наверное, я ответила слишком поспешно, и пристальный взгляд Райана говорит о том, что мне не удалось его обмануть. Он знает, что я скрываю от него правду.

Он продолжает расхаживать по комнате.

– Я слышал, как он сказал тебе, что твоё место в Гровтоне, и после этого ты взбесилась. Ты решила сбежать той ночью, да? Вот почему ты так разозлилась на Исайю. Ты хотела сбежать, а он тебе помешал.

Меня охватывает паника, я выскакиваю из кровати. Куда он зашвырнул мою майку? Нужно бежать, пока он не догадался обо всём. В углу валяется чёрный комок. Есть! Я бросаюсь туда, но сильные руки обхватывают меня за талию.

– Я уже сказал тебе, что ты никуда не убежишь, – светло-карие глаза Райана смотрят в мои глаза. – Как только я влюбился в тебя, меня не оставляло ощущение, будто ты всё время ускользаешь от меня. Иногда ты целуешь меня так, будто хочешь попрощаться. Всё это время я говорил себе, что мне это только кажется. Я убеждал себя, что ты боишься меня полюбить, поэтому всё время убегаешь. Но дело не только в этом, правда? Скотт не разрешает тебе видеться с матерью, поэтому ты решила сбежать вместе с ней?

Десять минут назад я хотела только одного – чтобы его тело было поближе к моему. Но теперь эта близость меня угнетает. Мне нужно вырваться, но я не могу пошевелиться.

Пальцы Райана впиваются в мою кожу.

– Когда?

Во рту у меня всё пересыхает, я упираюсь взглядом в пол. Эта ночь должна была быть совсем другой. Райан повышает голос, он орёт на меня.

– Когда?

Я не хочу ему врать.

– Скоро.

Он убирает руки с моих бёдер, обнимает меня, прижимает к своему телу. К телу, которое всего несколько секунд назад было закаменевшим от гнева. Он побеждён, но моё сердце разбивается на куски от горечи его поражения. Райан прижимается лбом к моему лбу, запускает руки мне в волосы.

– Останься, Бет.

Я закрываю глаза, прижимаюсь к нему. Мне будет этого не хватать: силы Райана, его тепла, его любви.

– Я люблю тебя, Райан, – еле слышно шепчу я, втайне надеясь, что он не услышит.

Почему всё это так чертовски больно?

Его тело застывает, и моё сердце перестаёт биться. Наверное, он всё-таки услышал. Райан кладёт руки мне на плечи, нежно отстраняет от себя. Его глаза пробегают по моему лицу.

– Я никогда не проигрываю. Ты меня слышишь? Я не проигрываю, а в этот раз проигрыш означал бы потерять тебя. Мне надоело, что ты держишь меня в неведении. Надоело, что ты прячешься от меня. Надоело, что ты постоянно ускользаешь. Ты не уйдёшь от меня, Бет. Я люблю тебя, и ты меня любишь. Ты остаёшься.

Райан говорит так, как будто это легко! Как будто я могу снять с себя ответственность. Как будто можно так просто освободиться от цепей, которые душат меня на протяжении долгих лет.