Я замерла, прокручивая в голове, что именно видят вошедшие. Оставленные на столе блюда… Нормально. Предположим, некоему лэру надоело есть в одиночку, он встал и пошел искать сотрапезника.

И приоткрытое окно их не должно удивить. В такую жару почти все проветривают помещения, пытаясь добиться хоть какого— то движения воздуха. Но все равно остается риск, что кому-то из вошедших вдруг вздумается выглянуть в сад, а тут я на парапетике сижу…

Беги, Хани, беги. Прижавшись щекой к теплому камню, я, осторожно перебирая ногами и молясь, чтобы не запутаться в юбке, пошла подальше от библиотеки.

— … Я знаю, чего вы добиваетесь, лэр Ципель, но Его Величество на это не пойдет…, — донеслось из покинутой мной комнаты, и ставня хлопнула, приглушая звук, но не отрезая его полностью. — … расскажу… ваши игры…

Ох, еще и подковерная политика. Не хочу это слышать!

Я все больше осознавала, насколько вредят мне детские привычки и внезапные порывистые решения. А что, если какая— нибудь служанка, пробегая внизу, заметит меня и поднимет крик? Чем я объясню свои цирковые антраша, особенно если получу обвинения в шпионаже? Шла-шла и заблудилась? Ах, что вы говорите, неужели я на стене?! То-то смотрю, идти неудобно.

Хотелось поспешить, но я заставила себя успокоиться и продолжить аккуратное, сосредоточенное движение приставным шагом. Прилипая к стене так, что кожа на ладонях и щеке начала гореть. Зато без происшествий добралась до следующего окна.

К моему удивлению, оттуда раздавались звуки пыхтения, будто кто-то решил срочно потренироваться. Причем неизвестный мужчина демонстрировал какие-то заоблачные результаты, потому что время от времени ему вторил восторженный женский голос: «Ах, ты великолепен! Еще!». Невидимая девушка только что в ладоши не хлопала, столько радости, как у ребенка на празднике.

Старательно пригнув голову, я миновала смешную парочку и отправилась дальше. Осталось только одно узкое оконце и два огромных, скорее всего торцевых бальной залы. К моей радости, дальше барельефный кант становился немного шире и можно будет чуть ускориться.

— … сам женись на этой эльвинейской дуре, — послышалось из оконца. Этот презрительный, через губу тембр, легко узнаваем. Младшего принца Людвига мне уже не обязательно видеть, чтобы определять по паре первых слов. — Она же не просто так лицо закрывает, скорее всего страшненькая до оторопи.

Эльви…Что? Приличная лэра закрыла бы уши и пошла быстрее. Но таковые лэры по фасадам не ползают, во всяком случае я их пока тут не встречала. Лично я остановилась как вкопанная.

— Дело не в красоте, — проронил второй. — Пора тебе, братец, привыкнуть, что мы женимся не на девушках, а на землях.

Ого, очень похожие принципы были у папы. Он говорил: «Браки Хельвинов посвящены Эльвинее». И я с малолетства привыкла к мысли — мужа выбирать надо по размеру пользы, которую он принесет герцогству. И только во сне, изредка, виделся мне смутный образ незнакомого молодого мужчины: мы шли с ним по весеннему лесу, под пение птиц, он нежно касался моей руки и говорил негромко и ласково. И нам друг от друга ничего не было нужно, кроме как гулять рядом и дотрагиваться легко пальцами.

Однажды я рассказала свой сон Мириам, она меня обняла и заплакала. А я ее гладила по голове, по длинным темным волосам и думала, смогу ли я сделать хоть что-то для сестры-фантазерки.

Большие возможности — это всегда большая ответственность, любой аристократ должен понимать это с младых ногтей. Но для младших можно сделать послабление, с них спрос меньше, правильно?

Судя по всему, Людвиг придерживался похожей точки зрения.

— Я третий, уж мне-то дайте хоть немного свободы! И так словно в клетке живу… Да и что там взять с диких земель!? Леса у нас и своего хватает. Как и рек. Только что гор нет, так они и не нужны, совершенно бесполезное приобретение для короны. Или Эдгардо решил пушниной озолотиться? — Людвиг фыркнул. — Сам-то он женился на хорошенькой, а мне чернавку подсовывает. Я же снимал тряпку с лица одной из старших, помнишь, когда мы с охоты вернулись? Худая, смуглая как обугленная ветка, значит и вторая такая же. То-то даже Ципель определить не может, кто из них наследница… Обе страшилы одинаковые…

Я прикусила губу, сдерживая рвущееся наружу возмущение. Насколько понимаю, принцы сидят в одной из комнат рядом с бальной залой, отдыхают и заодно с какой-то стати промывают косточки моему семейству. Неприятно, конечно, что к моим сестрам-красавицам с таким презрением относятся, но для нас же лучше, что у этих наглецов дурной вкус. Не нравимся — и прекрасно!

— … В отличие от младшей, — продолжил Людвиг — Младшая Хельвин — огонь, а не малышка. Эх, брат, я, кажется, влюбился… С первого взгляда — до мурашек по коже. До сухости во рту. Как приворожила, проклятая… Она так плавно ходит, будто танцует для меня. Улыбается, и словно зовет, манит сочными розовыми губами. Требует немедленного поцелуя. Чтобы смял до стона, до крика… И всего остального…, — он горячечно расхохотался.

Чего я от него требую?! Он в себе?

— Да завали ее где-нибудь в саду, задери по-быстрому юбки и все наваждение пройдет. А чтоб не жаловалась, с мелкопоместным дворянчиком из моей свиты окрутим и никто ничего не узнает. Захочешь, и дальше к ней будешь наведываться, — все тем же ленивым равнодушным голосом посоветовал Алонсо.

— Ох уж твои порочные грубые словечки… — фыркнул младший.

Я качнулась… Искры в ногах почти выгорели, а тут еще и странненькие мечты высокородных придурков. Пойду-ка я дальше, незачем слушать всякий бред.

— В своем кругу я могу говорить прямо. Драть мы можем кого угодно, главное — без свидетелей и последующего скандала, — с тягучей ленцой сказал старший принц, — Хоть по ночам, хоть на наших играх-ассамблеях. Но если брат прикажет жениться на наследнице Хельвин, ты слова не скажешь, а подчинишься, понял? Сам он, кстати, в брак вступил не с «хорошенькой», а с той, которая была нужна. И я так женюсь, и ты. А насчет захудалого герцогства… в его шахтах добывали кристаллы для артефактов, представляешь? — Алонсо сделал паузу. Я, уже сделавшая пару шагов дальше, замерла, не веря ушам. А потом тихонько вернулась под окно. — Мы были ни слухом, ни духом. Думали, что пираты везут с западных островов. А это северный лис Хельвин малыми партиями да контрабандой налево продавал, чтобы никто не догадался и лапу на их сокровища не положил.

— Так в чем дело? Заберем шахты как контрибуцию и мне не придется жениться на углях.

— Там не все так просто. Сразу после смерти герцога шахты закрылись. То ли вообще хода в них теперь нет, то ли пустая порода вместо кристаллов, я так и не понял деталей. Эдгардо говорит, какая-то семейная магия Упрямцев там замешана. В любом случае придется официально сочетаться браком с наследницей, чтобы она передала власть на стеле. А там родит и помрет или еще что-то случится. Так что будет на то королевская воля, наденешь ты, Людвиг, красивое бельишко, надушишься южными духами и рванешь на приступ угольков, — он позвякал бокалом и вдруг заговорил более ласково, словно успокаивал нерадивого щенка, — зато в их традициях разрешены гаремы как у южан. Подумай, брат, какие возможности открываются… Сможешь взять свою незаконнорожденную в наложницы, для Хельвинов это привычно.