— Да, нет, Лев Иванович… Не стал, — конфузясь и вздыхая, ответил он. — Ну-у… Понимаете… Хоть они и уроды, но я и сам когда-то был в подобной шкуре. Наверное, это судьба воздает мне за мои былые грехи…

Лев раздосадованно всплеснул руками.

— Что с людьми делает жизнь! — негромко рассмеявшись, произнес он. — Виталий, к чему эта буддийская философия? Ты же здравый человек, а тут сотворил такую ляпу! Неужели ты не понимаешь, что это не хухры-мухры вокзальные мазурики, это убийцы, запрограммированные на твое уничтожение, которое маскировалось под заурядный «гоп-стоп». Если их выпустили, они ведь тебя и здесь найдут! Ёшкин кот! О своей семье бы подумал — эти твари никого не пожалеют.

Похоже, только теперь до Гвоздя дошло, какую он допустил оплошность. Он понурился и провел по лицу ладонью. Гуров, не теряя времени, быстро достал мобильник, набрал номер телефона дежурного по главку и распорядился установить местонахождение грабителей, задержанных несколько дней назад в здании аэровокзала Шереметьево.

— …Если они все еще находятся под стражей, передайте от моего имени, чтобы их пока не выпускали. Вскрылись новые обстоятельства. Ну, по их причастности к совершению тяжких преступлений. Исполнять немедленно!

Потянулись минуты ожидания. Одна, две, пять… Внезапно, завибрировав, запиликал сотовый Льва, положенный им перед собой на столе. Звонил дежурный.

— Лев Иванович, их еще не освободили, но вот сейчас уже решается вопрос о том, чтобы их выпустить. Тут и прокуратура вмешалась, и адвокат приехал. Говорят, что раз заявления нет, то и держать их нечего. Вот, с вами хочет поговорить начальник райотдела… Переключаю!

В телефоне послышался щелчок, какой-то шелест, и раздался баритон:

— Лев Иванович, здравия желаю! Майор Сагайдуллин. Вы настаиваете на дальнейшем содержании под стражей задержанных в аэропорту? Но у нас на это нет реальных оснований, а прокуратура мне только сейчас звонила — требует отпустить. Что делать-то?

— Основания уже есть — потерпевший Гвоздикин прямо сейчас пишет заявление… — Гуров сделал знак рукой Юрию, и тот поспешно достал из его папки лист бумаги и авторучку, которые положил перед Гвоздем. — Через часок я к вам заеду. Этих людей нельзя выпускать ни в коем случае. За ними много чего числится. Если кто-то будет напирать — позвоните мне, я немедленно подключу к делу генерала Орлова. Это было не просто разбойное нападение, а имитация реально запланированного убийства под банальную уголовщину. Если их выпустить, они тут же могут убрать ценного свидетеля по одному очень важному делу.

— По-нял, Лев Иванович… — с запинкой ответил Сагайдуллин. — Все, ждем вас!

Положив телефон в карман, Лев усмехнулся.

— Да, это называется, повезло… Если бы их отпустили, мы бы этих «удальцов» больше уже не увидели бы. Так что, Виталий, пиши и думай больше не о своих былых грехах, а о семье.

Тот, вздохнув, лишь безнадежно махнул рукой — бывает! — и продолжил писать заявление.

…Опираясь на великие идеи гения минувшего века Аллена Даллеса, мы не можем пройти мимо такого столпа русского самосознания, как культура и искусство. При всей своей кажущейся эфемерности эти стороны интеллектуально-эмоциональной жизни любого народа являются мощным стимулятором, порождающим прочную привязанность к своей земле, к своему этносу. В рамках исполнения доктрины «Карфаген» мы крайне заинтересованы в том, чтобы каждое новое поколение русской молодежи все дальше и дальше отходило от своих культурных и нравственных корней. Русские должны забыть о том, что они русские, и научиться ощущать себя «гражданами мира», не привязанными ничем и ни к чему.

Русские должны отрешиться от сентиментальных привязанностей к месту рождения, к могилам предков, памятникам истории и культуры, самой России в целом. Но для выполнения этой суперважной задачи нам необходимо добиться того, чтобы русские начали презирать и даже ненавидеть все русское, чтобы само слово «русский» стало синонимом ничтожности и ущербности, синонимом отсталости и примитивизма.

За годы коммунистического режима народная культура русских, ставшая официально-академичной, утратила свою массовость и обратилась в чисто эстрадно-сценический рудимент. Наши эксперты, проводившие мониторинг вкусов и пристрастий русской молодежи, с удовлетворением отметили радикальное преобладание в ее среде увлеченности западной эстрадой и русской эстрадой западного образца над формами эстрадно-сценического искусства, носящего оттенок русской классической культуры. На сегодня можно смело констатировать, что русская народная песня, русский народный танец в гуще русского общества умерли безвозвратно.

Принимая во внимание результаты исследований эмбриопсихологов, исследующих дородовую и послеродовую психику детей, согласно которым будущие нравственные установки формируются с первых же дней эмбрионального развития, следует использовать и этот механизм подсознательной прививки крайней неприязни детей к русской культуре и искусству. В древности будущие поколения русских взращивались на ведических песнопениях самого разного характера, начиная от колыбельной и кончая погребальной песнью тризны. Сегодня мы имеем уникальный шанс полностью вытеснить остатки былого ведизма и заменить его на пустые синтетико-культуристские эрзацы, чтобы уже в генах будущего ребенка было записано отторжение от так называемых культурных корней и истоков.

Но наше нейтрализующее сопровождение, призванное закрепить эти внутренние установки, должно быть продолжено и в детском саду, и в школе, и в вузе. Огромную роль в этом должно сыграть массовое распространение компьютерных игр. Кроме того, мы должны через наших агентов влияния в Минобразовании и Минкульте неустанно уничтожать даже намек на возвращение к чему-то исконно русскому. В частности, огромная роль в этом принадлежит театру, эстраде и кино. Театр и кино, как указывал великий Аллен Даллес, должны воспевать все самое низменное и отвратительное в обыденном понимании этих слов.

На сцене и киноэкране русские персонажи должны изображаться дегенеративными, тупыми, грязными, бездарными, вечно пьяными ничтожествами. Представителей Запада, напротив, следует изображать высоконравственными интеллектуалами в отличной спортивной форме, веселыми и доброжелательными. На эстраде наша финансовая поддержка должна в первую очередь поступать тем, кто пародирует и осмеивает все русское, и особенно культуру и искусство. Даже русская национальная кухня, национальная одежда у самих русских внутренне должна ассоциироваться с безвкусицей и безграничной глупостью.

Самыми разными мерами психологического характера, в том числе и вышеперечисленными, мы снивелируем самосознание русских, низведя его до уровня примитивного человека, которому безразлично — кто правит его страной, чем он питается, живы ли его близкие, жив ли он сам.

(Из меморандума совещания Рыцарей-Властителей высшего круга посвящения тайного ордена «Пламя Истины»)

* * *