прав, – сказал Леша.

– Не пойду! – Матвей прижал кулак к бедру и топнул ногой.

– Хорошо, – сдался Платон. – Давай так договоримся: мы тебя выведем сейчас. А после вернемся за Кларой. Нам-то тут ничего не грозит – время будет, чтобы ее найти.

– Но у нее нет времени. Она, наверное, уже бежала из Обители.

– Без тебя? – с сарказмом спросил Платон.

– Ну… я не знаю… – Матвей помрачнел. – Думаете, не осталась ради меня?

– Ну в библиотеке вот не осталась. – Девонский подбоченился.

– Да! Зато вернулась за мной к этому Морозову-отморозку! – Матвей тер лоб. – Значит, и сейчас где-нибудь укрылась от всех и ждет, что я буду ее искать.

– Какая-то детская логика. Нам некогда ее развивать.

– Не пойду никуда. Вам надо – вы и идите. Я не маленький!

Девонский запрокинул голову и какое-то время рассматривал сосновую лапу над головой. Заметил фиолетовые прожилки неба, проглядывающие сквозь иголки. Воздух пах надвигающимся дождем. Подуло прохладой.

– Я твоему отцу обещал. Слово даю: лично вернусь за Кларой, раз для тебя это так важно.

– Да, Матвей, иди, – поддержал Леша. – Я тут останусь, похожу, посмотрю. Редакционных-то никто не тронет.

– Ты же не знаешь, как она выглядит!

– А ты мне опишешь ее, – не унимался фотограф.

Платон понял, что разговор заходит в тупик. Нужно было врать.

– Так. Молодые люди! Мне кажется логичным, что Клара сбежала из Обители в курган. Там она в относительной безопасности. Так? – Платон начал загибать пальцы. – Тебе она сказала об этом? Сказала, даже дорогу объяснила подробно. Полиция туда не сунется? Не сунется. А обительские если сунутся, то не за тобой. Так что там безопасно. Клара умная баба, уж я ее знаю… – Девонский осекся.

– Откуда?

– Ну… в смысле, таких девушек знаю. Не придирайся! Пойдем в курган возле Соболин. Я там, кстати, был, проведу. А оттуда тебя отец и заберет. Уже со зазнобой твоей, – подмигнул Платон.

– Да чего вы врете? Когда вы там были? – Нерешительная улыбка тронула губы Матвея.

Девонский вдруг поймал себя на том, что не соврал: он же и правда был в этом кургане, когда провалился во времени. Имело ли сейчас смысл попробовать добраться до него и сделать попытку вернуться обратно? Он же не знал до этого момента, что курган существует, ведь молодой Платон сказал, что ни одного кургана не уцелело после строительства военных баз. А сейчас перед глазами возникла картина: он доберется до этого кургана и уже наутро окажется в шестьдесят пятом, пусть и без Маркетингового Шлюза Данных. Там Клэр. Там его подштопают – Платон ощутил во рту привкус крови, стекающей по гортани, и закашлялся. Пожалуй, нужно решать проблемы по мере поступления и сначала найти «себя из настоящего» в лесу, принять таблетки, прощупать его на предмет быстрой передачи наработок по Шлюзу. А там уже думать…

– Там вход завален. И стежка геологическая наверх, – сказал Девонский. – Был-был. Неужели Платон не рассказывал? Я через этот курган прибыл из будущего-то.

– Откуда? – переспросил Леша.

– Потом расскажу, – хором сказали Матвей и Платон.

Матвей задумался. Вид у него был жалкий.

– Если в кургане ее не найдем, то я вернусь за ней, – дожимал Девонский. – Ну хочешь – Леша останется тут? Он ее даже краем глаза видел сегодня. Чтобы, так сказать, удвоить шансы.

Матвей почесывал щеки и часто сглатывал. Платон расстегнул рюкзак, извлек оттуда бутылочку воды и протянул ему. Тот начал жадно пить.

Платон.

13 августа 2035, понедельник, поздний вечер

Платон ни разу за двадцать два года жизни не оставался один в лесу. Как он сейчас был напуган и раздражен – словами не передать. Его ела мошкара, пугали шорохи. За воротник рубашки набралось столько иголок, что, казалось, легко склеить из них сосну. Он подумал, что здесь могут быть змеи, энцефалитные клещи, собаки кинологов или, того хуже, дикие собаки, да и вообще – дикие звери. Осиные гнезда. Безумные местные жители, бандиты, маньяки. Топи. Наконец, можно просто заблудиться и умереть от голода. Платон почувствовал приступ паники.

Послышался раскат грома. Горизонт подернулся лиловым.

Девонский уже пятнадцать минут стоял на полянке среди молодых сосен – отсюда неплохо было видно небо. Он уже три раза ходил и проверял, светятся ли на деревьях метки, оставленные неоновой краской. Они светились. Указывали путь к понтонному мосту через Обительскую. Платон похвалил себя: ему удалось найти отличную тропинку, которая уходила на юго-запад от места, где ждал Максим Леонидович. Местные протоптали много дорожек, но эта была самой неприметной – с едва примятой травой, почти нехоженая, она петлей вела между самыми крупными деревьями, стыдливо прикрывающими себя и тропу огромными мохнатыми лапами. По пути не встретилось ни одного дрона – они бы тут даже не пролетели. Высвечивая путь фонариком, Девонский шел полчаса, нанося метки баллончиком, прежде чем набрел на эту полянку. Несколько раз встречались густые кустарники, и тропа тянулась сквозь них – кто-то заботливо прорубил для этого «норы», через которые можно было пройти пригнувшись.

Полянка пугала молодого человека. Она была вполне обжита: в ее центре стоял пень, огромный, метра полтора в диаметре, не меньше. В нем было углубление, выложенное камешками и присыпанное золой – кострище. Вокруг большого пня торчали маленькие – видимо, для сидения. Тринадцать штук, расположенных идеальным, будто по циркулю, кругом, на равном расстоянии друг от друга. Платон соображал: это же надо было срубить вековое дерево, а потом высадить молодые по кругу, дождаться, когда они укоренятся, – и срубить тоже. От такой скрупулезности создателей этой экспозиции становилось жутко: обычные рыбаки, охотники или случайные путники так не заморачивались бы. Подозрение неумолимо падало на какой-нибудь культ. Это дополняло и подстегивало остальные страхи Платона.

Но дальше идти он не решился, хотя тропинка продолжалась. В чаще невозможно было бы разглядеть сигналы Саныча, если бы он их послал. На этом мысли Платона прервал свист, разнесшийся в воздухе, будто вой банши. Девонскому стало не по себе, по коже пошли мурашки, голова закружилась, сердце начало стучать без ритма, сбивая дыхание.

В небе, совсем недалеко от полянки, он разглядел четыре красных шара – сигнальные ракеты. Значит, Саныч с Лешей вышли из Обители и идут к мосту. На всякий случай Девонский нарисовал на кострище стрелку, указывающую направление первого сигнала.

Настал черед Платона дать о себе знать. Он вынул из рюкзака патрон. Какое-то время ушло на то, чтобы разобраться, как его запустить. Наконец Девонский, приложив всю мощь своего гения, догадался снять металлический колпачок, размотал нить и, направив патрон вверх, дернул ее. Парня обдало