Перед ним снова сидит сияющий ангел. Заключить ее в объятья, защитить. Но что ей ответить? Хочется просто прижать ее к груди и сказать, что он на ее стороне. Стараясь, чтобы прозвучало обнадеживающе, он поднимается и, глянув на часы, заявляет:

– Мне пора. У вас есть мой номер. Вы можете мне звонить в любое время, подчеркиваю: в любое время.

Из «Старбакса» они выходят бок о бок. Нестор с ней почти одного роста… Он наклоняется к ее лицу:

– У меня есть кое-какие соображения, но сначала я должен провести небольшое расследование. – Он приобнимает ее и слегка прижимает к себе. Жест «доброго дядюшки», призванный внушить оптимизм. Его брови смыкаются в загадочном изломе. – Если что-то пойдет не так, мы… всегда можем поправить дело. – Это «мы» явно подразумевает полицию.

Взгляд, которым она его одаривает, можно приколоть себе на грудь как орден за заслуги. Снова подумав о ее ножках, он как бы невзначай опускает глаза. Длинные, точеные… голые. Нестор спешит прогнать эти мысли.

– Послушайте, – говорит он, – я могу пообщаться где-нибудь с Филиппом, чтобы это не выглядело как допрос?

Жислен снова ломает пальцы.

– Может быть, вы зайдете… ну, то есть к нам домой… когда он обычно приходит из школы?

– Ваше место назначения – впереди справа, – доносится женский голос из навигатора. Конечно, все компьютеризировано, и все же…:::::: Как они это делают?:::::: Вот и тогда, в Броуарде, машина пошла юзом на скользкой мостовой и задом съехала в бурную речку. Вода выше бампера, как выбираться – одному богу известно, и тут этот невозмутимый женский голос: «Пересматриваем маршрут»… и уже через полминуты сообщает, что надо проехать три десятых мили вверх по руслу и свернуть налево, где русло пересекается со старой полуразрушенной деревенской дорогой. Он проезжает вверх по руслу, сворачивает налево и… сработало! Навигатор не ошибся. Он выбрался из воды!:::::: Как они это делают?::::::

Он сбавляет скорость, как ему было велено, и медленно едет мимо домов, построенных в прошлом веке: оштукатуренные белые стены, закругленные черепичные крыши. Автомобильные стоянки узенькие, и лишь немногие дома больше двадцати пяти футов в ширину… Зато много высоких раскидистых деревьев – верный признак старого района. Солнце в зените, и тени от деревьев кляксами лежат на стенах и лужайках. Хотя дома стоят близко от проезжей части, трава сочно-зеленая, и всюду растут кусты и роскошные цветы – фуксии, бледно-лиловые и желтые ирисы, ярко-алые петунии. Красивый квартал! Северо-восточная часть Майами, так называемый Аппер-Ист-Сайд… богатые латины и англос, в том числе педрилы… А в западной стороне, сразу за бульваром Бискейн, раскинулись совсем другие кварталы: Маленькое Гаити, Либерти-Сити, Литтл-Ривер, Буэна-Виста, Браунсвилль… Эти латины и англос, можно не сомневаться, каждое утро благодарят бога за то, что он отделил их бульваром от «сомнительной публики».

– Вы приехали, – сообщает королева из волшебных навигационных сфер.

Нестор прижимается к обочине и смотрит направо.:::::: Не может быть! Жислен живет… здесь?!:::::: Вот это домище… Взгляд ловит лишь краешек плоской крыши… оштукатуренные белые стены прямо под крышей, по всему периметру, отделаны двумя полосками черной масляной краски… полдюжины стрельчатых окон, тянущихся от боковой стены до середины фасада и создающих такую длиннющую дугу. Он бы так и застыл с открытым ртом, но тут парадная дверь распахивается, и женский голос зовет:

– Нестор! Привет! Заходите!

Как она улыбается! Эта неприкрытая радость, с какой она спешит ему навстречу! Хотелось выпятить грудь вперед и раскинуть руки, как принц из «Белоснежки», и ждать, когда она упадет в его объятия! Жислен в своей долгополой рубашке с длинным рукавом и чудными голыми ножками! Лишь в последний момент ему удалось себя обуздать.:::::: Это полицейское расследование, бля, а не свиданка. Но тебя никто не уполномочивал… и что ты тогда здесь делаешь?::::::

Она уже стоит перед ним и, глядя ему в глаза, удивляется: «Вы приехали на десять минут раньше», как будто речь идет о самом большом знаке внимания, который только может мужчина оказать женщине. Он потерял дар речи.

К его удивлению, она берет его за руку… не для того, чтобы удержать в своей, а просто потянуть за собой.

– Пойдемте! Хотите холодного чаю? – На ее губах играет улыбка самой невинности и обезоруживающей любви, как кажется Нестору.

Жислен проводит его в гостиную, залитую светом, проникающим через множество окон. Стены до потолка закрыты стеллажами с книгами, и только в трех просветах висят огромные плакаты, на которых какие-то мужики рекламируют шляпы: Chapeaux Mossant, Manolo Dandy, Princeps S. A. Cervo Italia…

– Вы тут осматривайтесь, а я принесу чай! – В голосе Жислен чувствуется странное возбуждение.

Вернувшись с чаем, она спрашивает:

– Ну, и как вам?

– Я… даже не знаю, что сказать… Поразительный дом. – На языке вертится «необычный».

– Это папа. – Жислен смешно закатывает глаза, мол, от нас тут ничего не зависит. – Все в стиле ар-деко. Вы с ним знакомы?

– Нет. – Нестор качает головой. Опять он чувствует себя рядом с Жислен… не невежественным, скорее необразованным.

– Это французский стиль двадцатых годов прошлого века. Les arts Décoratifs. То, что стиль французский, имеет для папы особое значение. Он и дом этот купил по той причине, я уверена. Не такой уж большой или роскошный, зато настоящий ар-деко. Как, например, эти удобные стулья или кофейный столик. – Она показывает. – Присядем?

Они садятся на стулья в стиле ар-деко. Сделав глоток, Жислен начинает:

– Они нам обошлись в целое состояние. Папе мнится:::::: мнится:::::: что мы с Филиппом можем забыть свои французские корни. Дома нам разрешают говорить исключительно на французском. Я хочу сказать, папа на дух не выносит креольский язык:::::: на дух не выносит:::::: хотя и преподает его в университете. Он находит его ужааааааасно примитивным. Поэтому, когда Филипп вернулся из школы, говоря по-креольски с Антуаном, который в детстве другого языка и не слышал… а Филиппу важно, чтобы этот придурок, уж извините, считал его своим… папа был просто убит. Филипп заговорил с папой на креольском, чтобы произвести впечатление на этого болвана… и тут папа просто взвился. Нет, я его люблю, и вы тоже его полюбите, когда узнаете… :::::: «когда узнаете», это она к чему?:::::: но, мне кажется, в папе есть толика… – она почти соединяет перед собой большой и указательный пальцы, – небольшая толика снобизма. Например, я видела, хоть он и не подал виду, как его обрадовало мое участие в социальной программе помощи в «Саус-Бич».:::::: не подал виду, не вида!:::::: Он так не радовался даже…

– А что думает Филипп о своих французских корнях и всем таком? – встревает Нестор. Он не хочет ее перебивать, но слушать про папин снобизм и социальную программу помощи совсем невмоготу.

– Филиппу всего пятнадцать, – отвечает Жислен. – Я сомневаюсь, что он по-настоящему задумывается о таких вещах. В настоящий момент он желает быть негом, как Антуан и этот Дюбуа, а они желают быть американской черной шпаной, а чего желает американская черная шпана, я могу только догадываться.