– В два.

– А сейчас уже три.

– Вот именно, я опоздаю, а я терпеть не могу опаздывать.

– Вы дадите мне еще пять минут?

– И ни минутой больше.

– Очень любезно, я постараюсь.

– Меньше говорите. Еще и этот шкаф? Но он же пуст!

– Тем не менее вот письма.

– Старые счета!

– Нет, пакет, перевязанный шелковой ленточкой.

– Розовой ленточкой! Ганимар, не развязывайте, умоляю вас! Бога ради!

– Это от женщины?

– Да.

– От дамы из высшего общества?

– Из самого высшего.

– Ее имя?

– Мадам Ганимар.

– Очень смешно! Очень смешно! – воскликнул инспектор недовольным голосом.

В этот момент полицейские, посланные в соседние комнаты, сообщили, что обыск не дал никакого результата. Люпен рассмеялся.

– Черт возьми, неужели вы рассчитывали найти список моих товарищей или доказательства моих отношений с немецким императором? Ганимар, нужно было искать маленькие тайны этой квартиры. Например, этот газовый кран – акустический аппарат. Внутри этого камина находится лестница. Эта стена – полая. А переплетение разных звонков! Вот смотрите, Ганимар: нажмите на эту кнопку…

Ганимар подчинился.

– Вы ничего не слышите? – спросил Люпен.

– Нет.

– И я тоже. Однако вы предупредили управляющего моими аэростатами, чтобы он подготовил дирижабль, который скоро унесет нас в небо.

– Ну-ну, – сказал Ганимар, закончивший обыск, – хватит глупостей, идемте!

Он сделал несколько шагов, его люди последовали за ним.

Люпен не шелохнулся.

Охранники подтолкнули его. Никакого результата.

– Что, – спросил Ганимар, – вы отказываетесь идти?

– Отнюдь.

– В таком случае…

– Но это зависит…

– От чего?

– От того места, куда вы меня повезете.

– В тюрьму, черт побери!

– Тогда я не пойду. Мне нечего делать в тюрьме.

– Вы с ума сошли!

– Разве я не имел чести предупредить вас, что у меня срочное свидание?

– Люпен!

– Поймите, Ганимар, меня ждет Белокурая дама. И вы полагаете, что я окажусь настолько невоспитанным, чтобы заставить ее волноваться? Это было бы недостойно галантного человека.

– Послушайте, Люпен, – сказал инспектор, которого начинало раздражать это зубоскальство, – до сих пор я был с вами крайне любезен. Но всему есть предел. Следуйте за мной!

– Невозможно. У меня назначена встреча, и я буду на ней.

– Говорю вам в последний раз!

– Не-воз-мож-но.

Ганимар махнул рукой, и двое охранников подхватили арестованного подмышки. Но тут же отпустили его, закричав от боли: двумя руками Арсен Люпен вонзил в них длинные иглы.

Обезумев от ярости, остальные полицейские бросились к нему. Их гнев рвался наружу, они сгорали от желания отомстить за товарищей и за выслушанные многочисленные оскорбления. И они стали наносить удары, соперничая друг с другом. Самый сильный удар попал Люпену в висок. Он упал.

– Если вы его изувечите, то будете иметь дело со мной.

Ганимар наклонился, собираясь привести Люпена в чувство, но, убедившись, что тот нормально дышит, распорядился, чтобы преступника взяли за ноги и за руки, а сам он будет поддерживать туловище.

– Идите осторожнее, не трясите. Ах, чуть его не прикончили! Эй, как вы себя чувствуете?

Люпен открыл глаза и прошептал:

– Не очень, Ганимар… Меня могли убить.

– Сами виноваты, черт возьми! Это все ваше упрямство, – проворчал огорченный Ганимар. – Вам не очень больно?

Они вышли на лестницу. Люпен простонал:

– Ганимар… в лифт… они переломают мне кости….

– Хорошая мысль, отличная, – согласился Ганимар. – Тем более что лестница узкая, и мы не смогли бы…

Он вызвал лифт. Люпена со всеми предосторожностями занесли туда. Ганимар занял место рядом и сказал своим людям:

– Ступайте вниз и ждите меня у комнаты консьержки.

Он взялся за ручку, но не успел закрыть дверь. Внезапно лифт взлетел, как воздушный шар, у которого перерезали веревку. Раздался язвительный смех.

– Черт возьми… – зарычал Ганимар, лихорадочно отыскивая в темноте кнопку для спуска лифта. Не найдя ее, он крикнул: – На шестой! Быстрее к двери на шестом этаже!

Четверо полицейских помчались вверх по лестнице. Но произошло нечто странное: лифт как будто пробил потолок последнего этажа, исчез из поля зрения полицейских, внезапно вынырнул на верхнем этаже, где живет прислуга, и остановился. Три человека уже поджидали там. Двое схватили Ганимара, который, впрочем, и не думал защищаться, оглушенный и лишенный возможности пошевелиться. Третий человек увел Люпена.

– Я предупреждал вас, Ганимар… подъем воздушного шара… благодаря вам! В другой раз не будете таким снисходительным. Особенно прошу запомнить, что Арсен Люпен не позволяет себя бить и причинять себе боль без серьезных на то причин. Прощайте…

Кабина закрылась, и лифт вместе с Ганимаром поехал вниз. Все это произошло так быстро, что инспектор догнал своих подчиненных у комнаты консьержки.

Они бегом пересекли двор и поднялись по служебной лестнице – единственной, дававшей возможность попасть на этаж прислуги, где и случился побег.

Длинный коридор с несколькими поворотами, вдоль которого располагались номера, вел к легко открывшейся двери. По другую ее сторону – соответственно, уже в другом доме – находился еще один коридор с такими же ломаными углами и похожими комнатами. В самом конце – черный ход. Ганимар спустился по лестнице черного хода, пересек двор, вестибюль и вышел на улицу Пико. И тут он понял: оба дома соприкасались, а их фасады выходили на две улицы, не перпендикулярные, а параллельные, отстоящие друг от друга более чем на шестьдесят метров.

Он вошел в помещение консьержки и, показав свое удостоверение, спросил:

– Здесь проходили только что четыре человека?

– Да, двое слуг с пятого и шестого этажей, и двое приятелей.

– Кто живет на пятом и шестом этажах?

– Господа Фовель и их кузены Прово… они сегодня переезжали. Остались только двое слуг, они только что уехали.

«Эх, – подумал Ганимар, усевшийся на диванчик в комнате консьержа, – какой случай мы упустили! Вся шайка жила в этом квартале».

Сорока минутами позже два человека прибыли в экипаже на Северный вокзал и поспешили к скорому поезду, идущему в Кале, а за ними – носильщик с багажом.