– Большие цели требуют больших жертв. Так было всегда. Зато остальные, узнав о причине гибели наркоманов, надолго откажутся от желания употреблять эту гадость. Разве я не прав?

– Кардинальное средство! – Я попытался изобразить подобие восхищения. – Только сомневаюсь, получится ли?

– Обязательно! А после избавления от наркоманов устраним и другие причины возникновения хаоса. Понаехавшие будут выдворены с нашей земли, либо останутся в ней навечно.

– С помощью таблеток? Где же вы их столько возьмете?

Я уже понял, что основное оружие зиранов – чудодейственное «лекарство».

– Теперь, когда главный враг уничтожен, мы можем смело воспользоваться его каналами (и среди ларгонцев есть приверженцы порядка), а потом… Как только откроется окно, Россию ждет великое будущее! И ты, между прочим, можешь стать в ряды его творцов.

Опять это ощущение дежавю. Шелестова тоже, помнится, собиралась стать в ряды, только по другую сторону баррикад.

– Слишком красиво вы все расписываете, Иван Леонидович. Не боитесь, что учитель не говорит всей правды? Что им мешает после уничтожения других рас добраться и до нас? Сами знаете, легковерие – прямой путь к могиле.

– Когда пообщаешься с учителем, ты поймешь, что он не способен на подлость, – произнес собеседник, одарив меня улыбкой блаженного.

«Твою ж угодливость и мать ее раболепие на помойку человеческих отношений! Ну ладно, Маргарита – глупая сопливая девчонка, так и этот дядька туда же?! Чем чужаки подкупают наших людей? Ризгум тогда чуть не плакал, узнав о гибели хозяина, и дядя Ваня рассказывает об учителе не иначе, как с благоговением».

– А о войне ларгонцев с зиранами он рассказывал?

– Война – это слишком громко сказано! Так, небольшие конфликты. – Мужчина просто отмахнулся от моего вопроса. – Ларгонцы увязли в пороке хаоса и обречены на вымирание. А поскольку им грустно уходить в одиночку, хотят утащить с собой и наш мир. Но теперь мы с твоей помощью уничтожили главный козырь врага. Немного усилий – и окно в мир зиранов будет прорублено.

– Иван Леонидович, а когда я смогу встретиться с учителем? – Надо было довести начатую игру до конца. Пусть думает, что я «начал осмысливать» его идеи.

– Не раньше, чем я пойму, что ты к этому готов. Первым этапом подготовки должен стать твой рассказ о событиях в доме Шарга – так звали нашего взорвавшегося врага.

Отступать было некуда. Но как же мне не хотелось откровенничать на эту тему! Наверняка здесь была сокрыта некая тайна, которую чужаки хотели выведать, и, скорее всего, она касалась меня. Ведь почему-то они переменили свое первоначальное решение избавиться от Семена Зайцева. Почему? Неужели я могу представлять для них опасность или, наоборот, принести выгоду? Вот так ляпнешь что-нибудь, на собственный взгляд ничего не значащее, а оно послужит сигналом к немедленному уничтожению.

– Что-то случилось? – Он тронул за руку: видимо, на лице отразилось больше, чем мне хотелось.

– Зуб с утра побаливает. Эти приспешники зиранов обожают бить связанных.

– Несладко пришлось? Как же тебе удалось выбраться?

– Сам до сих пор не могу поверить в свое спасение. Сейчас расскажу все по порядку, а вы попробуйте найти логику в действиях врага. Мне, к примеру, этого не удалось. Схватили меня возле станции метро «Речной вокзал»…

Я начал говорить, пытаясь по мере повествования определить, о чем лучше умолчать. Интуитивно понимал, что самая запретная тема – общение с Зау.

На прозвучавший звонок сотового он велел не реагировать. Я даже не успел обрадоваться спасительной паузе.

– Прошу прощения, господа. – К нам приблизилась Валерия. – Семен, можно тебя на минуту?

Со вздохом облегчения я оставил собеседника.

– Звонил Алексей Степанович, он едет сюда. Вот-вот прибудет, – она говорила негромко, но достаточно, чтобы быть услышанной не только мной.

– Хорошо. – Вернувшись, я прикрыл рукой рот, чтобы не выдать истинные чувства, и сообщил Ивану: – Сейчас здесь будет полковник, наверное, опять что-то раскопал. Когда и где мы встретимся в следующий раз?

– Очень скоро, Семен. Я дам знать.

Он пожал руку и быстрым шагом направился прочь.

– Как ты? – подбежала Людмила. – Правда, Лера здорово придумала?!

– Полковник не приедет?

– Обижаешь, – произнесла моя спасительница, провожая взглядом Широкова. – Я, как увидела твою кислую физиономию, сразу поняла: беседа затянулась, принимает опасный оборот. Позвонила Алексею Степановичу, он тебе, потом мне. Вон его машина остановилась.

– Ты вызвала его, чтобы…

– Во-первых, прервать разговор, во-вторых, обеспечить алиби: неприятель не должен заподозрить, что это мы подстроили. Вдруг и они выставили наблюдателей? А лицедей из тебя действительно хреновый.

– Я же говорила, – улыбнулась Огонек.

– Во что вы вляпались на этот раз, дамы и господин? – спросил полковник.

– Он опять вышел на нас. Сам вычислил. Да еще по телефону позвонил. Даже предупредить вас не успел, – нажаловался я. – Хорошо, девчонки додумались.

– Пойдемте домой, – предложил Алексей Степанович. – По дороге расскажете.

Ему хорошо говорить, а мне опять думай, какую часть информации выдать «на гора», а какую придержать. До чего же трудно следить за каждым своим словом, когда не знаешь, можно ли доверять человеку.

– В общем, все плохо, товарищ полковник…

Не знаю, как и кем себя ощущали двойные агенты, меня же собственное положение угнетало чрезвычайно. С одной стороны, я вроде бы работал на Алексея Степановича, но Ивана Леонидовича следовало убедить в обратном. А мой собственный интерес при этом заключался в том, чтобы уберечься от угрозы расправы, которая в равной степени могла исходить от обоих. Сейчас бы с кем-нибудь посоветоваться. Но ни Кошевара, ни Виктора нет в живых, дед Наташки прибудет нескоро, а решать проблему нужно срочно.

Вариантов всего два: либо играть втемную, надеясь, что вот-вот придет нужная масть, либо открыть карты и сразу выяснить – пан или пропал. Мне больше нравился второй. Ну не рожден я для закулисных интриг!

– Алексей Степанович, если после того, как вся эта кутерьма закончится, вам прикажут избавиться от нас, вы как поступите?

– Я на службе, – развел руками полковник. – Но пока у начальства на вас лично, господин Зайцев, другие виды.

О способностях девушек он, к счастью, не знал.

– То есть все будет зависеть от моего ответа на их предложения?

– Определенно ничего сказать не могу, но для серьезного разговора вас обязательно вызовут.

По крайней мере, он не стал лгать. Это обстоятельство подтолкнуло меня к следующему вопросу: