Дракон вздрогнул, услышав это имя. Тин — так он предпочитал зваться во времена своей молодости, когда поступками его руководили чувства и дерзкая бесшабашность, а вовсе не мудрость. Сказания о его тогдашних приключениях номады и по сей день рассказывали детям перед сном, но никто и никогда не смел называть его этим именем с тех самых пор, как он стал владыкой дандра у гойе. Никто кроме Тии.

— Её следовало бы найти и убить до того, как она впервые взяла в руки веера. — дёрнул уголками губ Константин. — Но…

— Но сиа…

Дракон опустил голову и промолчал. Жест вышел совершенно человеческим, и даже самый внимательный наблюдатель не смог бы распознать обман. Да и сам Константин настолько уже привык пребывать в этом обличье, что не самое удобное, слабое и смехотворно маленькое бескрылое тело стало ему почти родным, будто тысячелетия назад именно таким он и родился. Иной раз владыке даже казалось, что его истинное тело — крылатое, величественное, — лишь плод его воображения, диковинный сон, дающий ощущение полёта — говорят, такие иногда снятся человеческим детям.

— Да, Тиа. Я и представить себе не мог, что она окажется его t'aane. Впрочем, когда я это понял, убивать было уже поздно. Теперь, наоборот, её жизнь — единственное, что ещё удерживает Шагрон от падения в пропасть.

— Отец-Небо, убереги нас от зла, даруй свою мудрость и силу, — быстро пробормотала женщина. — Может, следовало оставить девочку в долине, владыка, под вашим присмотром и защитой? Всё ей рассказать вместо того, чтоб отправлять к Хрустальным горам?

— Нет, — покачал головой дракон. — Нельзя. Это её путь — и ничей больше. Это и есть испытание. Я знаю, каким должно быть верное решение, но она должна принять его сама. Своим сердцем и своим разумом.

— Что, если она ошибётся?

— Зов Абсолюта прозвучал, Тиа. Я не вправе вмешиваться. Давай лучше надеяться на лучшее. Есть в этой девушке нечто, что внушает мне надежду.

— А «Тысяча лет опыта»?

Константин вздохнул.

— Да, он тоже слышит зов. И он придёт, в этом нет никаких сомнений. «Тысяча лет опыта» — как же верно назвала его маа’пина. Жаль только, что с опытом мы зачастую теряем человечность, подменяя её размышлениями о всеобщем благе, пусть даже и ценой некоторых жертв. Так должен мыслить правитель, но не страж величайшей во вселенной силы. Так что, Тиа, вскоре начнётся охота. На Аэр и на каждого, кто окажет ей помощь.

— Всё-таки надо было оставить её в дандра у гойе. Номады готовы защищать свою долину, — гордо вскинулась женщина. — И свой мир.

— Знаю, Тиа, — кратко отмолвил Константин. — Но ни номады, ни даже я «Тысяче лет опыта» не соперники. Мы для него словно мелкие мошки, способные разве что доставить лёгкое неудобство.

— А сиа Владиус? Он ведь подвергает себя такой опасности, — простонала номадка, в отчаянии сцепляя руки перед грудью.

Сердце владыки болезненно дёрнулось, вторя стенаниям Тии, но внешне он остался бесстрастен.

— Он выбрал себе женщину. И в этом, мне кажется, тоже есть воля Абсолюта — Владиус единственный, кто в силах её защитить — если сможет, наконец, принять себя.

— Но он может погибнуть!

— В одиночку Аэр не справится. Она талантливый маг, но она человек, и возможности её не беспредельны. Со временем она сравняется по силе с Ахероном, но до этого ей понадобится защита, — жёстко оборвал номадку Константин, — Ведь если она не дойдёт до врат, погибнет не только мой сын, Тиа. Весь Шагрон превратится в безжизненные руины

— Нельзя такое допустить, владыка. Но как? «Тысяча лет опыта» самый могущественный, но не единственный её враг.

— Да, магики Башни Абсолюта в стороне тоже не останутся. И наверняка попытаются пролезть меж двух пастей и вырвать себе лакомый кусок, пока псы покрупнее будут заняты друг дружкой? Я склонен полагать, что второе.

Константин вдруг замолк — горло судорожно сжалось.

Старая номадка никогда не была просто служанкой. С раннего детства она находилась подле Константина, её руки принимали новорождённого сиа, когда женщина владыки — Матина, — разрешилась от долгожданного бремени, она же помогала нянчить и воспитывать малыша. Она была почти что членом семьи. И догадывалась, как никто иной, что могло стоять за этим выразительным молчанием.

— Вельх, владыка? — тотчас обеспокоилась Тиа. — Не вините себя. Его выбор от вас не зависел.

Константин стиснул зубы и помрачнел.

— Знаю, Тиа, — с трудом выдавил он. — Знаю.

— Он предатель, владыка, — быстро сказала номадка. — И недостоин даже памяти о нём.

Дракон усмехнулся.

— Умеешь ты ободрить, Тиа. Но мои чувства сейчас не имеют значения. Магики и их жажда Абсолюта могут и нам сослужить добрую службу. Впрочем, Аэр едва ли когда-нибудь отблагодарит меня за это.

— Вы хотите помочь ей укрепить свою связь с веерами?

— Именно так, Тиа. Увы, зная Вельха, это будет непростой и… весьма болезненный процесс, сопряжённый с некоторыми рисками. К тому же, необходимо будет позаботиться о том, чтоб Аэр выжила во что бы то ни стало. Впрочем, я знаю, кто сможет нам в этом помочь. Думаю, если без умалчивания рассказать им, что нас всех ждёт, они согласятся помочь. Не только Аэр, но и Владиусу…

— Вы о Ночных Тенях, владыка? — Тию передёрнуло. — Мерзкие ассасины, по всему свету собирающие детей, чтоб воспитать из них беспринципных наёмных убийц! Владыка, их твердыню следует просто-напросто уничтожить! Мать-Земля, сиа ведь пришлось стать их выучеником, чтоб выжить!

Номадка рассвирепела не на шутку, глаза её заблистали гневом, брови сошлись на переносице, вокруг плотно сжатых губ пролегли незаметные обычно борозды морщин. Казалось, она самолично бросилась бы с припрятанным в сапоге ножом на магистра Теней, окажись он вдруг рядом.

— Понимаю и разделяю твои чувства, — попытался вразумить её дракон, несмотря на то что и сам испытывал к ночным убийцам более чем кровожадные позывы. — Я тоже был бы не прочь… гм… избавить Шагрон от их существования. Но сейчас мы не можем позволить себе совершать такие необдуманные поступки как месть.

— Но сиа… — задохнулась от возмущения номадка. — Они посмели…

— Да, посмели! — зарычал дракон, и по лицу его прошла короткая судорога — владыка с трудом сдержался, чтоб не перекинуться в истинную свою ипостась. — И нам придётся смириться с этим. Уничтожение их твердыни не избавит нас от Теней, но лишит возможного союзника. А нашему врагу, наоборот, его подарит.

Номадка упрямо опустила голову. Она, почти всю свою жизнь прожившая рядом с драконом, посвящённая во все его тайны, к семье владыки относилась как к собственной. А ещё она была женщиной — и уже по одному только этому записывала в личные враги каждого, кто вольно или невольно мог причинить вред любому члену этой самой семьи. И никаких «позже» для неё не существовало. Расплата должна наступить как можно скорее, считала она. И даже сам владыка не мог убедить её в обратном.