Я вернулась обратно в комнату, наскоро сполоснулась ледяной водой из умывальника, накинула рубашку и бегом бросилась к Энди Шаплису – ближайшему ко мне обладателю радиоприемника. В комнатушке, которую Энди делил с вечно отсутствующим приятелем (за три года я видела этого приятеля ровным счетом дважды), уже набилась чертова уйма народу. Будущие светила юриспруденции висели чуть ли не на потолке, напряженно вглядываясь в старый обшарпанный ящик, из которого доносилось мерзкое шипение.

– Ну?

– Тихо, – отмахнулся Энди, осторожно вращая ручку настройки. – И так глушат, а вы тут галдите. Сейчас…

– …на этом мы заканчиваем сводку… пшшшш… текущей котировки ценных бумаг Лондонской фондовой биржи А сейчас – международные новости. В эти дни внимание всего мира приковано к зоне русско-американского конфликта. Для тех, кто не слышал наш внеочередной выпуск в шесть часов…

– Что случилось?!

– Тихо!

– … повторяем сообщение нашего специального корреспондента Джерома Касселса.

Четкий голос диктора пропал, сменившись треском помех и заунывным воем подавителей.

– Да сделай ты что-нибудь! – взвизгнул кто-то у окна. Энди врезал по приемнику кулаком, и звук прорезался вновь.

– …часа утра город Фэрбенкс – последний оплот американских войск на Аляске – был занят частями русской армии. Генерал Поквелл вместе со своим штабом сдался. Территория Аляски полностью контролируется Российской Империей.

– Не может быть!

– Заткнись!

– Пшшшш… парашютным десантом прямо на крыши домов. Через полтора часа подошедшая со стороны Джуно колонна бронетехники соединилась с десантниками и полностью овладела городом. Как сообщил мне заместитель русского коменданта Фэрбенкса, капитан Кумарин, в городе находятся части Псковской воздушно-десантной и Екатеринбургской мотострелковой дивизий. Ожидается также прибытие знаменитого Северного пол…

Голос Касселса внезапно исчез и больше не появлялся, как Энди ни старался выколотить его.

– Вот это да! – выдохнул кто-то.

– Ой, что теперь будет?

– А что может быть? Война-то окончена.

– Вот как раз сейчас и может быть все, что угодно.

– И правильно. Аляску надо отбить.

– Идиот. Чем? Какими силами?

– Армией.

– Вы в Техасе все такие олухи? Да стоит нам рыпнуться, русские танки через полчаса будут по Калифорнии раскатывать.

– Какие танки?

– Те, что в Русском Китае на корабли грузятся. Аляску-то они взяли голыми руками, десятком отборных полков, а вся русская армия стоит и ждет – дернемся мы или нет?

– А я все равно считаю, – возразил техасец, – что раз уж на нас напали, то мы должны показать этим русским…

– Да что ты им можешь показать? Быков с твоего ранчо?

– Ты мое ранчо не трогай, – завопил техасец. – Что им показать? Да все показать! Бомбу атомную им показать! Я хочу драться за свою страну!

– А куда ты еще денешься? Повестки-то все получили. Вон даже Кейт.

– Что «Кейт»? – насторожилась я.

– Ты повестку получила?

– Да.

– И что тебе на призывном пункте сказали?

– Чтоб не путалась под ногами. Они сначала с олухами вроде вас будут разбираться, потом с неграми, а только потом до меня очередь дойдет, – ответила я и добавила про себя: «Дай боже, никогда не дойдет!»

– Выходит, переводчики им совсем не нужны?

– А зачем? Это у русских проблемы – такую ораву наших даже аргентинцы не захватывали.

– А…

Дверь с грохотом отлетела в сторону. На пороге возник парень с первого этажа. Звали его, насколько я помнила, Хэнком. Выглядел он так, словно ему на голову свалился один из русских парашютистов.

– Вы! – выдохнул он. – Тут! Сидите!

У меня внутри все похолодело. Ну что еще могло стрястись?

– Хэнк, Аляску взяли!

– Какая Аляска? – завопил Хэнк. – Корабли на горизонте! Русский флот к берегу подходит!

Как мы вылетели из комнаты – не помню, но к тому моменту, когда я оказалась на улице, с моей рубашки исчезла половина пуговиц, и мне пришлось судорожно придерживать разлетающиеся полы. По счастью, у Хэнка была машина, подержанный «фордик», и мы все залезли в нее. Трое самых крепких повисли на крыше.

На улицах было сущее столпотворение. Пробки разрастались на каждом перекрестке, а от гула клаксонов хотелось зажать уши. Похоже, все население города пыталось либо выбраться из него вовсе, либо, как мы, попасть поближе к берегу и посмотреть на захватчиков.

– Куда едем? – провизжала я в ухо сидящему рядом Энди, пытаясь справиться с рубашкой.

– На мост! – гаркнул тот. – К Золотым Воротам!

До моста мы, правда, не доехали – уже на подъездах к нему машины стояли в три слоя. Пришлось бросить машину и пробираться сквозь заполонившую мост и его окрестности толпу. Когда я, растеряв всех своих попутчиков и оставшиеся пуговицы, сумела наконец протолкаться на Золотые Ворота, там уже столпилось не меньше половины Фриско.

Я с трудом отвоевала себе заветные полтора фута у перил и завороженно уставилась вдаль.

Корабли, маячившие у горизонта, вовсе не выглядели страшными. Но я-то знала, что стоит этому изящному серому силуэту озариться искрами вспышек – и через минуту и мост, и полгорода отправятся прямиком в ад. Так что находиться здесь было довольно небезопасно. Но пропустить такое зрелище – это свыше моих сил.

– Авианесущий крейсер типа «Нахимов», – сказал стоящий рядом моряк, судя по форме, офицер торгового флота, опуская бинокль. – Сорок ударных самолетов плюс ракеты и пушки. Жаль, название не могу прочесть.

– Дайте мне, – предложила я. – Я русский знаю.

– В самом деле? – удивился моряк. – Ну что ж, мисс, попробуйте.

Я вцепилась в бинокль, едва не уронив его при этом в воду, и навела на самый крупный силуэт.

Чужие буквы плясали перед глазами, никак не желая складываться в слова. А когда сложились…

– Не может быть, – прошептала я.

– Что не может быть? – не понял моряк.

– В-возьмите. – Я сунула ему бинокль и буквально повисла на парапете, сотрясаемая приступом неудержимого, немного истерического смеха. На меня начали оглядываться.

– Что вы там такое увидели? – продолжал допытываться моряк.

– Этот корабль, – выдавила я сквозь смех, – называется «Джон Поль Джонс».

«ВАШИНГТОН ПОСТ»,

26 сентября 1979 года

«Передает из Монтевидео корреспондент ИПА. В городе продолжаются уличные бои, но правительственные здания и армейские казармы прочно заняты повстанцами из «Сендеро Крусада». В эту минуту неоортодоксальные священники, как столичные, так и пришедшие с повстанческой армией, проводят в церквах и соборах торжественные литургии в благодарность за освобождение страны от «богопротивного режима Атуральде». И хотя верные прежнему правительству части еще продолжают ожесточенное сопротивление в провинциях Колонна и Сориано вдоль аргентинской границы, президент Атуральде уже не контролирует большую часть собственной страны. Пока что новые власти не получили международного признания, но очевидно, что это вопрос времени. В совместном заявлении руководителей повстанцев, оглашенном номинальным главой «Сендеро Крусада» падре Фелипе Альваресом, подчеркивается, что новый Уругвай будет «католической, миролюбивой страной». Последние слова уже получили поддержку папы римского Павла VII. На деле это означает, что все попытки вашингтонской администрации поддержать дружественно настроенное правительство в еще одной латиноамериканской стране позорно провалились, и Уругвай последовал по пути, которым уже прошли в разное время Аргентина, Чили и Эквадор…»