Писарь Вертин также делает предположение, что сокровища были унесены со складов перед тем, как их уничтожили, что кое-кто из капитанов оставил их себе. Это полностью не соответствует истине. Склады, полные сокровищ, рачительно собранными для вас, были сожжены дотла фанатиками Бингтауна. Почему писарям не под силу в это поверить? Они ведь описывают, как горожане Бингтауна убивали своих близких, а потом кончали жизнь самоубийством, чтобы не иметь никаких дел с нашими воинами. Учитывая нашу репутацию, не следует ставить под сомнение факты.

Но самая серьезная и несправедливая ошибка писаря Вертина состоит в то, что он отрицает факт существования дракона. Позволено ли мне будет нижайше осведомиться, на чем основывается его донесение? Все капитаны, вернувшиеся из похода к родным берегам, утверждают, что видели сине-серебристого дракона. Все капитаны. Почему же их слова считаются трусливыми и лживыми оправданиями, а россказни жалкого евнуха принимаются за истину? Да, дракон существует. И он нанес нам непоправимый урон. Ваш писарь глупо заявляет, что нет никаких доказательств его существования, что доклады о драконе есть «оправдание для трусов, которые умудрились сбежать, одержав победу и не забыв прихватить захваченные сокровища, принадлежащие герцогу Сиддеру». Какие нужны доказательства, спрашиваю я вас, если сотни и сотни воинов никогда уже не вернутся домой?

«Последние возражения капитана Слайка после объявления его смертного приговора», перевод с чалседийского Чейда Фаллстара

Только через несколько часов я возвратился в покои лорда Голдена. Моя аудиенция с королевой и Чейдом затянулась надолго. Чейд отказался пригласить для участия в ней принца Дьютифула.

– Ему известно, что мы с тобой давно знакомы. Но пока еще не следует давать ему повод взглянуть на наши отношения по-новому. Время не пришло.

Немного подумав, я согласился с ним. Формально я приходился Чейду внучатым племянником, хотя никогда так его не воспринимал. Он всегда оставался моим наставником. И хотя Чейд стал пожилым человеком, а мое лицо изуродовали шрамы, наше сходство было весьма заметным. Дьютифул уже говорил о своих подозрениях относительно наших возможных родственных связей. Будет лучше, если он не увидит нас вместе.

Наша беседа затянулась. Еще ни разу Чейду не доводилось обсуждать со мной и Кетриккен истинную природу драконов Шести Герцогств. Он потягивал один из своих жутких отваров и тщательно записывал наш разговор, пока не уставала рука. Тогда он передавал перо мне. Как всегда, его вопросы были четкими и вдумчивыми. Удивляло лишь его возбуждение. Для Чейда чудо оживления каменных драконов при помощи Скилла и Уита стало еще одним проявлением могущества Скилла. Я видел горящий в его глазах голод, когда он рассуждал о том, что люди пытались избежать холодных объятий смерти, когда впервые использовали магию Скилла.

Услышав это, Кетриккен нахмурилась. Вероятно, ей хотелось верить, что каменные драконы были сотворены магами Скилла в надежде, что их создания когда-нибудь придут на помощь Шести Герцогствам. Возможно, она надеялась, что старшие драконы появились для неизвестных нам высоких целей. Когда я предположил, что к рождению драконов привела чрезмерная склонность к Скиллу, оба остались мной недовольны.

Они вообще были мной недовольны и встретили мое сообщение о природе драконов Бингтауна с недоверием, а потом и с раздражением – почему я не поделился с ними этими сведениями раньше? Я и сам не понимал, почему защищал Шута. Нет, я не лгал им, Чейд воспитал достойного ученика. Я лишь дал им понять, что Шут поведал мне легенды о драконах Бингтауна, когда впервые навестил меня в моей хижине. Мне пришлось взять на себя вину за то, что я ничего не рассказал им раньше. Пожав плечами, я заявил, что тогда мне казалось, будто подобные сказки не могут представлять интереса для Баккипа. Я не стал говорить, что в тот момент они показались мне чистым вымыслом. После мучительных колебаний им пришлось сделать вид, что они мне поверили.

– Теперь наши драконы предстают совсем в другом свете, – задумчиво проговорила Кетриккен.

– А замечания юноши в вуали перестают быть оскорбительными, – рискнул я добавить.

– Возможно. И все же ему не следовало ставить под сомнение существование наших драконов.

– Сейчас мы должны забыть об обидах, дорогая, – заговорил Чейд. – В прошлом году мне в руки попали бумаги, где описывается дракон, защищавший Бингтаун от чалседийского флота. Тогда я принял эту историю за обычную ложь, которую капитан придумал, чтобы оправдаться за поражение и бегство. Я решил, что чалседийцы прослышали о наших драконах и заявили, будто их победил дракон, а не войска Бингтауна.

– Возможно, мне следовало уделить этим историям больше внимания. Я постараюсь собрать больше информации о войне между Чалседом и Бингтауном. Но сейчас давайте попробуем оценить наше положение. – Он откашлялся и посмотрел на меня, словно подозревал, что я скрываю жизненно важные сведения. – Засыпанные землей города, о которых тебе рассказал Шут… можно ли их связать с заброшенным городом, где тебе довелось побывать? – Чейд задал свой вопрос так, словно он был важнее, чем слова королевы о нанесенном нам оскорблении.

Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Город, где я побывал, не был погребен под землей. Однако какая-то катастрофа погубила всех его жителей. Он напоминал торт, разрубленный топором. А потом река затопила разломы.

– Катастрофа, после которой земля одного города покрылась трещинами, могла привести к тому, что другой город полностью ушел под землю, – предположил Чейд.

– Или пробудить спящий вулкан, – вмешалась Кетриккен. – В Горном Королевстве я слышала немало таких легенд. Землетрясение может разбудить вулкан, из жерла которого начинает изливаться лава, небо темнеет от пепла, воздух наполняется удушающим дымом. Иногда со склонов обрушиваются потоки воды и грязи, заполняя лощины и овраги, а потом и равнину. Существует легенда о городе в долине, возле глубокого озера. За день до землетрясения там все было хорошо. В городе кипела жизнь. Когда через два дня в город приехали путешественники, они обнаружили тела мертвых горожан на улицах, где они лежали рядом с трупами домашних животных. Ни на одном из тел они не нашли следов насилия. Казалось, люди просто упали на землю и умерли.

Наступила тишина. Чейд заставил меня повторить все, что Шут рассказал о драконах Бингтауна. Потом задал мне несколько вопросов про драконов Шести Герцогств, на большинство из которых я не знал ответов. Могли быть змеиные драконы среди тех, что я разбудил? Если змеиные драконы выступят против Шести Герцогств, удастся ли убедить наших драконов вновь подняться на защиту Баккипа? Или они объединятся со своими чешуйчатыми родичами? Кстати, о чешуе, что мне известно о диковинном юноше? Рассказывал ли Шут об этой расе?

Когда меня наконец отпустили, чтобы обсудить услышанное, я не сомневался, что пропустил сразу несколько трапез. Покинув покои Кетриккен через потайной ход, я добрался по нему до своей спальни. Лорд Голден куда-то ушел, и я отправился на кухню, чтобы перекусить. Однако там царило неслыханное оживление, и меня категорически отказались впустить. Мне пришлось отступить. Тогда я зашел в караулку, где разжился хлебом, мясом, сыром и элем – большего мне и не нужно было.