Судьба человека, попавшего в лавину, непредсказуема. Дажеесли ему не сломает шею, шансов на спасение у несчастного очень мало, аглавное, как это ни странно, нельзя суетиться, пытаться выбраться и тратитьсилы на самовыкапывание. Дело в том, что в лавине человека крутит в разныестороны, а когда бешеное верчение прекращается, он, порой, не в силах понять,где верх, где низ, начинает рыть снег, думая, что пробивается наружу, а насамом деле зарывается глубже. Единственное, что можно посоветовать бедолаге,это постараться утрамбовать вокруг себя снег, чтобы добыть немного воздуха. А потомпусть молится, может быть, его найдут. Есть специально обученные собаки,способные почуять под толщей снега человека, а есть и странные люди, отдавшиевсю свою жизнь горам. Идет такой человек в составе поисковой группы по склону,потом вдруг без всякой видимой причины останавливается и говорит: «Здесь».

В горах к таким чудакам прислушиваются, и, что самоеинтересное, они, как правило, никогда не ошибаются. Бывали случаи, когда надесятый день после схода лавины из нее выкапывали живых. И еще, главное,не паниковать, твердо верить – найдут, убеждать себя: у меня теплыйкостюм, а без еды можно прожить тридцать суток. Горы совершенно непредсказуемы,один человек споткнется и, осторожно упав на бок, сразу, буквально на ровномместе, сломает шею, другой, погребенный под тонной снега, остается живым вплену больше недели, а потом, оказавшись в больнице, узнает, что, в общем,совершенно здоров. Проводники говорят, что бог зовет человека в горы лишь вдвух случаях: когда хочет либо наградить, либо наказать его. И еще, насклоне все человеческие качества проступают как под лупой: жадность, подлость,лживость, благородство, умение пожертвовать собой, – все принимаетгипертрофированные формы.

Много чудаков ходит в горы, кое-кто, приехав один раз,кардинально ломает свою жизнь и селится на каменистых уступах. Строят хижины,забывают про семьи, про большие города, бросают профессию, в которой достиглиопределенных высот, меняют комфортное существование жителя современногомегаполиса на судьбу отшельника-одиночки, начинают работать спасателями,проводниками. Такие люди абсолютно счастливы, живя без электрического света,газа, канализации и воды.

Вот один из таких странных людей, Валерий Новопесков, иоткопал Марту. Когда-то он жил в Петербурге, заведовал кафедрой математическихисследований в престижном вузе, имел жену-красавицу, прекрасную квартиру, дачу,машину и отличные перспективы. Но потом он случайно попал в горы и… остался вних навсегда.

Последнее время Валерий жил в хижине на плато, работалпроводником. В его избушке часто останавливались на отдых те, кто шел квершине, и поисковые отряды. Вообще, в горах не принято отказывать в ночлегеникому, у вас могут не спросить об имени, но чашку чая дадут всегда и молчаукажут на место для ночлега. И вот Валерий-то и был одним из тех странныхлюдей, способных почуять несчастного, погребенного в лавине.

Услыхав грохот, Новопесков надел лыжи, выбрался на склон,прошелся по тому месту, где сошла лавина, и вытащил Марту. Она выгляделаиспуганной, слегка помятой, но целой, и Валерий устроил ее в своей хижине. Онрешил, что женщина отоспится пару часов, а потом он поможет ей добраться догостиницы. Марта проснулась лишь на следующее утро и, когда Валерий предложилей отправиться в отель, помотала головой:

– У меня нет никаких сил, можно я поживу тут еще сутки?

– Тебя, наверное, ищут, – напомнил Валера.

Марта тихо сказала:

– Нет, я тут одна, ни родственников со мной нет, низнакомых, никто не хватится!

– Все же лучше спуститься, – пробормотал Валера,понимая: ему очень не хочется, чтобы эта женщина уходила.

– А ты не можешь оставить меня в хижине навремя? – так же тихо спросила Марта.

– Живи сколько хочешь, – ответил Валерий, – еслиуверена, что никто не станет дергаться.

– Никто, – прошептала Марта, – знаешь, я никому ненужна, с мужем у меня отношения никуда, он не станет звонить, за все время, чтотут отдыхала, один раз звякнул. Пожалуйста, оставь меня и никому не говори, гдея. Я даже рада, что так получилось. Пусть меня считают умершей, будет шансначать жизнь сначала, может, стану счастливым человеком. Пожалуйста, никому неговори, где я. Меня, наверное, хватятся в отеле, так ты уж не выдавай.

Неожиданно Валеру укусила жалость. Марта походила напотерявшегося ребенка.

– Отдыхай, – улыбнулся он и укрыл женщину пледом.

А Марта, слабая от пережитого, мигом заснула в тепломпомещении и проспала трое суток.

Очнулась она внезапно и сначала не поняла, какое время сутокна дворе, кругом стояла кромешная темнота. Кровать, на которой она лежала, былаотгорожена от большой комнаты тонкой фанерной перегородкой. Марту оттуда небыло видно, зато она великолепно слышала тихий разговор, который вели вкомнате. Хозяина хижины в доме явно не было.

Говорили двое, мужчина и женщина.

– Нельзя так изводить себя, – стрекоталосопрано, – она погибла.

– Пойми, – ответил до боли знакомый баритон, – ядолжен в этом убедиться.

Марта вздрогнула, села, а потом приникла глазами к одной изщелей, щедро украшавших стену. В неверном свете керосиновой лампыЛитвинская разглядела своего мужа Андрея и худощавую женщину. Первым ее позывомбыло закричать: «Я тут», – и выйти.

Но вдруг женщина обняла Андрея:

– Милый, она умерла. Поехали домой, теперь мы будем вместе.

– Я хочу быть уверен, что сделал все дляпоисков, – ответил Литвинский, – и потом, вдруг она спаслась!

– Это невозможно!

– Почему? Говорят, такое бывает. Лавина пронесется мимо,заденет краем, и все.

– Марта попала в эпицентр!

– А вдруг нет?

– Она была посередине лавины, ее убило мгновенно!

– Да откуда ты знаешь? – рявкнул Андрей.

– Я видела, – неожиданно ляпнула женщина изарыдала.

Литвинский схватил любовницу за плечи и начал трясти какгрушу, приговаривая:

– С ума сошла, совсем с ума сошла.

Тетка сначала плакала, потом внезапно призналась всодеянном. Марта сидела на кровати, прижимая к груди кулаки, все услышанноенапоминало сценарий голливудского кинофильма: любовница, решившая статьзаконной женой, убирает с дороги мешающую ей официальную супругу своегомужчины, а потом приезжает вместе с ним на склон, чтобы искать тело убитой.

Наконец рассказ иссяк, и в хижине воцарилось молчание.