Пока король отдыхал в Костеничах (люди и лошади валились от усталости), Почеп заняли русские. Шведы опоздали, и все их потуги, и все тяготы ускоренного марша оказались напрасными. Путь на Москву снова был закрыт. Шведы опоздали, русские их опередили. Слишком долго король простоял в Татарске. Царь Петр со своими генералами проанализировал положение, просчитал возможные варианты его действий и сделал верный шаг... конями генерала Ифланда. В фехтовании это называется рипостом — ответным выпадом.

В горькую чашу все капли просятся. По дороге в лесу Карлу доставили известие о местонахождении Левенхаупта. Оказалось, что он на момент пребывания короля в Татарске До Днепра не дошел, не говоря уже о Чаусах, а все еще топтался со своим корпусом где-то западнее Днепра. Эго был сильный удар по Карлу, его самолюбию и его планам. Армия, на грани голода, в отчаянном стремлении добраться до хлебных южных краев, застряла в непроходимом лесу, а его генералы Лагеркруна и Левенхаупт, на успешных действиях которых он строил все свои расчеты, пропали в неизвестном направлении!

И снова тревожная весть — теперь уже от генерала Крусе, шедшего в арьергарде армии: на северной окраине «большого» леса он имел бой с русскими. Это означало, что между шведской армией и Левенхауптом появились русские части. Значит, последний отрезок пути для Лифляндского корпуса будет непростым. Но, кажется, королю в этот момент было не до Левенхаупта.

Наконец дал о себе знать самый пунктуальный и исполнительный генерал во всей шведской армии. Оказалось, что найденная им дорога увела его под прямым углом к составленному Юлленкруком маршруту на 70 километров к юго-западу от Почепа в район Стародуба. В качестве проводников он взял с собой каких-то крестьян, и вот эти «сусанины» привели его совсем не туда. Сопровождавшие Лагеркруну полковники пытались уговорить его на то, чтобы занять хотя бы Стародуб, но генерал возразил, что такого приказа от короля ему не было, а заночевать шведский солдат может и в чистом поле. Пока в шведском лагере шли бесплодные дискуссии, у них прямо под носом прошли русские части и заняли Стародуб, важный город в Северской земле, стоящий на перекрестке дорог. С занятием Стародуба и Почепа русская армия могла спокойно приступать к выполнению жолкевской стратегии лишения шведов продовольственной базы и в этом районе. Весь замысел Карла XII провалился.

Карл XII, все еще стоявший с армией в Костеничах, обозвал Лагеркруну «выжившим из ума» и предпринял меры к тому, чтобы хоть в какой-то мере помешать русским сжечь северские деревни и оставить для своей армии часть запасов продовольствия. Меры эти оказались неэффективными, и перед армией снова во весь рост встала проблема голода. Положение с поиском пропитания стало в полках даже еще более угрожающим, нежели до Северского похода.

И тут в Костеничах появился солдат Далекарлийского пехотного полка и сообщил, что 9 октября (28 сентября) Левенхаупт под деревней Лесной, на полпути от Могилева к Северской земле, имел серьезное сражение с русскими. Тяжелый бой шел с позднего утра до наступления темноты, после чего обе стороны расположились друг против друга на отдых. Что было потом, солдат определенно сказать не мог, потому что его уже в лагере не было. С несколькими товарищами он долго блуждал в лесу, потерялся, пока случайно не напал на след армии.

Все это, несмотря на неопределенность информации, выглядело не слишком оптимистично, и у короля, на которого последние дни обрушилось и так много неблагоприятных вестей, не выдержали нервы. Конечно, он не впадал в истерику и не повышал ни на кого голос, но внутренне он был надломлен, ходил беспокойно по лагерю, а ночью стал страдать бессонницей. Обычно он ложился спать около 21.00 и спал до двух-трех часов утра. Теперь, чтобы хоть как-то скоротать длинные ночи, он стал приходить к лейтенанту драбантов Карлу Хорду и в разговорах с ним, его товарищами и добрейшим Юлленкруком хоть как-то отвлекался от мучивших его мыслей.

Он ни с кем, кроме Реншёльда, не обсуждал случившееся, а о чем они говорили, никому не известно. И снова нависла неотвратимая необходимость принимать срочное решение. На пороге осень, а оставаться в Северской земле было невозможно — русские своим вступлением в область лишили шведов возможности спокойно перезимовать в этой местности. В Татарске у Карла XII была хоть какая-то свобода выбора, но в Костеничах — уже никакой. Снова Петр I переиграл Карла XII: своими инициативными шагами он фактически навязывал ему собственную программу действий, не пуская его в центр России. Для шведов оставался единственный выход: идти дальше на юг.

Встает, правда, чисто теоретический вопрос: а почему бы Карлу не попытаться исправить положение, взять Почеп, выгнать русскую армию из Северской земли и двигаться по Калужской дороге на Москву? Ведь Головчин показал, что пороха в пороховницах у шведов еще хватало. Недостаток в провизии армия испытывала и раньше и всегда находила какой-то выход. Ведь говорил же король под Клишовом, что голодная собака кусает лучше. Ответ на эти вопросы очень прост: голодные каролинцы перед сражением под Клишовом были уверены, что после баталии они наедятся досыта. Перед Головчином в обозах шведов все-таки еще имелся кое-какой резерв питания. А что произошло бы после того, как шведы, допустим, взяли Почеп? Ничего! Им Досталась бы голая территория, лишенная хоть какой-то возможности пропитания и зимовки после того, как туда вошли русские и сразу приступили к выполнению жолкевских предписаний. В этом была существенная разница между Костеничами и Клишовом с Головчином. Великий Наполеон сто лет спустя обещал не повторять «глупых» ошибок Карла XII, а сам был вынужден бежать из Москвы по разоренной Смоленской дороге, оставив на ней лежать почти всю армию.

Идти обратно к Днепру Карл не хотел ни за что. Оставалась Украина, — смутное географическое понятие, — населенная какими-то казаками, постоянно то воевавшими со своими соседями-поляками и крымскими татарами, то вступавшими с ними в союз. Впрочем, Карлу уже было известно, что там его ждал гетман Иван Степанович Мазепа, ополячившийся украинский дворянин, который еще в сентябре прошлого года послал письмо Станиславу Лещинскому и сообщил о своем намерении перейти на сторону шведов. Осторожный Мазепа давал обещание к приходу шведской армии очистить Украину от «москалей», но предупреждал о необходимости сохранения всех этих планов в тайне, Мазепа питал призрачные надежды с помощью Карла XII оторвать Украину от России и сделать ее самостоятельным государством, поэтому теплый прием шведам на Украине был гарантирован. По имевшимся сведениям, Украина — страна хлебная и мясная, продовольствия там для армии имелось более чем достаточно, и это было главным аргументом в пользу продолжения похода на юг. А если Мазепе удастся поднять против московитов своих казаков и склонить к военным действиям против Петра еще и крымского хана, то перспектива московского похода станет вполне ясной и многообещающей. Правда, с походом придется подождать до следующей весны, но ничего, Карл подождет, времени на то, чтобы осуществить свои планы, у него предостаточно.

21 октября 1708 года Карл XII снова двинул свою голодную, потрепанную и изнемогавшую от физической усталости армию из Костеничей на юг, на Стародуб, к Десне, разделявшей собственно русские и украинские земли. На полпути к Стародубу короля нагнал наконец Левенхаупт, приведший остатки своего корпуса. Теперь самые мрачные ожидания оправдались: русские подловили генерала под Лесной и навязали ему бой, в котором он потерял половину своего корпуса и весь обоз.