Все было у шведов до Татарска, а вот после него что-то в их психологическом настрое изменилось. В глубине души ни рядовой каролинец, ни генерал армии уже не верили в успех этого похода.

Кстати, замечает Э. Карлссон, так называемый украинский фактор, воплощенный в предательстве маячившего где-то в неизвестной Украине гетмана Мазепы, на решение Карла повернуть на юг никакого влияния не имел. Карл слишком не доверял своим генералам, чтобы поверить какому-то там гетману, поэтому ответственность за принятое решение лежит полностью на нем одном.

На упомянутом уже нами совещании в Татарске король начал спрашивать у Реншёльда и Юлленкрука совета относительно генерала, которого можно было послать с отрядом в Северские земли. Юлленкрук назвал первым А. Спарре, но король отвел его кандидатуру под тем предлогом, что тот так много рассуждает в своих депешах, что на них трудно отвечать. Потом вспомнили про Рууса и Мейерфельта, но их король также отверг — теперь уже без всякой мотивации. Генерал-квартирмейстер предложил кавалерийского генерала Карла Густава Крусе, на что Карл XII сказал, что «...человек он неплохой, но вряд ли выдержит постоянные переходы, и к тому же он плохо видит». И тут Реншёлъд подал реплику, что лучше всего в авангард назначить генерала, который стоит следующим в порядке убывания по рангу. Юлленкрук сказал, что на очереди Вольмар Антон Шлиппенбах, который в основной армии короля появился с весны 1708 года. Отвергли и Шлиппенбаха, потому что он уже один раз ходил с авангардом, правда, в северном направлении.

После Шлиппенбаха шел Андерс Лагеркруна, против кандидатуры которого у короля возражений не оказалось. Напротив, вспоминает Понятовский, Карл отметил такое положительное качество этого генерала, как пунктуальность при выполнении приказов. Простодушный Юлленкрук осмелился высказать возражения против Лагеркруны: он незаменим в штаб-квартире короля для решения хозяйственных вопросов, на что король ответил, что в отсутствие Лагеркруны он сам будет заниматься обязанностями военного комиссара. Дискуссия на эту тему была завершена.

Дотошному генерал-квартирмейстеру было дано поручение составить для А. Лагеркруны подробную инструкцию, в которой командиру авангарда, в частности, должно быть предписано осторожное обращение с населением. Карл XII во что бы то ни стало хотел избежать эксцессов, при которых напуганное население Северских земель начнет прятать от шведов хлеб и фураж.

Генерал Андерс Лагеркруна был в штаб-квартире человеком примечательным, но мало популярным. Он был большим хвастуном и любителем поразглагольствовать, В финансах он, правда, понимал толк — тут он отличался активностью, деятельностью, энергичностью, но в обращении с окружающими его людьми был не очень приятным господином. Военную карьеру он начал еще при Карле XI, с 1702 года командовал Вестерботтенским полком, в 1705 году получил графский титул и с тех пор служил в штаб-квартире. Его считали даже Любимчиком Карла XII, потому что король якобы прислушивался к его мнению. В присутствии короля граф любил громким голосом отпускать шуточки и «резать правду-матку». Карл XII уважал его, вероятно, за то, что тот служил еще его отцу. Это, как замечает Ф. Г. Бенгтссон, еще один пример того, каким плохим психологом был король, принимая подделку за настоящий драгоценный камень.

И вот теперь Лагеркруна должен был в первый раз проявить себя на самостоятельном и ответственном боевом задании. Все, что этот человек делал раньше или будет делать позже, не пойдет ни в какое сравнение с тем, что он сделает в ходе рейда по Новгород-Северской земле. Тактичный и осторожный Юлленкрук, естественно, не мог прямо высказать королю свою оценку Лагеркруны и в качестве причины Для отвода придумал его «незаменимость» на посту военного комиссара, но на короля этот довод, как мы видим, не подействовал, а генерал-квартирмейстер развивать свою аргументацию не стал.

Отряд Лагеркруны — две тысячи человек пехоты, тысяча кавалеристов и шесть пушек — собирали из лучших подразделений армии. Боевая задача авангарда состояла в том, чтобы без длительных дневных остановок (с трудом наскребли провиант для отряда на две недели) идти на Драков к реке Ипуть, навести через нее мост, занять позиции у Мглина и охранять Почепский проход — единственный путь для русской армии, в Новгород-Северскую «провинци» и единственный проход шведской армии из Новгород-Северской земли вглубь России. Для обеспечения успеха рейда был выслан отряд валахов, в составе которого находился инженер-капитан Дальхейм. В задачу этого летучего отряда входило разрушение всех мостов через реки, находившиеся восточнее маршрута Лагеркруны в зоне шириной от 120 до 130 километров.

Авангард под командованием А. Лагеркруны, пользовавшегося у короля репутацией исполнительного и пунктуального генерала, немедленно выступил в поход, а за ним быстрым маршем вышла вся полуголодная армия во главе с Карлом XII. 29 сентября армия перешла речку Сож у Кричева и углубилась в большой лес, около 90 километров шириной, расположенный между реками Сож и Ипугь и отделявший Белоруссию от Новгород-Северской области. Шведы не были новичками в преодолении лесных преград, но на сей раз и они были изумлены его первобытностью и трудностяг ми похода. К тому же скудное питание вызвало у личного состава болезни — особенно стала свирепствовать дизентерия, и армия несла ощутимые потери в живой силе и лошадях. Утверждают, что этот лес отнял у армии Карла столько же людей, сколько забирала средняя европейская баталия.

В это время пришло донесение от Лагеркруны, в котором генерал сообщал, что наткнулся на дорогу, которая была намного лучше, нежели указанная ему Юлленкруком. Когда Карл XII с армией добрался до города Костюковичи, в душе у него закралось предчувствие недоброго. Лагеркруна обязательно должен был пройти Костюковичи, находившиеся на пересечении дорог, но никаких признаков его присутствия там обнаружено не было. В Костюковичах, правда, находилг ся его арьергард в составе 250 всадников из Южно-Сконского кавалерийского полка под командой майора Андерса Koскюлля. Майор самостоятельно вышел на нужную дорогу, а генерал Лагеркруна с основными силами (2750 человек) ушел по найденной им дороге в неизвестном направление.

Все это было настолько же жутко, насколько необъяснимо. «Дали дураку свободу», — мрачно прокомментировал ситуацию Юлленкруку король.

Но Карл XII был человеком действия, и он туг же отправил А. Коскюлля ко Мглину, а сам налегке с небольшими наличными силами — гвардией и частью Далекарлийского полка — двинулся следом за ним. Нужно было попытаться срочно исправить положение, если оно, конечно, не было испорчено окончательно и бесповоротно. С уставшей и без того пехотой король в неимоверно тяжелых условиях, оставляя павших лошадей и умерших от голода и болезней солдат, за два дня прошел 85 километров, с 22 батальонами перешел вброд речку Беседь, шириной в 60 локтей, не отдыхая и не отжимая мокрой одежды, шел до 4 часов утра, 5 октября (24 сентября) перешел речку Ипуть, на которой Лагеркруна должен был уже построить мост, и в тот же день вошел в Костеничи, находившиеся примерно в 10 километрах от Мглина. В Костеничах Карл получил от майора Коскюлля сообщение, что Мглин занят противником (!), а передовые части Шереметева под командой Н. Ю. Ифланда достигли Почепа (!), до которого из Костеничей было целых 60 километров! Чтобы взять Мглин, нужна была артиллерия, но пушки еще тащились где-то по нескончаемому лесу. Правда, целая батарея была у Лагеркруны, но он пропал в неизвестном направлении. Как потом выяснилось, у шведского авангарда произошло столкновение с русской кавалерией Ифланда, в котором Ифлавд прилично «намял бока» Лагеркруне. Царский генерал-наемник со своей кавалерией великолепно выполнил то, что должен был сделать, но не сделал прирожденный швед и «самый исполнительный и самый пунктуальный генерал» в армии Карла XII.