Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только Альма Сивер удалилась от нас на безопасное расстояние, Аспен обернулся ко мне.
– И что это было?
– Не знаю. – Немного подумав, я добавила: – Твоя сестра милая. До встречи.
Прежде чем Аспен опомнился, я сбежала. От него легко было сбежать, не то что от своих мыслей. Я бы хотела перестать думать о Леде Стивенсон, но ее приступ и слова, брошенные мне в лицо, крутились в голове до тех пор, пока я не поднялась на седьмой этаж и не заговорила о ней вслух.
Доктор Сивер стояла у окна с фарфоровой чашечкой в руках и смотрела на город. Время близилось к семи часам, начинало смеркаться, но доктор Сивер не спешила зажигать верхний свет в кабинете.
Она обернулась, когда я вошла.
– Если тебе интересно, как обстоят дела у Леды, тетя забрала ее домой после инцидента. – Я с чувством кивнула, будто меня это действительно заботило. Доктор Сивер сделала глоток, всматриваясь в мое лицо. – Вот что случается с детьми после смерти родителей.
Я снова кивнула. Доктор Сивер долго смотрела на меня, пытаясь найти подход и совсем позабыв о том, что я предупредила: не надо. Не надо пытаться вытащить из меня слова, я не стану говорить о том, как погиб отец и как убили маму. Нет уж, не тогда, когда мы говорим об этой девушке, из-за которой меня считают убийцей. Да и вообще никогда.
Доктор Сивер выглядела невозмутимой, хотя, наверное, она меня ненавидит. Она неторопливо устроилась за столом, отодвинула чашку. Для меня это был знак, что можно садиться.
– Так, Кая, что ты почувствовала, когда Леда тебя испугалась?
Началось!
– Ничего.
На лице доктора ноль реакции, на моем тоже.
– И ты не обратила внимания на ее слова? – с вежливым любопытством спросила она.
– Нет, – ответила я так же вежливо, – потому что у Леды проблемы с психикой. Было бы странно, если бы я восприняла ее слова всерьез.
На долю секунды веки доктора Сивер дрогнули, будто она хотела подозрительно прищуриться, но затем ее лицо разгладилось и вновь стало бесстрастным. Она помолчала, и я вместе с ней. Не хочу помогать ей. Нужно держать дистанцию. Она думает, что мне нужна помощь, и это так, но не ее и не помощь любого другого врача. Пусть помогает Леде Стивенсон, пусть вылечит ее, чтобы она себя не калечила.
Доктор Сивер сдалась первой:
– Если не хочешь говорить о Леде Стивенсон, давай поговорим о Джорджи.
О Джорджи я тоже не хочу говорить и тем более не хочу говорить с вами, – подумала я, но вслух сказала:
– Вы все знаете, доктор Сивер.
– Я читала заключение врачей, но я не знаю твои чувства. Расскажи мне о Джорджи, Кая. Что ты помнишь?
Я отвела взгляд от притворно-заботливого лица и посмотрела в окно. Розово-багряный закат полыхал над верхушками деревьев.
Я хотела уйти. Я хотела молчать. Задуматься, глядя на закат, и больше никогда не заговаривать о Джорджи. Но не могла, потому что зеленые глаза доктора Сивер смотрели прямо на меня, буравили, выжидали.
– Я помню все.
Неужели этот безэмоциональный голос – мой? Проблема в том, что я чувствую слишком много, и потому кажется, будто не чувствую ничего. Внутри меня происходит целая война, но только внутри. А вот голос доктора Сивер был наполненным чувствами до краев, и стало тошно. Ведь у нее все наоборот, внутри она пуста. Она не понимает меня. Она ничего не знает.
– Люди, пережившие такую тяжелую травму, как ты, скорее пытаются забыться. – Я взглянула на нее. – Со временем прошлое уходит и боль тоже. А раз ты все помнишь в мельчайших подробностях, значит, и ту боль при потере Джорджи тоже. Мы здесь для того, чтобы ее преодолеть. Перешагнуть. Начать жизнь заново.
Я против воли рассмеялась. Мой тихий смех заставил доктора Сивер перемениться в лице. Она нахмурила брови, явно не находя ничего смешного в сложившейся ситуации.
– Простите, – сказала я. Прочистила горло и спросила: – А вы бы забыли?
Она все еще хмурилась. Я – нет. Я перестала смеяться и почувствовала себя еще ужаснее, чем прежде.
– Ты думаешь, что я не смогу помочь, верно? – спросила доктор Сивер беззаботным тоном. Прежде чем я возразила, она сказала: – Это так, Кая, не смогу. Если ты сама не захочешь.
Говорит прямо как Ной.
– Я не могу об этом говорить, – сказала я. Доктор Сивер встала и подошла к окну. Следя за ее движениями, я поспешно добавила: – Это уже в прошлом. Я хочу поговорить о чем-нибудь другом. О другом.
Но доктор Сивер продолжала упрямо стоять на своем:
– Ты закрываешься, Кая, и это нормально. Я все понимаю, но ты должна пойти мне навстречу, не находишь? – Она облокотилась о подоконник и сцепила пальцы в замок на животе. – После этих инцидентов в университете и после сегодняшнего случая с Ледой…
Я поняла. Она говорит о том, что, если все продолжится, меня могут отстранить от учебы.
– Джорджи к этому не имеет никакого отношения, – в последний раз попыталась я. Я просто не могу. Даже если меня вышвырнут из университета…
– Но она имеет отношение к тебе.
Я не знала, что ответить, и в кабинете повисло тягостное молчание. Не хотелось отступать, но я все равно низко опустила голову, уставившись в колени, а в горле встал ком, мешающий дышать.
Вдруг перед моим лицом появился стакан, наполненный водой.
– Выпей, пожалуйста.
Я сделала несколько глотков. Дышать стало легче. Доктор Сивер вновь отошла к окну, словно хотела держаться от меня на безопасном расстоянии. Все еще ничего не говоря, я поставила стакан на стол.
– Уже лучше?
– Да.
– Что ж, – голос доктора стал увереннее, – давай поступим иначе. Давай поговорим о Стивене Роджерсе.
Я вздрогнула и с трудом разлепила пальцы, когда доктор Сивер заговорила об этой твари из прошлого.
– Кая, ты побледнела…
Все еще чувствуя мучительную боль, я попыталась расслабиться и вытерла вспотевшие ладони о штаны.
– Он был моим учителем. – Слова давались с трудом, но я расцепила зубы, чтобы продолжить: – Стивен был учителем литературы. Лучшим учителем. И он изнасиловал и убил мою подругу.
Завтра мне исполняется двадцать семь лет. Я хотел бы отпраздновать свой день рождения с тобой… Стук, стук, стук ножа по металлической перекладине хирургического стола.
– Я хотел бы отпраздновать свой день рождения с тобой.
Разрыв ткани. Будет больно.
– Кая? – Доктор Сивер нахмурилась, вставая. – Все хорошо?
– Да.
Доктор с сомнением кивнула.