Из окон своего кабинета, находящегося на сороковом этаже одного из небоскрёбов нового делового центра, Андреев внимательно смотрел вниз, на Москву. Лицо его, как всегда, было бесстрастно, но в голове сейчас бился поток мыслей, интенсивности которого мог бы позавидовать любой суперкомпьютер. Но и на этот раз – сплошная логика, почти никаких эмоций. Страстно любивший музыку, Андреев все эмоции отдавал только ей и ещё какую-то часть тратил на разговор с Богом. Вот именно, разговор. Он никогда и никому не рассказывал об этом, но когда молился, то говорил с Богом своим самым любимым языком – языком музыки. И на самые важные, заданные с истинной страстью вопросы Бог отвечал ему также посредством музыки. Эта музыка, эта замечательная гармония рождалась в его голове и потом переходила в ощутимые и легко понимаемые образы, которыми он и руководствовался в жизни. Именно поэтому он и стал одним из самых богатых людей страны, впрочем, как и Генри Форд в своё время, он не считал нажитое состояние лично своей заслугой, а любил подчёркивать, что это результат работы всего коллектива, идущего вместе с ним одной дорогой. И большинство работников его корпорации не только понимали, но и всемерно поддерживали своего шефа, работая не только за высокие оклады, но и за идею, которую он неуклонно проводил во вверенном ему Богом (он именно так и думал) сообществе людей.

Главную, основную часть капитала корпорация Андреева заработала на развитии и внедрении новых технологий в области био-, нано-, инфо – инженерии, которые шли на смену более громоздким системам. Когда-то Андреев занимался биржевыми играми, имел преуспевающую брокерскую контору и добился потрясающих успехов в спекулятивных играх с ценными бумагами. И вот, на пике своей карьеры, он как-то решил возблагодарить Создателя родившейся в душе особенно удачной симфонической одой. И внезапно получил от Бога ясный и очень конкретный ответ: все операции на бирже свернуть, вынуть деньги из строительства и немедленно заняться поиском, разработкой и внедрением новых научных идей. Поначалу Эдуард опешил, не поверил, ведь всё так удачно складывалось, но решил поступить, как и всегда в таких случаях – обратился к серьёзным аналитикам, в том числе и к альтернативным официальной точке зрения, рассмотреть весь доступный материал и просчитать вероятность удачи по поводу указанного ему свыше. И, в общем, нисколько не удивился, когда аналитики выдали ему результат – это одно из самых перспективных направлений в будущем, особенно если удастся получить заказы от государства. А ещё два аналитика, как бы даже сами не верившие в свои выводы, предсказали скорый кризис, падение цен на нефть и резкое уменьшение доходности биржевых операций. И этому Андреев тоже поверил, потому что и его интуиция подсказывала нечто подобное. Сделав всё, ему рекомендованное, Эдуард вошёл в кризис уверенно и спокойно, и хотя поначалу особо больших денег не было, но через два года целенаправленной работы его корпорация вышла на миллиардные обороты, а их разработки с удовольствием начали покупать и в Штатах, и в Китае, и даже в Японии. Только в России их труды пока не пользовались спросом, но Андреев верил, что это временно.

В строительстве наукограда, широко разрекламированного предыдущей властью, он отказался принимать участие наотрез, посчитав этот проект насквозь популистским и экономически безграмотным. И не ошибся, проект с треском провалился. А вот к затее в Томилино Андреев отнёсся, в общем-то, с сочувствием. Лишь одно его смущало – почему нельзя было то же самое сделать несколько лет назад, без пафоса и раскрутки, чтобы потом Россия не выглядела посмешищем в глазах всего мира?

Сегодняшний день получился очень напряжённым, и его промежуточные результаты Андреев хотел обсудить со своим штабом. Единственное, что необходимо было сделать самому – это оценить явное уклонение Эпштейна и Кагановича от предлагаемой встречи. Официального отказа не прозвучало, были маловразумительные слова о занятости и препятствиях, и именно из-за них становилось понятно: тут что-то кроется, и это что-то явно плохо пахло. Но делать поспешные выводы Эдуард не любил, а поэтому и назначил обсуждение ситуации.

– Эдуард Петрович, все вызванные вами собрались, – голос секретаря прервал размышления Андреева.

– Пусть заходят, – он подошёл к большому круглому столу, за которым любил проводить подобные совещания. С каждым пришедшим он поздоровался за руку и обменялся тёплыми словами, а двум женщинам сделал привычные комплименты. Со всеми людьми, кроме явных подонков и негодяев, Андреев всегда держался, как с равными – не превозносясь, но и не опускаясь. Когда семеро человек расселись вокруг стола, он подсел к ним, давая понять, что готов внимательно их выслушать.

– Согласно полученным нами данным, – начал старший аналитик, – стычка у монастыря произошла внезапно, столкнулись люди Майорова и Колышева, которые, похоже, приехали туда по одному и тому же делу, связанному с Томилино. Ночная перестрелка в Томилино – из этой же цепочки. Апофеоз – расстрел машины с Колышевым и Варшавским. Точных данных о том, что в машине были именно эти люди, нет, расследованием дела занялась военная прокуратура, а она никого и близко не подпускает. Тем не менее, вероятность того, что были убиты именно Варшавский и Колышев, высока. Возможно, к вечеру мы найдём каналы и будем иметь точные данные. Я думаю, что за этим нападением стоит генерал Майоров, активность его ведомства и его личная сейчас на пике. Видимо, генералу удалось заручиться поддержкой Эпштейна или Кагановича, иначе он не вёл бы себя так нагло.