— Они могут посадить меня ни за что. Они всегда так делают. — На какое-то мгновение Марку стало даже жаль ее. — Вы не знаете, что это такое. Анна была единственным человеком, который переживал за других. И посмотрите, что с ней случилось.

Стон, закончившийся отрывистым сухим кашлем, был достоин Мими из «Богемы».

— Я думаю, что все было так, — сказал Марк. — Вы хотели увидеть собственными глазами, действительно ли Моника, или человек, которого вы считали Моникой, был таким хорошим, каким казался. Только глянуть разок, после чего уехать восвояси и обо всем забыть. Как у меня пока что получается?

— Неплохо. Вы могли бы получить работу в одном из таблоидов, — бесстрастный взгляд Кристэл ни о чем ему не говорил.

— Послушайте, — сказал Марк. — Мне вы ничего не должны, но вы должны помочь Анне.

— Даже если бы я что-нибудь знала, а я ничего не знаю, мои дети для меня важнее всего. И, тем более, откуда я могу знать, что вы не коп?

— Если бы я был копом, вы уже ехали бы в участок на допрос.

— А у вас на руках осталось бы трое орущих детей, — ответила Кристэл.

— Я все еще могу организовать ваше задержание.

— Возможно, но вы этого не сделаете.

— Почему вы в этом так уверены?

— Вы приличный человек, вот почему. — Кристэл произнесла эти слова как оскорбление.

Марк долго и пристально на нее смотрел, словно пытаясь изменить ее мнение о себе. Кристэл явно повидала в своей жизни кое-что пострашнее, чем его угрозы. Ее можно согнуть, но не сломать. Оставалась единственная надежда на то, что, если Анна попросит Кристэл лично, та не сможет ей отказать.

Вой в квартире становился все громче.

Кристэл толкнула дверь, затем остановилась и посмотрела через плечо. Марк был удивлен, когда увидел в ее голубых потухших глазах блеск непролитых слез.

— Скажите Анне… — она на секунду запнулась, — скажите ей, что мне действительно очень жаль.

Следующим вечером, сидя в своей комнате в доме Лауры и Гектора, Марк рассказывал Анне о результатах поездки.

— Думаю, что Кристэл что-то знает, — сказал он. Они лежали в кровати, Анна удобно устроилась на сгибе его руки. — Или же она просто боится.

— Чего?

— Что ее снова посадят в тюрьму.

— С чего бы вдруг ей чувствовать себя виноватой, если она не сделала ничего плохого?

— Она наркоманка. Мы считаем, что все плохое, что случается с нами, происходит по нашей вине, потому что в большинстве случаев так оно и есть. — Марк грустно улыбнулся.

Он рассказал Анне о своей короткой беседе с детективом, расследующим ее дело, — бравым морским пехотинцем в отставке по имени Берч, который, судя по его внешнему виду, и сам был не прочь приложиться к бутылке. Берч отказался слушать Марка, сказав, что не заинтересован в поиске новых подозреваемых. Его последними словами были: «Если адвокат хочет перекинуть вину с ее задницы на чью-то еще, я не обязан ему в этом подыгрывать». Но эту часть беседы Марк опустил.

— Итак, нам снова приходится начинать все сначала, — уныло сказал он. Он видел, что на лице Анны отразилась каждая минута прошедших четырех недель: под глазами залегли темные круги, а в углах рта притаились маленькие морщинки, похожие на круглые скобки.

— Я попросил свою знакомую поискать также и того, второго парня, — Марк имел в виду мужчину, известного только по прозвищу Гэри Кэри, чье увлечение Моникой граничило с навязчивой идеей. — Гэри Кэри оказался женатым человеком и отцом пятерых детей. К тому же он священник-баптист. Мне жаль его жену, не говоря о прихожанах.

— Думаешь, он как-то связан с убийством?

— Все возможно. Есть только одна проблема: он живет в Кентукки.

— Насколько мне известно, из Кентукки есть регулярный авиарейс.

— Я не исключаю такой возможности, — сказал Марк, — более того, я уже сделал один звонок. Тем временем, думаю, есть смысл еще раз посетить Кристэл. — Он улыбнулся. — Возможно, тебе повезет больше.

Анна закуталась в одеяло. Она дрожала, несмотря на обогреватель, пылавший в темноте, словно уголек.

— Забавно. Я не распознала в ней фанатку.

— Они ведь бывают разные, — сказал Марк, думая о Гэри Кэри.

— Ты думаешь, она убийца?

Марк покачал головой.

— Можешь считать это странным, но я так не думаю.

— Это могло произойти случайно.

— Я знаю только одно: чем быстрее мы узнаем, что скрывает Кристэл, тем лучше. — Марк выглянул в окно. Задний двор был залит лунным светом, а вытянутая тень пса, медленно ходившего туда-сюда, напоминала некое инопланетное существо.

— Если Кристэл не заговорит, мы можем сказать Ронде, чтобы она вызвала ее в суд.

— Она будет свидетелем обвинения, и ее показания могут обернуться против нас.

— Ты думаешь, она солжет под присягой?

— Если не было свидетелей, то кто может доказать, что она лжет? Кроме того, мы не знаем, как все происходило на самом деле.

Анна вздохнула.

— Думаю, завтра мы об этом узнаем. — Они планировали с утра съездить к Кристэл.

— Кстати, нам нужно поспать. Завтра будет тяжелый день, — сказал Марк.

Анна повернулась на бок, обвив руками его шею.

— Мне не хочется спать.

Он поцеловал ее в губы.

— Скучаешь по мне?

— Ты станешь думать обо мне хуже, если я отвечу «да»?

— Не знал, что скучать по кому-то — это плохо.

— Плохо, если человек, по которому ты скучаешь, не скучает по тебе так же, как ты по нему.

Марк поднял голову и улыбнулся.

— Знаешь, чего я хочу? Чтобы ты могла посмотреть на себя моими глазами.

— Скажи мне, что ты видишь? — Анна очень серьезно взглянула на него.

— Ты красивая, смелая и сексуальная женщина.

— Мне кажется, я чувствую в твоих словах скрытые мотивы, — улыбаясь, она скользнула рукой под одеяло.

Марк схватил ее за запястье, притянул его к своим губам и начал целовать ее открытую ладонь, пахнущую свежесрезанными цветами — лавандой или гиацинтом.

— Кристэл не единственный человек, с которым я вчера встречался.

Улыбка Анны поблекла.

— Я догадываюсь, что ты говоришь о Фейс.

Он кивнул.

— Я никогда ничего не скрывал от тебя и сейчас не собираюсь этого делать.

Анна напряглась и отодвинулась от него.

— Разве в этом есть смысл? — в ее голосе появились стальные нотки.

— Я просто подумал, что ты должна знать.